Аманда Сан - Дождь
- Кто это сделал? – завопил Сузуки, все вздрогнула.
- Мы не знаем, сэр, - сказал Танака. – Такое в каждом классе.
- Танака, вызовите директора.
Танака кивнул и с тревогой посмотрел на меня.
- Тебе уже лучше?
Юки взяла меня за руку.
- Я ей помогу, - сказала она. – Иди, - он благодарно взглянул на нее. Я вряд ли упала бы снова, но была рада ее поддержке.
- Юу Томохиро, - рявкнул Сузуки. – Идите в свой кабинет. Сейчас же.
Томо не сдвинулся. Он неподвижно смотрел на доску.
- Кто это сделал? – голос Томо дрожал.
Я уставилась на него. Что он имел в виду? Он же видел, что это чернила?
Его голос дрожал от злости.
- Кто решил, что это смешно? – он огляделся, глаза его от ярости сузились. Я сжалась от страха. Только не теряй контроль. Это только ухудшит ситуацию.
- Юу, - рявкнул Сузуки. – Вон.
- Может, ты и сделал, - послышался голос из конца кабинета. Все застыли, а я смотрел на говорившего ученика. – Мы слышали, что случилось на турнире, - сказал он. – Чернила растеклись по полу, когда ты ударял того парня. Ты мог написать эти кандзи. Ты ведь ходил на кружок каллиграфии с Ичиру?
Значит, видели это и другие.
Вмешался другой ученик:
- Я видел, как тебя забирает полиция. Я слышал, что ты сломал руку Такахаши, чтобы выиграть.
- Все это ложь, - сказала я, не успев себя остановить.
- Я слышал, что тебе пришлось перевестись в другую школу, потому что ты чуть не убил ребенка, - сказал еще один ученик.
- Хватит, - приказал Сузуки. – Юу, в свой кабинет. Остальные, держите свое мнение при себе, пока не пришел директор. Мы не знаем, чьих это рук дело, а беспочвенные обвинения смысла не имеют.
Томохиро дрожал и глубоко дышал. Он смотрел на последнего говорившего.
- Ты ничего не знаешь, - сказал он. – Я ничего этого не делал. Я бы никогда никого не ранил, - его глаза вспыхнули, он взглянул на меня. – Никогда.
- Но это было, - сказал ученик. – Ты едва не убил его.
- Это был не я! – крикнул Томо. – Это не я! – он направился к передней части класса, сбивая парты. Они падали на пол. Я вцепилась в Юки.
- Юу-сан, - позвала Юки, но он не слышал.
Он коснулся кандзи - смерть. Он прижал ладони к доске и принялся размазывать чернила, пока иероглиф не перестал быть читаемым.
- Ямэнасай! – приказывал Сузуки, но Томо не остановился. Он направился к следующему символу, его ладони уже почернели, а он размазывал кандзи. Чернила разлетались в стороны, напоминая произведение современного искусства, капая ему на белую рубашку и пиджак, капая не кожу, где оставались расстегнутыми верхние пуговицы.
- Юу, ямэнасай!
Слезы застилали глаза, когда я смотрела на него. Он вырвался из класса и бросился в соседний, врезаясь руками в очередной кандзи, и чернила капали на его волосы и пуговицы.
- Чигау! – вопил он. Все не так. Это не правда. Я не такой. И все это скрывалось лишь в одном слове. – Чигау! Чигау!
- Томо, - крикнула я, пересекая коридор. – Хватит.
Он посмотрел на меня с болью во взгляде, от которой мне стало еще хуже. Я чувствовала его боль всем сердцем.
Он выдохнул и побежал по коридору. Я не отставала, я не могла его потерять.
- Томо! – крикнула я, но он не замедлился. Я слышала его крики боли, когда он пробегал холл, оставляя за собой чернильный след.
Он вошел в мужскую раздевалку в спортзале, где и готовился обычно к тренировке. Я закрыла за ним дверь. Задумавшись, я закрыла за собой дверь на замок. Если его и захватят чернила, это должно остаться в секрете.
Вдоль стены с белым кафелем был ряд кранов с глубокими раковинами. Томо боролся с вентилем, скользкие от чернил руки дрожали и не могли его повернуть. Слезы текли по его лицу, размывая пятна чернил на его лице, огибая синяки.
Наконец, вентиль повернулся, он подставил руки под кран, чтобы смыть чернила.
Но воды не было.
Из крана лились чернила, пачкая раковину и делая руки Томохиро абсолютно черными.
Он взвыл и открыл другой кран, полилось еще больше чернил.
- Томо, - сказала я, потянувшись к другому крану. Мы повернули все вентили, но изо всех текли чернила. Я пыталась выключить их, но чернила продолжали течь, заполняя раковины и черными ручейками стекая на пол.
Томо закричал и ударил по рукомойнику руками. Он развернулся и ударил дверь ванной изо всех сил. Она отлетела, ударившись о стену, звук разнесся по раздевалке. Томо рухнул на пол рядом с рукомойником, обхватив руками колени. Он издал придушенный всхлип.
- Я не зло. Нет.
Я села рядом с ним и обняла его, чернила были теплыми и пачкали мою блузку.
- Знаю, - сказала я. – Знаю, - но я не знала ничего. Я не была уверена. Чем больше я видела, тем сильнее убеждалась в ужасающей правде.
- Я не просил такого, - сказал он неистовым голосом. – Я никогда такого не хотел. Почему меня наказывают, если у меня даже не было выбора?
Кто-то ударил в закрытую дверь раздевалки, мы подняли головы с испуганным видом.
- Юу-сан! – в дверь стучал директор Йошинома, его голос был серьезным. – Откройте дверь.
- Нельзя, чтобы меня видели таким, - прошептал он, коснувшись чернильными пальцами моих. – Что делать?
Я посмотрела на дверь на другой стене, что вела к теннисным кортам.
- Беги, - сказала я. – Уходи туда, где безопасно.
- И куда же?
Стук стал настойчивее.
- Юу!
- Иди, - прошептала я. – Домой.
- Не могу. Отец до обеда там, он убьет меня, если я приду во время уроков. И в Торо Исэки я уйти не могу.
- Тогда в Нихондайру.
- Как я дойду так далеко?
- Зато там тихо, так ведь? И безопасно.
Он кивнул.
- Тогда иди, я приду позже.
Его глаза расширились.
- Нельзя. А если станет хуже? Ты должна держаться от меня подальше, Кэти. Обещай, что будешь.
- Ты же знаешь, что я не могу.
- Пожалуйста, - умоляюще смотрел на меня он. Так не честно. – Ты не можешь пойти за мной. Я отправлю сообщение, ладно?
- Юу, если вы нас не впустите…
- Беги, - сказал он. – Уходи, чтобы у тебя не было проблем.
- Уже поздно, - возразила я. – Они видели, что я пошла за тобой. Я останусь здесь и все улажу. Уходи!
- Прости, - он сжал мои пальцы, чернила были теплыми.
Мы словно были в детском саду и играли в грязи, а теперь нам грозило наказание за испачканную одежду. Хотелось бы, чтобы было так.
- Иди! – прошипела я. Директор толкнул дверь, Томо убежал к теннисным кортам, завернул за угол. Он шел к велосипедной стоянке, а что потом? Разве он не привлечет внимания, перепачканный чернилами? Я надеялась, что они высохнут, разлетевшись золотой пылью или светлячками.
