Лана Ежова - Цена принцессы
Кайрон Холгер – идеал мужчины. Воин, не пользующийся своей силой во вред. Защитник, который всегда был на стороне не нужной отцу принцессы. Пускай называл меня своей занозой, он всего лишь раз не оправдал мое доверие.
Я не представляю себе счастливую жизнь без Кая. Жаль, что он без меня легко обходится.
Последнюю мысль отогнала усилием воли. Нет, я не стану сейчас об этом думать, только не в эту ночь. Одну-единственную ночь, когда Кайрон станет моим.
– Герцог… – Голос дрогнул, вышло хрипло и незнакомо.
И он не узнал.
Не оборачиваясь, бесцветно произнес:
– Если хочешь, вино на столе.
Покосилась в указанную сторону – и прикусила губу. Фрукты, вино, сыр… Он явно настроился на бессонную ночку.
Поставив кувшин на попавшийся так кстати табурет, отчаянно шагнула к Кайрону и прижалась к его теплой спине.
– Не хочу вина… хочу тебя.
Вот и все. Слова произнесены. Назад дороги нет.
Спина, к которой я прижималась лицом и грудью, закаменела.
Пользуясь моментом, обвила Кайрона руками крепко-крепко – не оторвешь! – и поцеловала куда-то под лопатку.
И тотчас разомкнула объятия и отпрянула назад. Переоценила я свою смелость.
Он резко обернулся.
– Кьяра? – Волнение в его голосе стало для моей надежды призывным огоньком в ночи.
Он смотрел так, что мои коленки подогнулись. И во рту пересохло. И умные мысли улетучилась вслед за смелостью. Я испугалась, что он спросит, почему я здесь.
Не спросил.
Герцог Холгер сделал шаг вперед. Я невольно отступила.
– Кьяра, ты решила еще раз пожелать мне спокойной ночи? – В его голос вернулось богатство оттенков.
– Нет. Я уже высказала свои желания.
– И поэтому ты сейчас пятишься к выходу из комнаты? – вкрадчиво и насмешливо спросил Кай.
Я трусиха, да. И готова сбежать. Правильно, что дверь закрыла, как вошла, а то уже бежала бы по коридору, теряя туфли.
– Кьяра, ты не ответила. – Он склонился, обжигая дыханием мое лицо, ниже, еще ниже. – А знаешь, не отвечай. Этого достаточно.
Поцелуй опалил губы. Он не был нежен, как наш первый, в ночь после гонок на дракенах. И не был страстным, как последующие за ним. Поцелуй-нападение – голодный, пугающе жадный и грубый.
Но нежности я и не хотела. Я боялась, что он оттолкнет, опомнится, выставит вон.
И когда Кайрон оторвался от моих губ, я испуганно вцепилась в его плечи. Пальцы заскользили по голой коже.
– Не прогоняй меня, – произнесла одними губами беззвучно.
Услышал и покачал головой:
– И не надейся.
Подхватив на руки, он отнес меня на возмущенно заскрипевшую под двойным весом кровать. Опустился рядом и, опираясь на локоть, поцеловал. Мягко, тягуче-нежно. Сладко упоительно, до потемнения в глазах. А затем мужской рот снова алчно впился в мои губы. Словно Кайрон боролся с собой, боясь напугать и в то же время опасаясь, что растаю как сон, и потому ему жизненно важно чувствовать меня сильнее, заполучить быстрее.
Дождь из быстрых поцелуев упал на шею и грудь. Когда платье оказалось на полу, а не на мне, я не заметила. Необычные ощущения туманили сознание. Я растворялась в прикосновениях, терялась от его горячечного шепота:
– Кьяра… моя Кьяра…
Всего три слова, и даже не главных, а я сходила с ума от счастья. И боялась поверить. Неужели он меня… Нет, нельзя думать об этом!
Руки Кая гладили, сжимали. Губы и язык неутомимо исследовали мое тело.
Меня переполняло счастье – я наслаждалась ласками любимого мужчины. Моего первого, пусть он об этом и не знал.
Он покрывал мою грудь поцелуями, сводящими с ума. Висящий на его шее холодный медальон из серебра добавлял остроты ощущениий, время от времени скользя по моей коже, задевая чувствительные горошины сосков. Рука Кайрона, лаская, проложила путь к низу живота, пальцы по-хозяйски проникли меж сомкнутых бедер.
От первых сокровенных прикосновений я застыла потрясенно. Протестующе застонав, попыталась избавиться от вторженцев, холодея при мысли, что Кайрон слишком быстро раскусит мой большой обман.
– Расслабься, – шепнул он, покусывая мочку уха. – Позволь сделать тебе приятно.
Я подчинилась, внутренне сжимаясь от опасений слишком раннего раскрытия своей тайны. А вдруг остановится, решив преподнести мою невинность в дар Тенебришу? Или еще хуже – в обмен на избавление от проклятия?
Нет ничего страшнее в мире, чем любить мужчину и не верить ему полностью.
