Песнь Сирены (ЛП) - Белл Дана Мари

Ох, она сомневалась, что родители обрадуются такому повороту. Они так торопились передать ее Пасифики, считая дочь гадким утенком, никогда не вписывающимся в общество. Она не раз слышала, как отец обвинял мать в измене, но все знали правду. Кэсси была точной копией прапрабабушки по отцовской линии, которую большинство придворных Атлантиды считали одной из самых противоречивых королев. Истинная связь между дочерью селки и королем Атлантиды. Запертая во дворце, она была лишена возможности менять внешность и плавать при дворе. Ее низкий статус считался позором для королевской семьи. Прабабушку избегали, насмехались и нападали. Только любовь к своей истинной паре удерживала женщину в подводном городе Атлантиды.

В конце концов, даже этого оказалось недостаточно. Она чахла из-за ненависти двора и вскоре умерла, забрав с собой короля. Двор Атлантиды, который отрицал их истинную связь, был потрясен потерей, но отказался горевать. Человек, ответственный за воспитание осиротевших детей и внуков, позаботился о том, чтобы они чувствовали стыд за наследие селки. Вскоре все забыли о происхождении прабабушки, кроме ее непосредственных потомков.

Кэсси не забыла и не забудет. Она, и только она, помнила и чтила королеву селки, прекрасно понимая, каково отличаться от окружающих. Кэсси отказывалась подчиняться диктату двора. Вот почему она предпочла сбежать, а не согласиться на брак по расчету, выбирая смертную жизнь, вместо роли пешки в политических играх родителей.

— Расскажи, что со мной случилось.

Боги, вот же упрямец.

— На тебя наложили заклятье. Вероятно, ты что-то съел или выпил, пока был в ослабленном состоянии, — Кэсси прекрасно осознавала, что именно заставило могущественного короля стать восприимчивым к такого рода чарам. Оберон одарил пару Робина Гудфеллоу своей силой, не только вернув ее к жизни, но и внеся в свою родословную. Теперь Михаэла сияла, лишившись смертной оболочки. Когда девушка сбрасывала Личину смертной, то могла похвастаться серебристыми волосами и золотыми глазами.

Как целительница, Кэсси понимала действия Оберона. Такой исход стал возможным только потому, что где-то в родословной Михаэлы затерялась капля фейри. Если честно, то, при правильном подходе, можно было обратить всю ее семью.

Прикосновение Оберона.

— Ты спас жизнь одному важному человеку, измотав себя. Но я не знаю, где ты столкнулся с ядом, — на самом деле, она даже не была уверена, что речь о яде. Может, задействовали какого-нибудь медиума. Небольшой надрез и вот заклятье уже в организме. Навряд ли, конечно, заклятье передали воздушно-капельным путем, так как иначе они столкнулись бы с толпой потерявших воспоминаний людей. — Ты ранен?

Он нахмурился, но через секунду выражение его лица снова стало бесстрастным.

— Вроде нет.

— Я проверю, как только мы найдем место для ночевки, — Кэсси в первую очередь была целительницей, поэтому должна была убедиться, что жизни Оберона ничего не угрожало.

Мужчина удивленно выгнул брови.

— Спасибо, но я знаком с собственным телом. Никаких странных болей, только отсутствие памяти.

— И все же. Я целитель. Позволь мне проверить. Рана может быть такой же маленькой, как укус комара.

— Типа укола дротика?

— Да, как от иглы, — Кэсси не пропустила бы метку Черного Двора. — А еще мне любопытно, как именно тебя отравили. Ты чрезвычайно осторожен даже с теми, кого считаешь друзьями. Как тогда ты подвергся чарам заклятья?

— Значит, все же склоняешься к магии?

Недоверие, отразившееся на его лице, задело ее за живое.

— Оберон, ты же и сам знаешь, что являешься представителем мира фейри. Неужели ты думал, что простой яд сотворит нечто подобное? — она помахала рукой. — Нет, фейри воспринимают все по-другому, нежели обычные смертные. Тут только колдовство. Возможно, замешан некий природный токсин фейри, но для активации его пришлось бы ввести под кожу, — круг людей, который смог бы отравить короля, сужался. Очень немногие фейри обладали способностью стереть разум, особенно столь мощный, как у Оберона. — Не говоря уже о том, что ты никому не доверяешь. Кто-то из близких должен был поместить токсин либо в твою еду или питье, либо под кожу.

