Мишелль Сагара - Молчание
– Там сейчас нет никакого огня, – сказала Мария.
– Нет. В теории не было никакого огня и когда я пришла. Никто больше не видел его, – добавила она спокойно. – потому что только я могу видеть мертвых. Только я. Он опалил мои волосы.
– Я не знала, кто был пойман в ловушку в доме. Я только знала, что огонь был недавно, потому что все выглядело свежим и здание еще стояло. Я пошла домой, потому что не могла войти в дом, и начала искать адрес в надежде, что это поможет мне понять, что произошло или происходит. – Она сглотнула. – И когда я прочитала его имя – Эндрю – я поняла, что крик, который я услышала, был не его. Он был ваш.
Мария снова на мгновенье закрыла лицо руками. Когда она открыла его, то снова обхватила себя. Она не говорила.
Заговорила Эмма.
– Он мог услышать вас. Он мог слышать ваш крик. Он до сих пор может.
– Он думает, что дом горит. Я не могу добраться до него, потому что не могу пройти через огонь. Не в тот раз. Так что нет, я не видела вашего сына.
Молчание.
– Я пытаюсь увидеть вашего сына, – продолжила Эмма, ее голос твердел. – Потому что думаю, что он пойман в ловушку в горящем здании. Я даже не уверена, что мы сможем попасть в здание; я не уверена, что мы сможем пройти туда, где он стоит. Но я должна попробовать. Я приехала к вам потому... – Она не могла сказать этого.
Она не могла сказать оставшиеся слова. Она повернулась к Эллисон, но Эллисон была расплывчатой, что было плохим знаком. Эмма Холл не плакала при свидетелях.
Эллисон схватила ее руки и сжала, и тем спасла ее.
– Мы думаем, – сказала Эллисон Марии Копис, – что Эндрю не выйдет – или не сможет выйти – из здания, если вас там не будет. Он ждет вас, – добавила она спокойно. – Он понятия не имеет, что он мертв.
И это случилось. Когда Эмма смогла снова видеть, когда она смогла снова видеть четко – или так четко, как только могла – она увидела в глазах Марии Копис голод так, как будто это был ее собственный. А также она увидела подозрение; она видела как выражение лица Марии менялось, когда она пыталась понять какова их цель. Чего они хотели.
Будто желая подавить подозрение, она подошла к двери и выглянула из кухни в зал, где Майкл все еще играл с ее малышкой. Она постояла так с минуту, а затем, все еще обхватывая себя руками, она обернулась.
Она уже плакала, но не поднимала руки, чтобы вытереть слезы; они тихо падали вниз, на осунувшиеся щеки.
– Почему я должна верить вам? – Прошептала она.
Это тоже Эмма поняла. Но что она могла сделать для этого. Она подняла единственную руку и прошептала одно имя. Джорджес.
В воздухе перед Эммой, с золотой цепочкой, идущей от ее ладони к его сердцу, мерцал Джорджес. Солнце через окна кухни просвечивало сквозь его грудь, не отбрасывая тени. Но он смотрел на Эмму почти с надеждой, и она съежилась.
Она протянула ему руку, и он принял ее в свою.
Мария Копис прекратила дышать и прикрыла рот ладонью. Она выругалась в ладонь, ее глаза расширились, брови почти исчезли за кромкой распущенных темных волос.
– Джорджес, – сказала Эмма, – я сожалею. Майкл не может играть прямо сейчас, но я хотел представить тебя Марии Копис. Мария, – добавила она, – это – Джорджес.
– Он... – Мария поколебалась, а затем сделала два уверенных шага к Джорджесу, который смотрел неуверенно, но стоял и ждал. Джорджес не был похож на призрака. Он чувствовал себя похожим на Эмму, рука которой уже начала покалывать от физического контакта. Мария попыталась дотронуться до Джорджеса и ее рука прошла сквозь него, о чем Эмма знала.
– О, Боже. О, Боже.
Джорджес повернулся к Эмме.
– Где Майкл?
– Он сейчас работает няней.
Разочарованный вид на этом маленьком лице был своим родом горя в день, который и так принес его много.
– Мне очень жаль, Джорджес, – сказала Эмма, опускаясь на колени, чтобы быть на уровне его глаз. – Я обещаю, как только я смогу, ты увидишь Майкла снова. Но мы попытаемся помочь еще одному маленькому мальчику...
– Они схватили его?
– Нет. Нет, Джорджес. Он в ловушке внутри горящего здания.
Джорджес нахмурился.
– Он умер там?
Эмма кивнула.
– Я не думаю, что ты должна идти туда.
– Мы должны попробовать помочь ему, – сказала Эмма спокойно. – Он маленький мальчик. Намного младше тебя.
– О. – Джорджес кивнул. И пока Эмма смотрела на него, он спокойно исчез.
А Мария Копис посмотрела на Эмму.
– Мне жаль, – сказала Эмма, потирая руку. – Даже мертвые дети любят Майкла.
Смех женщины был кратким и хрупким.
Эмма втянула воздух.
– Я ничего не могу пообещать, – сказала она Марии Копис. – И даже не буду пытаться. Я не уверена, что мы сможем хотя бы преодолеть огонь – но я не могу оставить его там не попробовав. Мы приехали сюда, чтобы просить вас поехать с нами – но мы можем даже не наладить с ним контакт. У нас может не быть результата.
– Когда вы собираетесь идти?
– Мы идем сейчас. Если вы дадите мне ваш номер телефона, я смогу позвонить вам, если мы сможем по факту подобраться к нему как можно ближе.
Мария снова рассмеялась, но это был уже тонкий смех.
– У нас две машины, – сказала ей Эмма, правильно понимая ее смех.
– Если вы не можете найти няню, мы можем все поехать. Майкл может остаться, если вы попросите его.
– Я могу позвонить своей матери. Я могу попросить ее приехать с работы. Я могу... – Она остановилась когда Эмма напряглась, но Эмма ничего не сказала. – ... Я могу быть похожа на сумасшедшую, убитую горем, истеричную дочь.
Эмма вздрогнула. Но не согласилась.
– Я могу попросить Джорджеса выйти снова для вашей матери, – начала она.
– Нет. Вы правы, даже если не сказали это вслух. Мы можем позвать ее, она может прийти домой, но может испугаться настолько, что будет плохо себя чувствовать для того, чтобы быть в качестве няни, даже если бы она выпустила меня из дома. Сколько времени, как вы думаете... – Она подняла руку. – Нет, простите. Я просто невероятно глупа. Я не могу никого позвать. У вас достаточно места для двух автомобильных сидений?
Эмма кивнула.
– У нас две машины... а также еще несколько друзей.
– Вас еще больше?
– Нам необходима помощь с лестницами. Вы поедите с нами?
– Да. Он мой сын. Нет никакой причины для меня остаться здесь сидя у телефона, в то время как вы пытаетесь помочь ему. Да. Эмма. Я еду.
Может быть, Майкл поможет мне с детьми, пока мы будем там.
Если мир для Эммы изменился в одну ночь – и, с появлением Лонгленда и призраков, это случилось – Роуэн-авеню продолжало пребывать в блаженном неведении. Если под блаженством подразумевался неистовый огонь и вздымающийся из всех нижних окон темный дым. Эмма медленно вышла из машины и приблизилась к тротуару, на котором находились разрушенные здания. Только одно из них горело, что облегчало задачу поиска нужного здания, учитывая отсутствие номеров на фасадах.
