Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт"

К концу этой изысканно вежливой словесной порки у Аластора даже уши порозовели, но перенес он ее с таким смирением, что Лучано еще больше его зауважал. А потом всерьез задумался, какими же талантами обладают эти два неприметных синьора, что их сочли достаточно надежной охраной для короля? Вот бы свести знакомство поближе…

Грандсиньор канцлер тем временем коротко пересказал супруге последние события, которые в его изложении выглядели просто несусветной дуростью и мальчишеством. Великолепная дама выслушала все с каменным лицом, а потом вздохнула в точности, как ее муж незадолго до этого, и Аластор насупился еще сильнее.

‑ Вы правы, дорогой супруг, – уронила она, в задумчивости поглаживая перстни пальцами левой руки. ‑ Этой истории лучше забыться как можно скорее. Думаю, мне стоит нанести визит в дом Ревенгаров. Причем именно мне, а не вам. У молодого Артура наверняка пылкий и гордый нрав, и если он будет разговаривать с вами, мужчиной, то может не сдержаться и надерзить, а отступить после сказанного вслух юноше будет сложно. Зато у него есть одно качество, бесценное в наших обстоятельствах. Артур воспитан в уважении к матери и привык прислушиваться к женским словам. Поэтому он меня выслушает и не позволит себе ничего лишнего в беседе с дамой, а там и задумается… Что касается старшей леди Ревенгар… – Грандсиньора вздохнула снова, и на ее безупречно спокойном лице промелькнуло выражение утомленной досады и легкого презрения. ‑ Что ж, придется объяснить ей значение слов «королевская опала», и кто в таком случае будет виновницей бед «ее дорогого мальчика», ‑ явно скопировала она чужой напыщенный тон. ‑ Право, до чего жаль, что старший Ревенгар погиб так нелепо. Скольких неприятностей можно было избежать! Лорд Фарелл, вы что‑то хотите сказать?

Она слегка приподняла брови, поймав его пристальный взгляд, и Альс с канцлером тоже посмотрели с интересом.

‑ О‑о‑о… – опомнившись, восторженно выдохнул Лучано. ‑ Простите, грандсиньора! Всего лишь искренне позавидовать вашему сыну! ‑ Он дождался, пока интерес на лицах всех троих перейдет в легкое недоумение, и пояснил: – Когда вы носили его под сердцем, этому счастливцу не пришлось выбирать, от кого из родителей наследовать красоту, а от кого ‑ ум. И то, и другое он щедро взял от обоих!

На миг в гостиной повисла тишина, потом Аластор усмехнулся, уголки тонких губ канцлера тоже одобрительно дрогнули, а грандсиньора Немайн бархатисто рассмеялась и, протянув ему руку для поцелуя, благосклонно уронила:

‑ Какой галантный юноша! Ангус, дорогой, ты непременно должен пригласить лорда Фарелла к нам на обед.

Лучано с величайшей почтительностью поцеловал холеные пальцы и постарался скрыть облегчение.

«Кажется, прошел по самому коньку крыши… А это приглашение будет подороже многих! Ставлю свое кольцо младшего мастера против медяка, что благоволение грандсиньоры Аранвен при дворе Дорвенанта ценится не меньше, чем расположение самого канцлера».

‑ Что ж, так и поступим, – подытожил ее супруг. ‑ Что касается юной Айлин… К сожалению, я не вижу никакой возможности вернуть ей родовое имя. Но если ваше величество пожалует бедной девочке дворянство…

‑ И непременно наследное, – решительно сказал Аластор, борясь со сном.

Глаза у него слипались, и держался Альс явно на одной учтивости.

‑ Разумеется, – склонил голову канцлер. ‑ Поместье у нее уже есть, а дворянскую грамоту я выпишу немедленно, у меня в кабинете на такой случай всегда хранится несколько заполненных документов без имени. Через несколько минут вам принесут ее на подпись.

‑ Я… не помню имени ее отца, – сконфуженно признался Альс. ‑ Она говорила, но… вылетело из головы. А ведь оно теперь станет родовым, как у бастардов, правильно?

‑ Совершенно верно, – снова кивнул канцлер. ‑ Его звали Дориан. Леди Айлин Дориан ‑ звучит вполне приятно, а после замужества она все равно сменит фамилию. Если позволите, ваше величество, мы вас оставим. Советую отдохнуть, душевное напряжение отнимает очень много сил.

Он поклонился, и белоснежный шелк снова прошуршал, когда величественная дама поднялась и присела в прощальном реверансе.

