Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт"

‑ Айлин? ‑ спросил Кармель уже с нешуточной тревогой. ‑ Девочка моя, вы бледны. И глаза… Вам нехорошо? Айлин…

Он осекся, посмотрев на ее левую руку, где предательски блестел перстень с синим камнем вместо черного. Ей пришло в голову, что будь это роман, героиня обязательно связала бы цвет гербовых камней с цветом глаз ее возлюбленных и увидела в упавшем перстне Кармеля роковой знак судьбы. В романах всегда замечают подобные вещи, это важно! А в жизни ей просто невыносимо захотелось сорвать тяжелый золотой ободок, на который Кармель смотрел с совершенно непроницаемым выражением лица, и надеть другой ‑ настоящий, правильный! Тот, что она просто стиснула в правой руке, словно артефакт, способный спасти жизнь…

‑ Айлин… – очень тихо сказал разумник, делая еще один шаг так мягко, будто Айлин стояла на краю пропасти, и он боялся неосторожным движением или словом ее напугать. ‑ Моя дорогая…

‑ Кармель… То есть милорд магистр…

Голос не слушался, Айлин попыталась опять сглотнуть тяжелый ком, стоящий в горле, как при разговоре с лордом Бастельеро, но почему‑то сейчас это оказалось еще тяжелее сделать. И все‑таки нужно! Она… обязана… хотя бы это она должна сделать честно!

‑ Простите, милорд магистр, – выдохнула она с полной безнадежностью. ‑ Вы… очень вовремя. Я обязана сказать, что…

‑ Так… – медленно проговорил Кармель. ‑ Это ведь кольцо Бастельеро, не так ли? Вы хотите сказать мне об этом?

Айлин молча кивнула, а потом с тоскливым упрямством заговорила снова:

‑ Милорд магистр, я должна объяснить…

Ей вдруг вспомнился урок фехтования много лет назад, когда она так же упорно, преодолевая боль и отчаяние, снова и снова поднимала рапиру, которую у нее из рук выбивала Ида. Тогда Кармель пришел после урока и… спас ее. Убрал страх перед оружием, успокоил, научил верить в собственные силы… Тогда он был на ее стороне! А сейчас… она как будто провалилась в то же самое детское отчаяние, но помощи больше ждать нельзя, она просто не имеет на это права, потому что сама предала его верность и любовь!

Она глубоко вдохнула и отчетливо проговорила:

‑ Я не могу выйти за вас. Я… я выхожу замуж за мэтра… за лорда Бастельеро. И я прошу вас вернуть мне мое слово.

‑ Нет, – бросил разумник негромко, но решительно и резко.

‑ Я прошу вас! – повторила Айлин, вскинув на него умоляющий взгляд. ‑ Я знаю, что достойные люди не отказываются от своих обещаний, но обстоятельства…

‑ Я знаю эти обстоятельства, – мягко прервал ее Роверстан и сделал еще один шаг, последний, а потом опустился перед ней на одно колено, заглянув в лицо. ‑ Айлин, я допускал такую возможность еще тогда, когда вы согласились выйти за меня, и уж тем более мне известно о них сейчас. Поверьте, это ничего не меняет.

‑ Это меняет все! – упрямо возразила она. ‑ Я не могу, понимаете? Я не могу поступить так с вами! И с ним тоже! И поэтому прошу вас вернуть мне слово! Я все равно выйду за лорда Бастельеро! ‑ выдохнула она, не зная, как это объяснить.

‑ Моя дорогая… ‑ вздохнул разумник, и вдруг его голос наполнился болью и яростью, не брызжущей во все стороны, как закипевшая вода в котелке, а тягучей и страшной, как расплавленный металл. ‑ Видит Странник, больше всего мне хочется взять вас на руки, немедленно увезти в Его храм и сделать своей женой…

‑ Странник не соединяет браки, если кто‑то из двоих не согласен, – выдавила Айлин, опустив голову.

‑ Только это меня и останавливает, ‑ тяжело уронил Кармель. ‑ Я не могу принудить вас отказать Бастельеро и выйти за меня, но и вы не должны просить меня отказаться от вас. Я этого не сделаю. Видит Странник, Айлин, я не отказал бы вам ни в чем ‑ но только не в этом!

