Факультет бытовой магии, или Проклятие истинной любви - Лунёва Мария

– Нет, – все же признала, что мама для второго ребенка уже не в возрасте. – У меня точно сестер не было и нет.

Улыбнувшись, поправила бледно-розовое платье и, бросив на друга укоризненный взгляд для пущего эффекта, так сказать, вышла в коридор. Стоило захлопнуть дверь, как из-за угла выглянули аж три девицы.

Силы небесные, да что творится-то? Ладно, змей похабник, а эти куда? Мамка совсем ничего в голову не вбила? Стыдоба!

– Гордости у вас нет, – рявкнула на них, – самоуважения. Не слышали о таком? Что вы ему на шею пачками вешаетесь? Раньше хоть по одной, а теперь стаями бегаете. Делить его собрались? График составите, кто когда любимая жена?

Куры, вместо того чтобы устыдиться, встали руки в боки.

– А тебе-то что, Миленина? Ты еще не жена. А невеста и подвинуться может.

– Ну и дуры. – Покачала головой, потом, не удержавшись, открыла дверь в комнату и прокричала: – Дорогой, не судьба нам быть вместе. Твой гарем меня уже двигает, быть мне заклеванной стаей твоих обожательниц!

Захлопнув створку, зыркнула на недалеких девиц – злость просто разбирала – и спустилась по лестнице в центральный холл. Пройдя через большой зал, завернула в восточный проход. Далее в административный корпус. Поглядывая на многочисленные картины и портреты, ловила на себе пристальные взгляды. Это нервировало. Миновав галерею, наконец спустилась в мрачное, но более дружелюбное подземелье и, потянув на себя тяжелую дверь, вошла в лаборатории некромантов.

Слух уловил громкие голоса впереди. Пройдя почти до конца длинного коридора, остановилась у кабинета Эрика Альтовски. Оттуда доносился громкий женский смех.

– Эмес, ты не меняешься. Все такой же проказник!

Через широкую щель я видела, как противная Элоиза Портовски, прижавшись к ведуну, поправляет ему ворот сюртука. Он вроде и не поощрял ее, но и не отталкивал. Словно не замечал или относился как к мебели. Она же из кожи вон лезла, крутясь вокруг него. Кошка блудливая. Хотя, может, это я так себя обманываю?

Оставаясь незамеченной, я разглядывала красивую утонченную женщину. Светлые волосы. Завитые густые локоны изящно обрамляли овальное лицо. Большие голубые глаза. Черные длинные ресницы, ровные линии бровей. Полные губы. Чего душой кривить – она весьма и весьма недурна собой.

А я? «Ничем не приметная, каких миллионы», – вспомнила слова Эмеса. Да, в сравнении с преподавателем проклятий я мышь. Серая, блеклая и магически практически пустая.

Злости поприбавилось. Ох уж мне эти курицы, висящие на мужиках.

Эрик Альтовски заметил меня первым. Подойдя к двери, распахнул ее шире и неожиданно тепло улыбнулся. Улыбка некроманта стала просто подкупающей. Он выражал такое дружелюбие, что я занервничала. С чего это профессор, которого боятся всей академией разом, вдруг так располагающе мягок?! Подозрительно!

– Алевтина, а я тебя уже два дня жду. – Дверь открылась еще шире, демонстрируя меня присутствующим в комнате. – Решил, что не дождусь вовсе, думал сам к тебе подняться.

– Не надо! – выпалила, не подумав.

Ну правда, когда тебе такое говорит мастер поднимать и упокаивать, волей-неволей нервничать начнешь.

– Хорошо, не буду. – Все так же улыбаясь, он склонился надо мной. Взгляд темных как ночь очей пробирал до дрожи. – Не бойся, Алевтина! Чего ты бледная такая? Кое-кто может подумать, что у черной ведьмы поджилки трясутся.

– Вот еще! – Вздернула подбородок.

Видимо, этого эффекта он и добивался.

– И все же, почему так долго шла?

– Простите, профессор. – Зыркнула на противную Портовски, которая, не скрываясь, подслушивала, о чем мы говорим. – Занималась допоздна.

– Молодец, тебя хвалят. Говорят, усердная, целеустремленная.

Я смутилась. Столько комплиментов и мне одной.

Наверное, Злата попросила его быть мягче: уж она-то знает, как воспринимают ее благоверного студенты. Он же до прелестного мрачный, эталон некроманта! Черноволосый, статный… Скальпель в руку, мелкую нежить на плечо – и можно портрет писать!

