Лана Ежова - Цена принцессы
Когда мне принесли миску с кашей, Кайрон заметил:
– Никогда бы не подумал, что вы станете причиной сближения легионеров и наемников.
– При чем тут я?
Счастливчики, которым выпала честь служить своей стране и монарху, смотрели сверху вниз на тех, у кого не было постоянного нанимателя. А вторые после случая отравления, как я иногда слышала, сквозь зубы называли выжившую десятку везучими засранцами. И вот теперь они дружно пялились на меня, как будто видели чудище болотное.
Ой, точно! Из-за всех треволнений забыла, что неплохо было бы искупаться. О чем и сообщила Холгеру:
– Кстати, мне бы горячей воды, прежде чем двинемся в путь.
– Разумеется, ваше высочество, – кивнул он. – А вы не хотите узнать, почему на вас косятся?
Его официальный тон и выканье раздражали. Но, с другой стороны, нарушать этикет при свидетелях не стоило.
– Просветите, ваша светлость, будьте так добры.
Герцог ухмыльнулся:
– Тенебриш предупредил, если следующий ваш побег будет удачным, он всех убьет.
Я закашлялась, подавившись кашей.
Постучав по спине, Кайрон добавил:
– Обещание смерти в муках, знаете ли, сближает.
Верю…
Помолчав, тихо призналась:
– Я вернулась не только потому, что поняла, что проклятие вас убивало. Из-за сестры еще. Пускаясь в побег, о ней я не думала. Но можете не переживать, новых попыток убежать не будет.
Герцог, нахмурившись, промолчал.
Через час мы снова были в пути. Хотя ночь была бессонной, спать не хотелось. Тягостные мысли не давали покоя. Завтра, после обеда, я буду уже в Форке в полной власти темного. Раз не могу убежать, нужно придумать другой выход, чтобы он не стал полноправным королем.
Бросив взгляд на Кайрона, ехавшего справа, сильно пожалела, что нельзя с ним посоветоваться.
Ночь предстояло провести на большом постоялом дворе, стоящем на пересечении двух дорожных трактов. Место пользовалось популярностью, но для герцога Холгера и его спутницы свободные номера нашлись быстро.
По совету Кая я свернула волосы в тугой узел и убрала под платок, надвинув его низко на лоб – так, чтобы спрятать брови. В простом дорожном наряде, без ореола сияния артефактов меня вряд ли кто узнает.
Когда спустились в обеденный зал и заняли крайний стол, миловидная брюнетка, с косой ниже пояса, пела под гитару старинную песню. Считается, что она народная, но я находила сведения в королевской библиотеке, что сочинила ее иномирянка о своей подруге, которая полюбила темного чародея.
Пока Кайрон делал заказ, я приросла взглядом к пятачку между столами, где на высоком стуле сидела исполнительница. Я слушала будоражащую душу песню не раз, но только теперь по-настоящему услышала. Может, потому что повстречала живого темного чародея?
Темное сердце, ты бьешься иначе,
Лед и камень – твои кандалы,
И я молюсь всем богам удачи,
Чтоб увернуться от любви стрелы.
Помню, искала долго объяснение строчки про стрелу, пока кто-то из фрейлин не объяснил, что в мире Сержа Смелого был низкорослый, толстенький божок, который посылал любовь, стреляя в сердце из лука. В живого человека – стрелу! Жестокий бог, видать, мучился комплексами, что поступал с людьми так беспощадно.
Темное сердце из гордости и тьмы
Закрыто для любви,
И чувства светлые богами не даны,
Как ни стучись и ни зови.
Девушка пела хорошо, сильный, приятный голос передавал гамму самых разных чувств – сожаление, надежду, любовь, нежность. Красивая и юная – именно такой представлялась несчастная, осмелившаяся поверить чародею.
Темное сердце, отогреть себя позволь,
Прикосновением души к душе
Я исцелить готова твою боль,
Раз встреча предначертана нам свыше.
Казалось, брюнетка пела о том, что пережила сама, и сейчас рассказывала зачарованным слушателям свою историю.
Я огляделась – люди слушали внимательно, даже подавальщица застыла в дверях, ведущих на кухню. Вторая, выходя в зал, грубо толкнула подругу в спину – та отмерла, ругнулась и понесла поднос к нашему столу.
Темное сердце бьется под рукой,
Былое вдребезги,
В жилах гнев рекой,
Когда я слышу: «Он – зверь, беги!»
