Номер двадцать шесть. Без права на ошибку (СИ) - Летова Ефимия
Что, если до потери памяти я была преступницей? Даже убийцей? И попала к магам на вполне законных основаниях. Возможно, существует закон, позволяющий выкупать в рабство осужденных на вечное заключение или смертников…
Кристем отнимает голову от ладоней и смотрит на меня, непривычно устало и грустно.
— Его Величество представил нам хозяина тринадцатого замка. У каждого замка должен быть хозяин, это нерушимое правило. Ах, да, я же тебе уже говорил…
Сердце в груди колотится быстро-быстро, словно наш маленький диванчик — часть огромной, бешено крутящейся карусели — надо же, и это слово есть в моей памяти, я как наяву слышу ржавый металлический скрип и ощущаю дующий в лицо ветер. Мне страшно, и в то же время я чувствую предвкушение, томительное, но сладкое. Я жду, но Кристем молчит. И я малодушно не спрашиваю имени.
— Вы знаете его, господин?
— Не зови меня так! — морщится Кристем, продолжает через явное внутреннее сопротивление. — Да, я его знаю, давно, и был очень… не рад его видеть. Хотя король ему благоволит, Его Величество всегда питал к нему… слабость. Одним словом…
В приоткрытую дверь неуверенно просовывается гладковыбритая голова.
— Вон, — холодно произносит хозяин, даже не глядя на посетителя. Голова моментально исчезает.
— Ты же знаешь, что моя сестра больна, — я неуверенно киваю. Еще как знаю. — На тот день, когда погиб наш отец, шесть лет назад, ей уже исполнилось восемнадцать, и она была помолвлена.
— У неё был жених? — уточняю я незнакомое слово. Кристем чуть удивлённо косится на меня, вздыхает.
— Был. Старше её на четырнадцать лет, королевский маг, не особо знатный, не особо богатый, но очень честолюбивый и чем-то пришедшийся королю по душе. И не только ему, к сожалению. Отец был с ним на тот момент пару лет знаком, в общем, не знаю, почему и как это всё вышло, я… не интересовался тогда. Ристи он понравился, очень, и, несмотря на то, что обычно браки стараются заключать между… — он вдруг замялся и словно зажевал остатки фразы. — В общем, всё казалось очевидным и предсказуемым, для того человека, пусть даже и состоящего на королевской службе, это была весьма выгодная партия. Скорее уж Ристи могла передумать. Но в тот день…
И пусть я прекрасно знала финал этой простой, печальной и какой-то глупой истории, я закусила губу и вжалась ногтями в ладонь.
— Они поговорили удивительно спокойно, удивительно. Матери дома не было, я был… у себя. Ристи не кричала, не устраивала истерики, хотя, наверное, многие бы девушки на её месте… Ну, в конце концов, хотя подобное случается крайне редко, но всё же случается: помолвки разрываются, люди расстаются по обоюдному согласию или по уважительным причинам. Но смерть отца… Сестра пошла в лабораторию прадеда, ту, что в подземелье, набрала каких-то зелий, и отправилась топиться на берег Альтасты. Я тоже пошел в лабораторию в тот день, мне… Не важно. Мы разминулись совсем чуть-чуть, но какая-то догадка у меня мелькнула. Я её догнал, но немного не успел, еле вытащил. Альтаста глубокая и быстрая. Одни боги знают, чего мне это стоило, — Кристем не хвастается, ему скорее противно проговаривать это всё. — В общем, с тех пор я видеть и слышать не хотел об этом её ненаглядном.
Я уже понимаю, к чему хозяин ведёт этот разговор, и мне безумно жаль, что я ничем не могу ему помочь.
— Расторгнуть помолвку — не преступление, — говорит Кристем, глядя куда-то в пустоту. — Не преступление, но…
— Но вам не хотелось бы видеть этого человека хозяином тринадцатого замка.
— Не хотелось бы, но…
— Но поделать вы ничего не можете.
— Не могу. Но…
— Но единственная доступная форма протеста — это отъезд.
Он слабо улыбается.
— Такая детская и бессмысленная демонстрация, но…
— Но ваши чувства не детские. И не бессмысленные.
Кристем привлекает меня к себе, его рука легко проходит по голове, спускается на плечо и замирает, коснувшись перьев.