Молчание становилось тягостным.

– Можно забрать тетради? – пропищала, сообразив, что все неотрывно смотрят на меня.

Вроде ничего не произошло, а такое чувство, что не вовремя я нарисовалась.

– Конечно, Аля, входи. – Профессор Альтовски шагнул в сторону и жестом пригласил в свой кабинет.

Мне ничего не оставалось, как собрать волю в кулак и переступить через порог.

Шкафы, стеллажи, полки. Настоящее учительское логово. Порядок? Кажется, наш профессор некромантии о нем и не слышал. Погребенный под методичками, контрольными и еще невесть чем стол был тому прямым свидетельством.

– Да, немного не убрано, – улыбнулся Альтовски, заметив, как я неодобрительно оцениваю бардак. – Завтра Злата придет, она мастер в разгребании всего этого. – Он многозначительно обвел рукой кабинет.

Сжав губы, чтобы ехидно не рассмеяться, представила подругу, вооруженную боевой ведьминской метлой.

– Я бы за такое прибила, – брякнула, не удержавшись.

– Поверь, она каждый раз порывается, но у меня отличная спортивная подготовка.

Я внимательней глянула на профессора. А не так он страшен, слухи явно преувеличены.

– Подожди, сейчас найду тетради, – с этими словами Альтовски с головой забрался в ближайший шкаф, казалось, тот его просто поглотил.

И снова тяжелая тишина. Под потолком кружила еще живая муха и назойливо жужжала.

На Эмеса и его пассию старалась не смотреть. Предпочла сделать вид, что их здесь нет. При этом опасалась, что со стороны это покажется каким-то ребячеством. Ну стоит он, ну с любовницей или кто она ему. Вроде какое мне дело? А ведь трогало, щипало за душу.

– Да где же они? – ворчал профессор некромантии.

Я все же покосилась на Эмеса и натянуто улыбнулась. Он хмурился.

Портовски же, злобно зыркнув, положила руку на плечо ведуна и прижалась плотнее.

Усмехнувшись, я отвернулась. В конце концов, Эмес мне никто. И тушеваться в обществе его любовницы глупо.

Но ничего не могла с собой поделать. Словно я девчонка в коротком платьице, подглядывающая за мальчиком, в которого влюблена. Глупость какая!

– Элоиза, ты еще верхом на меня залезь! – вдруг резко процедил Эмес.

– Но… – Она осеклась, и я даже не успела сообразить почему.

Из огромного шкафа, заваленного бумагами и книгами, показался некромант.

– Вот, Аля, держи! – Он победно выставил перед собой кипу вполне обычных толстых тетрадей.

Схватив то, за чем меня сюда черти притащили, рванула было на выход, но…

– И зачем они ей? – жеманничая, хохотнула Портовски. – Если дар мизерный, тут хоть наизусть учебник зазубри.

Я притормозила. Здравый смысл вопил и, топая ножкой, требовал, чтобы я покинула кабинет, а темная сущность, зашевелившись в душе, требовала ответить на выпад и не спускать.

– У меня другие сведения, госпожа Портовски. И мой обожаемый жених тому живое доказательство!

– Наг?! – Она придурковато закатила глаза. – Да не смеши меня, деточка.

– И в мыслях не было веселить вас, – пакостно усмехнувшись, взглянула на Эмеса, – что я, клоун, представления устраивать для публики?! – Понимала, что грубовато, но, казалось, меня демоны за язык дергают.

– Уважительнее, студентка! – Спесь с Портовски сошла.

Не ожидала отпора?

– Разве я сказала что-то оскорбительное? – Высокомерно задрала подбородок.

Женщина растерянно перевела взгляд с меня на мужчин, но Альтовски откровенно веселился, а Эмес скучающе листал взятую со стола методичку. Мне даже интересно стало, как она выкручиваться будет. Никто ведь за язык не тянул, могла позволить мне спокойно уйти.

– Уровень дара статичен, студентка, – прошипела дамочка, – его потенциал увеличить невозможно! Это знают все маги. А у вас…

– Да-да, – перебила ее, – конечно, это же непреложная истина. Догма. И дар увеличить нельзя, и драконы потеряли способность к обороту, – бросила быстрый взгляд на Альтовски, – и наги-перевертыши магией владеть не могут. И такая банальная дева, как я, не способна преподнести сюрприз.