– Кьяра, ты мысленно далеко. Будь со мной, – тихо потребовал Кайрон и, коротко поцеловав, прикусил мне нижнюю губу.
Ахнув от неожиданности, вмиг вынырнула из невеселых мыслей к волнующей реальности.
Поцелуи Кая дурманили, лишая воли и контроля над телом. А от его нескромных ласк внизу, умелых и настойчивых, хотелось извиваться и стонать. И я не отказывала себе.
В какой миг я растворилась в ярких ощущениях? Не знаю. Это было похоже на наваждение. Сладкое, безграничное безумие.
Язык Кайрона двигался в моем рту синхронно с его пальцами. Быстрее, быстрее… еще быстрее.
Вспышка света перед закрытыми глазами. И бездна удовольствия, в которую я падала бесконечно.
– Кьяра, хорошая моя…
Мужчина осыпал мое лицо поцелуями, хотя это я должна была зацеловать его за невозможное наслаждение.
Когда он лег сверху, у меня перехватило дух. Тяжесть тела любимого – приятное и естественное ощущение.
Нежно гладя кончиками пальцев мои скулы, лоб, губы, он вклинился меж моих ног. Соединил наши тела и…
От неожиданности я прикусила ему палец.
Боль оказалась слабее удовольствия, и я почти сразу расслабилась, привыкая к необычным ощущениям.
Кайрон же навис надо мной, опершись на руки. И не двигался.
И я открыла глаза.
– Кьяра…
Его потрясенный взгляд принес почти столько же удовольствия, как и минуты назад пережитый пик высшего блаженства.
– Кьяра, – выдохнул он рвано, – ты…
– Да, – ответила на незаданный вопрос с затаенной гордостью.
– О богиня!
Я бы приняла на свой счет восторг, вот только это был не он.
Я отчетливо услышала в восклицании отчаяние и сожаление. И на сердце стало тяжко. Почему он расстроился? Решил, что зря отдала ему, связанному проклятием, девственность? Понимает, к чему это может привести? Сознательный патриот своей родины?
Мне захотелось его успокоить, сказать, что власти над королевскими артефактами и Сторожевыми Столбами он не получит – об этом я позаботилась. Но Кайрон очнулся, накрыл мой рот особенно нежным и страстным поцелуем, и я забыла о своих обидах.
Прервав поцелуй, с сожалением признался:
– Лучше бы ты сказала, что невинна. Я был бы осторожнее.
В моей душе расцвела весна. Он сожалеет совсем о другом!
– Меня устроило все, как прошло.
Кайрон хмыкнул:
– Вообще-то еще ничего не закончилось.
Он был нетороплив, давая время привыкнуть к новым для меня ощущениям. Дразняще медлителен и нежен. Удовольствие накатывало волнами – каждая последующая сильнее предыдущей.
– Кай, – простонала нетерпеливо.
Казалось, я сейчас умру, если не получу освобождение от накапливающего в самом низу живота томления.
Мужчина приподнял одну мою ногу так, чтобы она пяткой уперлась ему в ягодицу. Второй я обвила его уже самостоятельно. Наслаждение от этого усилилось, став ярче и полнее.
Безумно упоительные ощущения вознесли над землей. Я закричала, чувствуя накрывающее с головой наслаждение. Мгновение – и Кайрон разделил его со мной.
Одарив долгим, глубоким поцелуем, он перевернулся на спину так, чтобы я легла на него сверху.
– Ты восхитительна, лучик, – сообщил хрипло, поглаживая мою спину и то, что ниже.
Был ли герцог Холгер умелым любовником? О да, а еще щедрым и заботливым; пускай у меня и не было опыта, готова поклясться в этом своей бессмертной душой.
Позже, крепко сжимая в объятиях и пропуская пряди моих волос сквозь пальцы, он тихо попросил:
– Расскажи, как смогла обмануть Тенебриша.
Я напряглась:
– Может, утром? Я спать хочу и пить.
– Нет. Мне нужно знать все. Это важно, Кьярин.
Не сомневаюсь, что важно.
Герцог встал с постели и шагнул к столу с бокалами и вином.
– Нет! Морса, пожалуйста.
Он не придал значения моей нервозности. И сходил за кувшином, стоящим на табурете.
Кайрон не стеснялся наготы, и я наслаждалась видом его мускулистого тела. Наслаждалась без ложной стыдливости. Хочу запомнить эту ночь на всю жизнь, впитать в себя до последней капли.
– Держи свой морс.
– Спасибо. – Я сделала вид, что пью. Возвращая напиток, посоветовала: – Попробуй, какая вкуснотища.
Кай, не чуя подвоха, сделал несколько больших глотков.
Наблюдая, как он пьет, почувствовала себя предательницей. Но я не могла иначе. Сейчас не готова к откровенности. Свой коварный план стыдно рассказывать – слишком подлой я казалась даже самой себе. Отойду за ночь от его нежности, завтра будет легче врать и выкручиваться. А может, до Форка и не поговорим толком.
