Марина Суржевская - Тропами вереска
— А тропкой не ошибся? — снасмешничала я. — Какое у тебя ко мне дело может быть? Я тебя не знаю и знать не хочу, проходи-как ты мимо!
Он окинул взглядом притихший дом, пустой двор и макушки елей.
— Не страшно тебе тут одной?
— А с чего ты взял, что я одна? — изогнула бровь да позвала беззвучно Теньку. Собака подошла неслышно, по-кошачьи, встала рядом, оскалилась. Но гостя это не впечатлило, лишь плечами пожал.
— Овчарка от пули не спасет, — мрачно бросил гость.
— А мне пулей никто и не грозит, — хмыкнула я. — Или хочешь первым стать?
— Первым… — задумчиво процедил странный гость, и вновь синева глаз налилась тьмой. А я в душу его смотрела — пугающую и притягательную, родную и чужую… И странно все это было. Непонятно.
А он — на меня. Смотрел, не отрываясь, чуть нахмурившись, словно силясь вспомнить.
— В дом пустишь? — голос его охрип еще больше, словно разом сдавило гостю горло. И я, сама не зная зачем, попятилась, хоть и усмехнулась недобро.
— Ну входи. Если сможешь.
И отступила вглубь дома, мазнув взглядом по своим охранкам и ожидая, что замешкается гость на пороге, зацепится носками своих дорогих ботинок или стукнется головой о перекладину.
Не зацепился и не стукнулся, шагнул уверенно, как к себе домой. И я вновь подивилась.
— Вот как… — протянула задумчиво. — Что ж. Заходи. Расскажешь, с чем пожаловал.
И прошла на кухню, с досадой взглянула на кастрюлю с кипящим бульоном. Мужчина стоял за спиной, и всем нутром я ощущала его присутствие, словно немаленький мой дом вдруг сжался в размерах и сделался тесным. Повернулась и почти уткнулась носом гостю в грудь, вскинула взгляд, дернулась. Он придержал меня, не давая упасть. И тут же убрал ладонь, словно обжегся.
Тенька рыкнула недовольно, старая ворона каркнула из своей клетки, и дом заскрипел половицами.
— Зовут тебя как? — мрачно бросила я, чтобы расколоть звенящую тишину, повисшую между нами.
— Егор, — гость вновь потер подбородок и чуть прикрыл глаза. Устало прикрыл, и я поняла, что путь его был не близок и слишком труден. Не для тела — души. Но то и понятно. Что-то страшное должно случиться с молодым и здоровым мужиком, что-то по-настоящему мучительное, раз он пришел в глубину этих лесов в поисках ведьмы.
Чаще меня искали зареванные девицы или побитые судьбой бабы. Да и те были редкостью, все же забралась я почти в самую чащу.
— Егор, — повторил гость и присел на лавку у окна. — Помощь мне твоя нужна.
— А платить чем будешь, Егор? — усмехнулась я и остановила его движение. — За кошельком не лезь. Мне деньги ни к чему.
— Чем скажешь, — сверкнули в синеве глаз молнии, искривились в злой усмешке губы. — Может, ты плату душами берешь, так я и на это готов!
Сказал с насмешкой, словно в шутку, но я не улыбнулась. Так и смотрела задумчиво.
— На что мне твоя душа? — тихо протянула я. — Что мне с ней делать? А вот тело, может, и сгодится…
… Шептались сосны, рассказывая друг другу старые сказки, и остро пах поздний вереск, прихваченный первым ночным инеем.
Скоро.
«Возвращайся ко мне крышами,
Тротуарами, взглядами,
Проводами провисшими
И столбами распятыми.
Одиночеством берега
На экране той осени,
Красно-жёлтой истерикой
И улыбками просеки.
Возвращайся ко мне мыслями,
Одинокими, упрямыми,
Электронными письмами,
Безответными, пьяными.
Коридорами верности,
Лабиринтами памяти.
Камышовою нежностью
В тихой солнечной заводи.
Возвращайся отравой, потускневшими травами,
Возвращайся в словах и без слов.
И с немой фотографии улыбкою, взглядом,
Переулками выцветших снов.
Возвращайся!
Возвращаться — не каяться,
Возвращаться — быть вечными,
Возвращаться — не стариться,
Оставаясь конечными. ***»
Конец
______________________
* В книге использованы слова песен группы Разнотравье, Обе-Рек, русская народная
