Клетка для дикой птицы (ЛП) - Фаст Брук

— Я в порядке. Это Август.

Вейл с видимым усилием оторвал от меня взгляд. Его лицо побелело при виде изуродованной лодыжки Августа, и он издал сдавленный звук.

Он опустился на колени с другой стороны от меня, достаточно близко, чтобы его рука коснулась моей, и осторожно положил ладонь на плечо Августа. — Доктор Роу уже в пути, Гас, — мягко сказал он. Затем снова повернулся ко мне. — Расскажи, что случилось.

— Камеры, — начала я; в голосе звенело напряжение, хотя мозг зацепился за то, что Вейл назвал Августа по имени, а не по номеру. Опять. — Они все были открыты. Я думаю, это было намеренно.

Я знала, что, когда камеры открывают днём, звучит сирена. Её отсутствие должно было быть спланировано.

Глаза Вейла сузились. — Сегодня ночью за безопасность камер отвечал не я. Хайд. Полагаю, это была ошибка. — Он наклонился ниже, чтобы лучше рассмотреть лодыжку Августа, и голос его дрогнул, когда он снова заговорил. — Кто это сделал?

Хайд отвечал за безопасность камер. После того как Перри перевели к нему на сантехнику. После того как она обвинила Августа в убийстве Сирила.

— Перри, — твёрдо сказала я, не оставляя места для споров. Посмотрим, как она посмеётся, когда её швырнут в карцер. — Я услышала, как открылась дверь камеры, а потом закричал Август. Я выскочила из своей камеры, когда включился свет, и увидела, как её дверь трясётся. Она только что захлопнула её. Как трусиха, которой она и является.

Взгляд Вейла потемнел, губы сжались в жёсткую линию.

Я указала на медную трубу, которую Джед вернул на пол. — Вот чем она это сделала. Штука, которую она смогла достать на своей новой работе в сантехнике, где за ней присматривает Хайд.

Звук распахнувшейся двери шлюза оборвал наш разговор. Вошёл Ларч. Он был в своей обычной накрахмаленной рубашке и тёмных брюках, с цепями из зубов на шее и серьгой в форме зуба-жемчужины, сверкающей в ухе. Я подумала, не спит ли он в этой одежде, чтобы быть готовым в любой момент. Я представила ряд чёрных рубашек, висящих в его шкафу, выглаженных и ждущих своего часа. — Что случилось? — спросил он, лихорадочно бегая глазами, словно Фарил Коутс мог в любой момент выйти из тени и уволить его на месте.

Вейл выпрямился и встал, встречая взгляд Ларча. — Хайд отпер двери камер. Неясно, была ли это случайность, но никто из заключённых не был заперт. Другой заключённый раздобыл эту трубу и раздробил лодыжку 412-му.

Ларч молчал, и я почувствовала, как на моё лицо наползает самодовольная улыбка. Ему наконец придётся наказать Перри. Одно дело — покровительствовать ей, но совсем другое — когда она открыто нарушает правила Эндлока и выходит сухой из воды.

Хотя, если разведка Яры была верна, Перри больше не была в фаворе. Может, он будет рад возможности наказать её.

Тишина затянулась, натянутая как тетива, пока Ларч наконец не пробормотал: — Понятно. И кто-нибудь смог опознать, кто это сделал? Полагаю, было темно, так что вряд ли можно было что-то разглядеть ясно.

Я стиснула зубы. — Когда Август закричал, я выбежала из камеры, и включился свет. Я видела, как тряслась дверь Перри. И вот оружие, — добавила я, указывая на трубу. — Нечто, к чему доступ есть только у заключённого на сантехнических работах.

— Значит, ты не была свидетельницей самого акта нападения? И ты не видела её вне камеры? — спросил Ларч; лёгкая улыбка заиграла в уголках его губ.

Я подумала сказать правду, хотя бы на мгновение. Но улыбка Ларча и самодовольное выражение на лице Перри были для меня чересчур. А то, что Перри сделала с Августом, было непростительно. Я открыла рот…

— Я видел её.

Я резко повернула голову, пытаясь найти того, кто это сказал.

Пожилой мужчина с седеющими волосами кивнул, когда я поймала его взгляд.

Улыбка Ларча угасла, а когда я перевела взгляд через его плечо на Перри, та метала в меня молнии.

Ларч повернулся к мужчине. — Было темно. Откуда ты можешь знать наверняка?

Я открыла рот, готовясь наброситься на Ларча.

— Я тоже её видела.