‑ Почему вы мне не сказали правду, Кармель? ‑ так же тихо спросила она, понимая, что ответ уже ничего не изменит, но узнать его все‑таки необходимо. ‑ Ведь вы же все поняли давно… Вы ‑ и магистр Бреннан… Почему вы не сказали мне, что я…

‑ Что вы беременны? ‑ подсказал разумник. ‑ Если помните, я обещал никогда вам не лгать. ‑ Айлин кивнула. ‑ Но это было не ложью, а молчанием. Вы вправе поставить мне в вину и его, но я клянусь, что хотел всего лишь уберечь вас от страшной ошибки. Именно той, которую вы делаете сейчас. Еще немного, и мы поженились бы. Поженились по любви, разве это ‑ ложь? Ваш ребенок родился бы в законном браке, и я клянусь, что считал бы его своим. Айлин… Вам, конечно, неизвестно… И мне следовало рассказать об этом раньше, но я и сам… не сын человека, которого все считают моим отцом. Моя мать вышла за него, обесчещенная и брошенная, в отчаянии, чтобы избежать позора, и… обрела счастье. Я рос в отцовской любви, на которую отвечал такой же любовью и уважением, а когда узнал эту семейную тайну ‑ еще и огромной благодарностью. Кто как не я мог бы понять вас и вернуть этому ребенку всю любовь, которую получил от того, кто меня вырастил?!

Его голос прервался, и онемевшая Айлин без тени сомнения поняла, что именно так оно и было бы! Кармель бы его любил! А сходство… Да, ее ребенок несет в себе кровь Бастельеро, но… у бастардов фамильные черты проявляются далеко не всегда! Он мог бы родиться рыжеволосым и зеленоглазым, как она! И белокожим… А черные волосы у самого Дункана. И уж синие глаза ‑ это тем более пустяк, который всегда можно объяснить сходством с двоюродным дедушкой… Лорд Бастельеро никогда не понял бы, чей это ребенок, если бы только… уже не знал это. Ах, магистр Бреннан, ну почему… Как же больно и обидно!

‑ Вы мне верите, Айлин? ‑ снова заговорил магистр. ‑ Дорогая моя, еще не поздно! Я так понимаю, Бастельеро узнал о ребенке и предъявил на вас права?

Она кивнула, а потом безнадежно спросила:

‑ Вы ведь не можете сделать так, чтобы он… забыл? Ну, что услышал сегодня… Или вообще забыл про меня?!

‑ Боюсь, что не могу, – с явным сожалением отозвался разумник. ‑ Даже если бы я преодолел определенные защиты, которые стоят на нем как на Архимаге… И стер из его памяти знание о ребенке… Я не могу изменить чувства, которые он питает к вам, это означало бы стереть саму его личность… Но если…

‑ Нет! ‑ выпалила Айлин. ‑ Это хуже смерти! Я не хочу! О, Кармель, ‑ все‑таки не выдержала она. ‑ Я не хочу, чтобы случилось что‑то плохое! Ни с вами, ни с ним! Прошу, поймите…

‑ Понять? Что ж, это я как раз прекрасно понимаю, – горько усмехнулся разумник. ‑ Не понимаю только, почему вы просите об этом меня, а не его?

‑ Потому что…

Айлин запнулась, а потом вспомнила Вишневую ночь и двоих мужчин, застывших в противостоянии за нее. Ледяной ветер и изморозь на земле ‑ и вишневую ветку, влетевшую в ее окно. Лорд Бастельеро тогда призвал силу Избранного даже без ритуалов, одной лишь яростью! И она испугалась, потому что от него ждала именно этого ‑ безжалостности к противнику. А Кармель… Он уступил просто потому, что она попросила. Уступил, чтобы не пугать ее!

А еще она поняла, что не боится даже сейчас, когда в его голосе дрожит гнев. Ей невыносимо стыдно за себя и больно за него, но страх? Только не перед ним. Ни капли страха, ни тени его!

‑ Я прошу вас, – призналась она, – потому что… вы можете меня понять и услышать…

‑ Но выбираете того, кто не может? ‑ с беспощадной точностью подсказал разумник. ‑ Айлин… Умоляю, не делайте этого. Не все ошибки можно исправить, а если даже удается, иногда это обходится слишком дорого. Позвольте мне увезти вас в Арлезу. Мы можем уйти порталом прямо сегодня, и я обещаю вам безопасность…

«А себе? ‑ подумала Айлин, не зная, читает ли Кармель ее мысли сейчас, но ей было уже все равно. ‑ Себе ‑ можете ее обещать? Нет, потому что поклялись не лгать. И мы оба знаем, что с Грегором Бастельеро не удастся договориться по‑хорошему. Нет таких слов… И, значит, я решила верно. Это единственный путь…»

‑ Я выйду за лорда Бастельеро, – уронила она, глядя ему в глаза, полные боли. ‑ Наверное, у меня не получится стать ему любящей женой! Но быть верной ‑ я обязана. Иначе это будет нечестно, понимаете?!

‑ Нечестно? ‑ тихо и очень ядовито переспросил разумник все тем же голосом, полным холодной злости. ‑ А погубить себя в этом браке вы считаете образцом честности? Ради Странника, девочка моя, насколько же нужно не уважать мужчину, чтобы приносить себя ему в жертву?! И вы полагаете, что он сможет быть счастлив этой жертвой? Что бы я ни думал о Грегоре Бастельеро и его несравненном таланте слепоты и глухоты, когда ему того хочется, но… даже он рано или поздно прозреет и поймет, что вы его не любите!