Лина Люче - Черная звезда на счастье
— Не говори так о командире, хотя бы при мне. Мне не нужны новые проблемы, — внезапно пробормотала Ариадна.
— Не бойся. Я просто думаю, что это странно. Я спрошу у Тхорна, нет ли тут какой-то ошибки. Он — и есть мой пре-сезар, — объяснила Асхелека Микее, удивленно открывшей рот.
— А тебя-то за что осудили? И как так получилось, что… ты под опекой командира? — последовал вопрос от горианки.
— А почему нет? — спросила Асхелека, не спеша отвечать.
— Ну… вот у Ариадны опекун — старший офицер. Предполагается, что командир не возится с осужденными лично, — объяснила Микея, во взгляде которой сохранялось недоверие.
— Я не осужденная, — наконец, пояснила Асхелека под двумя недоуменными взглядами. — Я… ну, в общем… я его подопечная, и просто пассажир корабля.
Она и сама не знала, почему в последний момент решила не упоминать про помолвку, но ей было неизвестно, собирается ли это делать Тхорн. Возможно, он решит, что еще слишком рано, учитывая, что помолвка формально состоится лишь через четыре месяца.
* * *Вечером перед сном ее будущий жених пригласил попить чаю в его зимнем саду. Там Асхелека спросила его, за что осудили Ариадну, и получила короткое объяснение.
— Она что, отказала Сезару? — поразилась Асхелека, живо представляя себе подобную сцену, в результате чего из ее горла вырвался хриплый нервный смешок. При виде Сезара, даже по телевидению, у нее обычно отнимались и руки, и ноги. Она даже вообразить не могла, как можно отказать в чем-либо Величайшему. Правда, справедливости ради, и помолвку с ним представить Асхелеке было сложно — особенно, землянки.
— Ну, да, — коротко прокомментировал Тхорн ее эмоции и выражение лица. — Пойми, Ариадна — землянка. Она не знала, почему этого делать нельзя. К тому же, она, видимо, была здорово напугана.
— А теперь она расстроена. Мне кажется, она очень сильно расстроена, Тхорн, — встрепенулась Асхелека.
— Я проверил на травмы — она здорова. Но да, ей, конечно, очень тяжело. Если сможешь — поддержи ее немного, хорошо? Вас всего трое тут женщин, и вам лучше друг друга поддерживать.
— И какое у нее будет наказание? — не переставая думать об Ариадне, спросила она.
— Будет работать на корабле в свободное от учебы время, — ответил Тхорн. — Ничего особенного.
— У меня еще один вопрос, — вдруг вспомнила Асхелека. — Микея что-то говорила насчет утренних тренировок.
— Ах, да. Я не сказал тебе. Будут тренировки. Космос не очень хорошо влияет на физическое состояние — лучше поддерживать форму. Да и вообще.
— Вообще что? — взъерошилась она, когда взгляд Тхорна скользнул по ее телу.
Он послал ей телепатический смех:
— Спокойно, маленькая. Я не имел в виду ничего оскорбительного. Просто вообще всем полезно немного физических упражнений. Я не собираюсь вас мучить. Всего-то час на тренажерах раз в день. Побегаете, попрыгаете — ничего страшного.
— Час прыгать? Каждый день?! Ранним утром?
— Ну… по выходным можете не заниматься, — пожал плечами Тхорн. — Не капризничай, маленькая. А то я начну тренировать вас лично и обучать борьбе.
— Почему бы тебе просто не выкинуть нас в открытый космос? — сердито пробухтела Асхелека. — Это более гуманный способ убивать.
Тхорн сузил глаза, и ее сердце екнуло. Она хватила лишку с наигранным возмущением? Или…
Его ладони внезапно обхватили с двух сторон и пощекотали ребра. С громким визгом Асхелека начала отбиваться руками и ногами и захохотала.
Тхорн послал ей мягкую телепатическую улыбку, разделяя с ней веселье, но его глаза изучали ее так внимательно, что она инстинктивно поняла: он хочет поговорить о чем-то серьезном. Ее сердце забилось чаще от тревоги. Неужели это нечто неприятное?
Его строгое, но красивое лицо выглядело столь же отстраненным, как и обычно. Но за последние дни, когда они проводили много времени вместе, Асхелека поняла, что это маска. Постепенно она научилась различать его мелкую мимику, читать ее: как он поворачивает голову, как прищуривает глаза, поднимает или опускает подбородок, смотрит ли прямо или немного искоса и даже то, насколько часто он моргал, теперь позволяло ей понять, что он чувствует в тот или иной момент. Сейчас, она готова была поклясться, Тхорн немного волновался.
— Ты задала мне вопрос, на который я не ответил. Но я хотел бы ответить тебе, — наконец, глухо сказал он, приседая на корточки у ее ног. Асхелека, сидевшая на высокой скамеечке, выпрямилась. Ее ресницы опустились, скрывая смущенный взгляд, щеки покрылись румянцем. Ей неоткуда было узнать, в чем он хочет признаться, но инстинкт подсказал, что на этот раз ничего неприятного не будет. Поэтому ее губ коснулась легкая улыбка, а ладони с готовностью скользнули в протянутые им руки. Правда, ресницы по-прежнему казались неподъемными.
— Ты спросила, почему я предложил помолвку, — негромко продолжил он. — Я сделал это потому, что со дня первой нашей встречи не мог перестать думать о тебе. За всю мою жизнь я не думал столько ни об одной женщине… девушке. И в то же время ты так юна.
До ее слуха донесся тихий прерывистый выдох, и тогда она смогла поднять взгляд.
— Я думала, во мне нет ничего особенного, — честно призналась она сдавленным голосом.
— И я когда-то думал о себе также, — вдруг кивнул Тхорн, наклонив голову, изучая ее таким ласковым взглядом, что Асхелека снова опустила глаза.
— Ты маленькое чудо, — прошептал он, заправляя за ухо ее волосы, упавшие на лицо. — У тебя огромный потенциал и невероятная сила духа. Ты особенная. И я буду счастлив, когда ты станешь моей невестой.
Все еще не до конца веря в то, что услышала, она все же потянулась за объятием, и долго молча грелась в сильных и удивительно ласковых руках. Тхорн гладил ее по голове, но совсем не так, как гладят детей. Асхелека остро чувствовала, как за каждым его прикосновением скрывается какой-то новый смысл, и это вдруг пробудило нечто глубоко затаенное в ее женской, еще полуспящей природе. Подняв голову, она уткнулась носом в его грудь и потерлась щекой:
— Тхорн…
— М-м-м?
На его губах играла легкая улыбка.
— А можно я завтра не пойду на тренировку? Я так устала сегодня и хотела поспать… — очень нежным и беззащитным голосом произнесла Асхелека.
Рука Тхорна на секунду приподнялась над ее волосами, а затем новым нежным жестом заправила за ухо другую прядь волос. В зеленых раскосых глазах, к ее изумлению и разочарованию, заплясали смешинки:
— Нет, маленькая, нельзя. Но если ты устала, тебе лучше лечь спать пораньше, — ласково отозвался он и поцеловал ее в лоб.