Подавальщица, призывно улыбнувшись, поставила перед Кайроном тарелку с едой. При этом она наклонилась чересчур низко, демонстрируя свои прелести в декольте форменного платья. Девушку природа одарила щедро – фигура очертаниями напоминала песочные часы. Лицо приятное, волосы русые, плавная походка. Удивительно, что она не замужем. Может, ищет богатого супруга или покровителя? Чем шэйш не шутит, вдруг в нее влюбится аристократ?
В сердце словно иголкой кольнуло. Я подозрительно покосилась на Холгера. Что там молоденький легионер говорил о проклятии? Его может снять истинная любовь?
Жаль, что моя любовь безответная, я была бы счастлива избавить герцога от проклятия. Увы, он сам сказал, что условие избавления невыполнимо – он меня не любил.
Певица задумчиво перебирала струны, пока решала, какую следующую песню исполнить.
– Смешно слушать песню о любви темного чародея, когда ее не существует в природе, – неожиданно произнес Холгер, похоже, на время тоже подпавший под очарование голоса певицы.
– А как же любовь к своей персоне? – усмехнулась я. – Есть присказка даже – «самолюбив, как темный».
– Поклонники Эшкиля бывают двух типов: истинные фанатики и те, кто продался богу зла за знания. А вот темные чародеи себя не любят, более того, они себя ненавидят. И теперь скажите, стоит ли женщине от такого мужчины ждать любви?
– Они себя ненавидят? – переспросила, сильно удивившись.
Тот же Тенебриш не выглядел человеком, который себя поедом ест. Наоборот, я бы сказала, что он давно договорился со своей совестью. Как говорится, взял в долю.
– Если они не абсолютные безумцы, они знают, что поступают чудовищно, и ненависть к себе сжигает их изнутри. Так как они могут любить других? – Холгер говорил весьма убедительно. – Знаете историю этой песни?
– Да, она написана иномирянкой на основе реальных событий во время войны светлых против темных. Когда призванные из других миров маги, будущие святые покровители Тарры, серьезно обессилили приспешников Эшкиля, юной целительнице не повезло влюбиться в темного. Он ответил взаимностью. И влюбленных попытались уничтожить бывшие друзья чародея. Но у истории счастливый финал – все закончилось хорошо.
– Среди служителей Эшкиля существовала жесткая иерархия, поэтому у темных не могло быть друзей, они одиночки, – поправил меня герцог.
– То есть легенда врет?
– Да. Чародею предоставили неопровержимые, казалось бы, доказательства неверности его возлюбленной. И в гневе он убил ее. А когда понял, что натворил и его обманули, уничтожил половину армии бывших союзников, прежде чем они его остановили. – Немного помолчав, с сожалением добавил: – Ни одна история любви с участием темного не закончилась счастливо.
Если бы не знала, что ему все равно, то решила бы, что ревнует и старается показать темных – и Децема Тенебриша в том числе – в невыгодном свете. Хм, каламбур получился…
После ужина Холгер сопроводил меня наверх, в номер.
Но прежде чем мы дошли до подножия лестницы, произошло два события.
В трапезную вошел Мак с двумя наемниками разбойничьей наружности. Герцог не заметил моего телохранителя, отдавая приказы легионерам. И Мак, не скрываясь, поймал мой взгляд и вопросительно вскинул бровь. Недоумевал, почему я все еще не сбежала?
Я покачала головой, и надежда в глазах телохранителя потухла, больше ничем он не выдал своего огорчения.
Вторым значимым событием стал короткий разговор герцога с симпатичной русоволосой подавальщицей.
Смело подойдя к нам и полностью меня игнорируя, она с придыханием спросила:
– Ваша светлость, не желаете ли вишневого морса в комнату? Душная ночь, вдруг вам захочется, – девица медленно облизала губы, – попить?
Холгер усмехнулся и кивнул.
Сволочь! Он только что при мне согласился на ночь с грудастой подавальщицей! Учитывая, что его комната рядом с моей, это мерзко.
Совесть напомнила, что я не имею права ревновать.
И я сделала глубокий вдох и неторопливый выдох.
– Кьяра, вам плохо? – вмиг среагировал Холгер.
Угрюмое настроение толкнуло на дерзкий и вредный поступок.
– Немного, из-за жары, – заявила я, хотя после грозы погода была замечательной и духота еще не успела вернуться. – Милочка, когда будете нести морс его светлости, занесите и мне кувшинчик.