— То есть мы говорим о доверенном лице, — взгляд Оберона вернулся к окну. Его тон был задумчивым, но едва ли удивленным. Должно быть, он тоже подозревал предательство. — Ты назвала меня фейри.

Кэсси поморщилась. Она явно хреново справлялась с задачей, чтобы свести к минимуму информацию, которая должна была поступать к Оберону.

— Ага. Мы оба фейри.

— Какой я фейри?

— Я.… — она поморщилась, приготовившись врать. — Не знаю.

Его пристальный взгляд сосредоточился на ее лице.

— А ты? Что ты за фейри?

— Сирена. Некоторые называют мой вид русалками, потому что мы морские нимфы, — Кэсси не видела необходимости держать в секрете то, кем она являлась. Чем меньше Оберон будет знать о ее королевском происхождении, тем лучше, по крайней мере сейчас. У них были более серьезные причины для беспокойства, чем солдаты ее семьи. — Я могу исполнить волшебную песню, но для этого потребуется время и деликатное прикосновение.

— Как ты исцелишь меня, если не в курсе, кто я такой? — он выгнул бровь. — Разве целителю не нужно знать все о своем пациенте …?

— Черт! — Кэсси вывернула руль, когда мимо них пронеслась машина. Безумно опасный маневр на мокрой, обледенелой дороге.

Глаза Оберона ярко вспыхнули серебром.

— А вот и наши враги.

Кэсси попыталась не обращать внимания на сковавший душу ужас, когда ударила по тормозам. Чужую машину занесло вбок, перегородив им дорогу.

— Оставайся в машине.

— Кэсси…

— Твоя жизнь гораздо важнее моей, — она расстегнула ремень безопасности, приготовившись сражаться за свою пару. — Оставайся в машине.

Кэсси выбралась со стороны водителя, желая постоять за мужчину, который даже не знал, кем она была.

— Я так не думаю.

***

Оберон был возмущен приказом оставаться в машине. Словно он был какой-то собакой. Разве она не поняла, когда он сказал, что может защитить их обоих? Неужели она настолько не верила в него, что решила в одиночку сражаться с врагами?

Ни в раю, ни в аду он никогда бы не позволил Кэсси столкнуться с опасностью без поддержки с его стороны. Когда девушка покинула машину, Оберон тоже вышел, готовый противостоять тому, кто пытался их остановить.

Трое мужчин выбрались из седана. Один, высокий, широкоплечий и отвратительный, пах плесневелыми грибами и свежей кровью. От второго исходил смерд гнилой растительности и затхлой, заросшей водорослями воды. Третий…

Третий вонял свернувшейся кровь и смертью.

Мужчина с солоноватым запахом ухмыльнулся Кэсси, показав невероятно широкий рот, полный острых, покрытых темными пятнами зубов.

— Отдай Верховного Короля и будешь жить.

Кэсси гордо задрала подбородок, из-за чего ветер стал трепать нелепый пучок на ее макушке.

— Нет, клянусь всем своим существом. Убирайся, эч-ушкье. Ты не получишь то, что ищешь.

Царственный тон и осанка свидетельствовали о наследии, которому противоречила ее внешность. В Кэсси было нечто такое, что очень его притягивало… ну, помимо сексуального влечения.

Эч-ушкье лишь шире ухмыльнулся.

— Августин, забери Верховного Короля и положи его в багажник.

Крупный мужчина в темном костюме, от которого пахло грибами, неуклюже направился к Оберону.

— Хорошо, мистер Лохлан.

Другой, пахнущий старой кровью, просто исчез.

Холодок пробежался по спине Оберона. С чем он столкнулся? Как он мог защитить Кэсси от человека, который мог вот так исчезнуть?

У него не было выбора. Им с Кэсси нужно было выбраться живыми из передряги, значит, пришло время задействовать все силы. Оберон сделал шаг в сторону от машины. Собравшись с духом, он поднял руки, ощутив вибрацию в теле, которая заставила ветер завыть, а снег и лед закружиться быстрее.