‑ Ух, какая женщина… – восхищенно протянул Лучано, когда эти двое вышли. ‑ Вот это порода! Альс, не засыпай! Подпишешь бумагу ‑ и спи, сколько угодно.

‑ Сам знаю, – буркнул Аластор, отчаянно зевая. ‑ Лу, не забудь зайти к магистру Роверстану. Кидаться секирами и бить наглые рожи я должен исключительно… в здравом рассудке… ‑ И он опять зевнул. ‑ И стражники эти… от канцлера… Они же так и остались в особняке. Влетит бедолагам… а они… не могли ослушаться… Загляни туда, а?

‑ Загляну, – пообещал Лучано, подумав, что вряд ли Альс продержится еще несколько минут.

И ошибся. Его чудовищно упрямый дорвенантец таращился, как сова, и даже щипал себя якобы украдкой, но дождался секретаря канцлера с грамотой и прибором для письма. Размашисто подмахнул пергаментный лист и с чувством исполненного долга заснул мертвым сном прямо в кресле.

Лучано взял грамоту и забрал футляр для нее из рук любезного юноши, который посмотрел на него с любопытством и поинтересовался, не он ли тот самый лорд Фарелл. Услышав, что тот самый, юноша увязался за ним к выходу из королевских покоев и с дрожью в голосе попросил разрешить загадку, которой мучается уже несколько дней. Зачем его светлости еноты? Да еще и «в достаточном количестве», как изволил выразиться его величество? Какова их возможная хозяйственная ценность?

Опешив, Лучано заподозрил собеседника в изощренном издевательстве, но услышал историю выбора для него поместья и от души пожалел, что пропустил это. Озеро, значит? С енотами? То самое? Ну, спасибо, друг Альс, порадовал… Мстительно пообещав себе припомнить его величеству при первой же возможности, он невозмутимо сообщил любознательному благородному синьору, что еноты весьма полезны. Их можно обучить разным штукам, и хорошо дрессированный енот заменяет смышленого пажа. А еще еноты способны ловить для хозяина мелкую дичь, отыскивать грибы, ягоды и орехи, превращать обычные сапоги в модные…

На этом месте Лучано не выдержал и рассмеялся, а потом извинился перед обескураженным секретарем и объяснил, что его величество просто пошутил. Енот у него всего один, и насчет продырявленных сапог ‑ это чистая правда, а вот иных услуг от этой хлопотной тварюшки не дождаться. Кажется, синьор секретарь ему не очень поверил и ушел в глубокой задумчивости. Оставалось надеяться, что не на поиски собственного енота! Это вам не сапоги с кружевными отворотами, моду на енотов Аластор точно не одобрит, особенно во дворце.

В особняк, подумав, он решил завернуть по дороге в Академию, а не на обратном пути.

Синьорина сейчас все равно под присмотром целителей, и лишние полчаса без дворянства ее вряд ли расстроят. Скорее всего, ее напоили успокоительным, а возможно, и подремать уложили. Сон и вправду лучшее средство от расстроенных нервов, лучше него только любовь. Но это лекарство, следует полагать, ей вечером преподнесет жених. Лучано мечтательно вздохнул, припомнив серенаду и прощание этих двоих под окном… Нет, определенно следует заняться и своими личными интересами. В конце концов, он теперь благородный состоятельный синьор! Молодой, красивый, горячий… Такое сокровище пропадает, не обласканное какой‑нибудь милой девицей!

В приподнятом настроении он добрался до уже знакомого особняка. Уважительно поклонился людям канцлера и сообщил, что его величество позволяет им оставить порученные дела и нести службу дальше. Неприметные синьоры раскланялись в ответ и исчезли раньше, чем удалось хотя бы имя у них спросить ‑ Лучано только вздохнул завистливо и подумал, что без магии здесь не обошлось. Ну не могут два человека посреди бела дня раствориться, словно капля краски в ведре воды ‑ без всякого следа!

Он обвел взглядом опустевший двор и понял, что тот не совсем пуст: в уголке между стеной пристройки и забором жался бывший управляющий. У его ног стоял обшарпанный сундучок, при взгляде на который Лучано удивился. Он совсем иначе представлял имущество, которое можно накопить за много лет службы в приличном доме. Увидев его, управляющий вздрогнул и съежился еще сильнее, словно ожидая удара. Лучано поморщился и спешился. Умница Донна встала как вкопанная, ожидая, пока хозяин вернется, и кося хитрым карим глазом в сторону конюшни ‑ чуяла, наверное, чужих лошадей.