Аманда Сан - Дождь
- Охайо, - сказал Томо теплым и бархатным голосом, похожим на мед. Я не могла сдерживаться. Я хотела рухнуть в его объятия.
Вместо этого я вдохнула. И выдохнула. Сердце громко колотилось, меня словно сковали по бокам когти дракона.
- Доброе утро, - сказала я. Казалось, что руки и ноги щипает стайка трясогузок.
- Все в порядке?
- Да, - в голове зазвенел колокольчик фурин.
- Я кое-то тебе принес, - он сунул руку в карман пиджака и вынул оттуда кулак, чтобы я не видела, что там.
- Подарок на расставание? – я не хотела говорить этого вслух, но говорить с ним сейчас было сложно. Зачем мне подарок? Я думала, что он хочет, чтобы я держалась от него подальше.
Он покачал головой, не глядя мне в глаза.
- Ои, - сказал он. – Все совсем не так. У нас нет выбора, - он протянул руку мне и ждал, пока я вытяну свою. Он раскрыл ладонь, коснувшись пальцами моей.
Мы словно оказались в одном из хокку Басё, что я проходила во время подготовки к переезду. Красота увядающего цветка.
На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.
Подарок упал на мою ладонь. Это был маленький мешочек из бледно-желтой ткани с розовыми лепестками вишни. На верхушке мешочка висел маленький золотой колокольчик и плетенная розово-желтая ленточка, чтобы прицеплять к сумке или телефону. Спереди были розовые кандзи, идущие сверху вниз.
- Это омамори, - сказал Томо. – Талисман из храма Сенген. Я приобрел его утром.
- Ты прошел через врата? – удивилась я, он покачал головой.
- Я обошел, - он подмигнул, словно это было забавно.
Смешно не было.
- Он напоминает мне о твоей юката на Абекава Ханаби. Тогда мы не думали, что нам придется попрощаться.
В горле пересохло, голос дрогнул.
- Тогда мы как раз попрощались, Томо.
- Знаю, - сказал он. – Но я этого не осознавал. Я думал, у нас есть возможность. Есть право выбора.
Казалось, это было так давно. Я вспомнила палатку с колокольчиками фурин. Звон шанса, как сказал тогда продавец, шанса выбрать, как дальше будешь жить.
- Дай свой кейтай.
Я вытащила телефон из сумки. Он прицепил к нему ленточку, все это время позвякивал колокольчик, словно у потерявшегося котенка.
- Что там написано? – спросила я, глядя на кандзи.
Губы Томо были бледными. Он, похоже, не спал всю ночь.
- Яку йоке мамору, - сказал он. – Защита от зла.
Холодок сковал сердце.
- Ты – не зло.
- Зло, - сказал он. – Так и есть.
Я не знала, что сказать. Я хотела разбиться на миллион осколков. Он вложил телефон в мою ладонь. Колокольчик звякнул.
- Можно я провожу тебя в класс, Кэти? – мое имя таяло на его языке, словно сахар.
- Конечно, - прошептала я.
Мы вошли вместе в гэнкан. Безмолвно переобулись по разные стороны комнаты, согласно нашим классам. Мы встретились у двери. Он открыл ее, и я прошла в коридор.
Его пальцы скользнули по моему запястью, он осторожно взял меня за руку.
Я взглянула на него, теплое прикосновение разбило все мои попытки отгородиться. Я не могла этого вынести. Мы ведь просто должны разорвать эту связь? Это пытка.
Мы стояли там, где я увидела его впервые, на ступеньках, когда Мию отвесила ему пощечину, когда его рисунки посыпались на меня.
- Ски, - прошептал он, сверкая глазами. Я люблю тебя.
- Ски, - отозвалась я.
Его рука отпустила мою, словно сквозь пальцы просыпался весь песок. Словно в песочных часах, наше время вышло.
- Сайонара, - сказал он. Так прощались, когда все было кончено, когда не собирались возвращаться.
- Нет, - сказала я по-английски. Я не могла это произнести. Не хотела. Я прошла по коридору в сторону своего класса. Он следовал за мной, как призрак.
Я шла медленно, не желая заходить в класс. Тогда все закончится.
Все уже закончилось.
Все смотрели на нас. Мы, видимо, выглядели ужасно. Но они смотрели так пристально… откуда они знали, что мы расстались? Я коснулась ладонью лица. Что-то не так?
Томо тоже заметил и встревожено посмотрел на меня.
Может, они слышали о турнире кендо? Но никто не поздравлял его за прекрасные результаты. Никто ничего не говорил так громко, чтобы было слышно. Они шептались.
- Что-то не так, - сказала я, мы заглянули в кабинет.
Стайка второклассников стояли перед классом, прижав руки ко ртам или опустив руки. Никто не обратил на нас внимания.
Я вошла в класс.
Огромные кандзи, написанные чернилами, растекались по стене класса, захватывая и доску, простираясь от пола до потолка. Чернила медленно стекали вниз, словно кровь, собираясь в лужицы на полу.
«Сын демона. Ты не скроешься».
- О нет, - прошептала я, глаза расширились. Такого я еще не видела. Сзади послышался грохот, я обернулась. Томо дрожал, его сумка лежала на полу, содержимое высыпалось. Его глаза были огромными и испуганными.
- Кэти, - пропел Танака из коридора, приближаясь к нам. – Томо-кун, - усмехнулся он. – Не тот класс, балбесы.
- Что это такое? – спросила я, указывая на зловещие кандзи.
- Какая-то дурацкая шутка, - сказал Танака. – Такое во всех кабинетах.
Голос Томо было едва слышно.
- Во всех?
- Ага.
Томохиро вырвался в коридор, я не отставала. Он двигался по коридору к еще одной группе учеников, что смотрели на исписанную чернилами доску.
От предательства не сбежишь. Ты убьешь.
Я вскинула ладонь ко рту, мне становилось дурно. Такого не должно было случиться.
Томо вырвался из класса и промчался по коридору. Он спешил к моему классу, 1-Д. Он рывком распахнул дверь, она врезалась в стену.
Я вошла в класс следом за ним.
Есть только смерть. Она должна умереть.
Это ведь не обо мне? Быть такого не может.
Ноги подкосились.
Кто-то подхватил меня. Я лишь отметила, что это не руки Томохиро.
- Кэти! – сказал Танака. – Ты как? – Томо не мог отвести взгляда от доски. Я выпрямилась с помощью Танаки. Он оказался сильным, хотя и был тощим. Он помогал мне стоять, а Юки спешила к нам, огибая парты. – Знаю, - сказал Танака. – Выглядит ужасно. Но не расстраивайся так, ладно? Это лишь дурацкая шутка.
Хотелось бы.
Юки коснулась рукой моего плеча.
- Но кто мог такое сделать?
Сузуки-сенсей вошел в кабинет и резко остановился, увидев огромные кандзи.
Воцарилась тишина, он тоже был потрясен.
Томохиро был мертвенно бледным. Я видела, что его руки дрожат.
Лицо Сузуки побагровело.
- Кто это сделал? – спросил он, кипя.
Никто не ответил. Я осмелилась взглянуть на Томохиро. Ему нужно уходить, пока его не заметили. Он был не из нашего класса, а если они обвинят его в написании этих кандзи? Танака говорил, что стиль каллиграфии Томо легко узнать. Так ли это? Его ли это вина? Как и те фейерверки, чернила вышли из-под контроля. Это не мог быть никто, кроме него.