В этот раз, когда я вытянула шею, чтобы посмотреть вглубь блока, я увидела, что говорила молоденькая девушка. Она произнесла эти слова, хотя её руки, опущенные по швам, дрожали.

А затем целый хор заключённых подхватил её слова; их голоса слились воедино, и от этого звука у меня защемило сердце. Все они были готовы рискнуть навлечь на себя гнев Ларча, чтобы вступиться за одного из своих.

Рот Ларча открылся и снова закрылся. — Понятно.

Прибытие доктора Роу прервало его следующую фразу. Она вошла в камеру Августа с охапкой медикаментов в руках; её серебристые волосы разметались от спешки.

Она зашипела, когда её пальцы оценили ущерб, и лицо её вытянулось. — Если бы мы были в Дивидиуме, тебе бы сделали операцию, но лучшее, что я могу сделать здесь — это вправить кость и попытаться зафиксировать её. Наложу гипс и дам костыли. Мне очень жаль.

Она произнесла это достаточно тихо, чтобы Ларч не услышал и не отчитал её за проявление эмпатии.

Август стиснул зубы. Передвигаться по Эндлоку на костылях будет и без того непросто, а травма не спасёт его от того, чтобы стать целью охотников.

Доктор Роу велела Вейлу взять спинальный щит, прислонённый у двери камеры, а затем мягко обратилась к Августу: — Полагаю, лодыжка — единственная часть тела, которая пострадала, но поскольку ты упал с кровати, осторожность не повредит. Мы отнесём тебя в лазарет для полного осмотра, хорошо?

Вейл погрузил Августа на щит, затем доктор Роу собрала свои принадлежности, выпрямилась и обратилась к Ларчу. — Не могли бы вы позвать ещё одного охранника, чтобы помочь Вейлу донести пациента до лазарета? Мои силы уже не те.

— Нет нужды, — ответил Ларч со злобной ухмылкой, переводя уничтожающий взгляд на меня. — Раз уж 224-я так рвалась помочь сегодня вечером, уверен, она не откажется ассистировать вам.

Я не позволила ему заметить мою заминку, когда встала и ухватилась за край щита напротив Вейла. За время пребывания в Эндлоке я потеряла мышечную массу, и даже когда я была в лучшей форме, нести Августа было бы тяжело. Но Вейл поймал мой взгляд и кивнул; я напустила на лицо маску холодного безразличия и подняла щит, не издав ни звука, мысленно приказывая рукам не подвести.

Мы последовали за доктором Роу из блока по коридору, а затем вниз по лестнице в лазарет; мои мышцы дрожали всю дорогу.

Как только Август оказался в безопасности на смотровом столе, доктор Роу выгнала нас в коридор. — Мне нужно пространство. И тишина, — безапелляционно заявила она, захлопнув дверь прямо у нас перед носом.

Взгляд Вейла метнулся вверх, над дверью, проверяя камеру, а затем он сгрёб меня в охапку прежде, чем я успела сказать хоть слово, прижимая к груди так крепко, что я едва могла дышать.

— Я думал, это ты, — пробормотал он, прижимаясь губами к моей макушке. — Момо плакал так сильно, что едва мог говорить. Он сказал только, что было нападение и в этом замешана Перри. Я думал, она тебя убила.

— Я в порядке, — выдохнула я ему в грудь, позволяя себе прильнуть к его теплу. — Я могу о себе позаботиться, знаешь ли.

Вдалеке раздался грохот, а затем звук за хлопнувшейся двери, словно кто-то направлялся в подвал. Мы отпрянули друг от друга; Вейл двинулся так, чтобы закрыть меня от взгляда.

— Ты хоть представляешь, как пристально за мной сейчас следят? — прошипел голос, сопровождаемый звуком двух пар шагов.

Это был голос Ларча.

— Простите, — ответил другой голос. Перри. Она рыдала. — Я только пыталась помочь.

— Ну так не помогла, — огрызнулся Ларч. — Не зря я сказал тебе вчера, что с меня хватит. Ты выставила меня в ещё худшем свете. Ты выставила меня так, будто я не могу справиться даже с тюрьмой, полной спящих заключённых. Хватит с меня, я больше не позволю тебе творить что вздумается. Посмотрим, научит ли тебя чему-нибудь карцер.

Рыдания Перри стали громче, когда они спустились ниже по лестнице, а Вейл схватил меня за руку, увлекая по коридору в тёмную мастерскую. Я моргнула, привыкая к полумраку, и увидела, что камера в углу не пишет.