— С тобой так просто, двадцать шесть… Кори. Даже странно.
Очень и очень странно. Мы так мало знаем друг друга, еще меньше — друг о друге, у нас просто нет и не может быть ничего общего. Я знаю, что не должна вот так с ним сидеть, моя задача — убедить Кристема жениться и образумиться, а взамен получить билет в новую жизнь, которая, возможно, вернет мою старую. Я неправа сейчас, когда кладу Кристему голову на плечо, наслаждаясь тем, как его рука рассеянно поглаживает крыло. Надо вставать, идти, надо, надо.
Но…
… но я не хочу.
Глава 29.
Когда я пришла в себя от мучительного, выматывающего забытья, в котором я бесстыдно отдавалась незнакомому — в этой новой жизни, как минимум — светлоглазому магу, в котором я опять падала с высоты и ощущала себя раздираемой на части от невыносимых, столь противоречивых и трудноразличимых чувств, экипаж подъехал к Центральным воротам второго замка и терпеливо стоял, ожидая, когда хозяин соизволит выйти.
Хозяин же соизволил задремать, прижавшись щекой к локтю. Наверное, надо его разбудить.
Я снова вспомнила о разговоре с леди Далилой, о почти данном обещании подводить Кристема к мысли о женитьбе и обряде. Что ж, в этот самый момент, когда вокруг царит тишина и темнота — интересно, сколько сейчас времени? — когда мой легкомысленный, но такой добрый хозяин сладко посапывает напротив, я могу сказать себе откровенно: он нравится мне. Сердце сжимается, что-то сладко щекотится внутри, и мне так хорошо с ним рядом, так спокойно, я и не думала, какое умиротворение можно испытывать от простых, невинных прикосновений другого человека. Я не представляю себе, что будет, если он женится, и в его жизни появится чужая посторонняя женщина, постоянная, имеющая права на его внимание и заботу.
Чужая мне женщина, не ему, Кори. И представлять ничего не нужно: меня здесь уже не должно быть, я отправлюсь на поиски самой себя, и наши пути разойдутся, как и должно было быть изначально.
Кристем сонно открывает глаза, и мы встречаемся взглядами, очень близко. Я совсем забыла об осторожности, о правилах приличия, о разделяющих нас границах, и наклонилась почти к самому его лицу.
— Мы приехали, — говорю я, вспыхивая от неловкости, отклоняясь назад, но Кристем удерживает меня одной рукой.
— Честно говоря, возвращаться домой мне совсем не хочется.
— Почему?
На самом деле я знаю ответ, но иногда важно, чтобы человек проговорил его сам.
— Потому что мама будет говорить про долг, Кристина будет ходить с видом замученного призрака, Лиард будет говорить про несделанное домашнее задание, Мэгран будет капать на мозги про мифические родовые артефакты, которые я должен искать во имя славных предков, а я так устал быть виноватым перед всеми сразу.
— Но вы планируете проходить… обряд? Обряд посвящения в…?
— А, этот, — хозяин хмыкнул. — Откуда знаешь?
Я-то надеялась, что этот вопрос он не задаст.
— Слуги… болтают.
— Мама озабочена этим вопросом почти как слуги, она верит, что после прохождения обряда в храме богини-покровительницы, я перестану жить своими интересами и начну жить интересами замка. Но я уже столько раз объяснял ей — даже если верить во всю эту чушь, обряд совершенно бессмысленен без ключа, который должен быть у владельца. А ключа нет. Не существует в природе!
— Но леди Далила и лорд Мэгран верят в него?
— Верят, — со вздохом признал Кристем. — Многие верят в то, что никогда не видели, это же гораздо проще. Трудно разочароваться.
— Но вы можете порадовать вашу мать другим способом, — тихо говорю я.
Говорю, хотя говорить не хочу — более того, не вижу в этом никакого смысла.
— Каким же? — хозяин заглядывает мне в лицо. В экипаже темно, но полоска света от фонарей у Центральных ворот делит лицо Кристема на две половины, светлую и тёмную. И мне кажется, словно его тоже два: легкомысленный и неустойчивый в своих вкусах и предпочтениях юноша, мечущийся от одной затеи к другой и сбегающий от навязываемой ответственности, и кто-то еще, мне пока незнакомый, прячущийся за маской первого, очень удобной, привычной всем маской.
