Все потерянные дочери (ЛП) - Гальего Паула

Нахальная, немного плутовская улыбка. — А ты сможешь сдержаться, если я тебя только поцелую?

Его слова тянут за ниточку; ту, что спала где-то глубоко, и возвращают меня в другое место, в другой дворец, когда я едва знала его. — Можешь попробовать и увидишь, что будет, — провоцирую я.

Кириан кусает губы. — Не буду рисковать, — заявляет он и начинает одеваться.

— Мне стоит пойти? — спрашиваю я уже серьезнее. — Я имею в виду… Лира должна там быть, верно?

Кириан размышляет мгновение. — Нет. Думаю, не обязательно. Эгеон поймет отсутствие Королевы Королей, если она всё еще обдумывает его… предложение.

— Станет ли он рассматривать другую просьбу, пока Лира не приняла его условия?

Кириан выдерживает мой взгляд, заканчивая застегивать рубашку, и надевает кожаную куртку, более подходящую для этого климата, чем жилеты, к которым он привык. Он не отвечает, и я знаю почему. Весьма вероятно, что Эгеон не станет слушать Нириду, а нам нужны эти корабли. Мы должны помочь Эльбе, и должны сделать это, пока не стало слишком поздно.

— Я пойду найду Еву. Одна из нас должна быть на этом собрании, — решаю я и тоже начинаю собираться.

Я нахожу платье с длинным рукавом, более скромное, чем вчерашнее, затягивающееся под грудью золотыми шнурками. Быстро надеваю его — к счастью, оно без корсета — и оставляю Кириана вооружаться перед зеркалом, чтобы опередить его и вернуться к покоям Евы.

Длинный коридор пуст, если не считать солдат, несущих караул; они, вероятно, следят за нами даже пристальнее, чем за возможными врагами. Однако, подойдя к двустворчатым дверям роскошных покоев Евы, я обнаруживаю, что кто-то еще уже ждет Лиру.

Её брат мелкими шажками меряет пространство перед дверью под внимательными взглядами стражников, которые, должно быть, изрядно нервничают из-за него. Эмбер, подпирающий стену напротив, замечает меня раньше него и приветствует натянутой улыбкой.

— Арлан, — зову я. Он в той же одежде, что и вчера вечером. — Что ты делаешь здесь в такую рань?..

— Она не выйдет за него, правда? Я открываю рот, чтобы ответить, но он не дает мне вставить и слова. — Почему она не позволила мне остаться вчера? Потому что она согласится, да? — допытывается он.

У меня внутри всё сжимается. — Арлан… ты хоть немного спал? — Нет, — отвечает Эмбер, отлипая от стены.

— Наши родители поженились по любви, — заявляет Арлан. — Даже наши дедушка с бабушкой. Я не настолько наивен, чтобы верить, будто политика не играла роли в этих союзах, но наша мать хотела бы… — Чтобы Эрея была свободной, — заканчивает за него Эмбер и примирительно поднимает руки, когда Арлан одаривает его яростным взглядом. — Ты даже не знаешь, решила ли она что-нибудь.

Услышав это, брат Лиры пристально смотрит на меня, и я проклинаю Эмбера за то, что он перевел стрелки на меня. — Вчера она ничего не решила, — уверяю я его. — Но сегодня твоей сестре нужно встретиться с Эгеоном, чтобы просить помощи для Сулеги.

Арлан не отвечает. Он смотрит на меня выжидающе, пока я поворачиваюсь к двери. Он хочет войти со мной.

— Иди спать, — говорю я. — Еще рано. У тебя есть несколько часов, и я не думаю, что Лира что-то решит за это время.

Мне кажется, он собирается настаивать, но тут Эмбер делает шаг вперед и берет его за руку. — Идем. Одетт права. Дни предстоят долгие. Отдохни, пока можешь, и будь готов оказаться рядом, когда ты действительно понадобишься.

Он уже готов возразить, но сдерживается. Заставляет себя промолчать, закрывает рот и удрученно отворачивается. Эмбер дарит мне сочувственную улыбку, прежде чем увести его, а я вхожу в комнату Евы.

Меня удивляет, что дверь не заперта, и я гадаю: это от самонадеянности или просто по рассеянности? Сомнения развеиваются, как только я прохожу в гостиную, залитую мягким светом рассвета, и замечаю меч, покоящийся на комоде. Я изо всех сил стараюсь сдержать улыбку.

— Ева! — зову я, не повышая голоса, чтобы не напугать её.

Слышится возня, шорох простыней, и мгновение спустя в гостиной появляется Ева, явно не в духе. Она натянула длинную рубашку, оставляющую ноги открытыми, волосы растрепаны, а под глазами залегли темные тени.

— Одна из нас должна быть там, когда Нирида сегодня попросит у Эгеона часть флота. Ева хмурится. — Слишком рано. — В Сулеги война идет, даже если рано.

Ева фыркает, но я знаю: она понимает, что я права, потому что разворачивается и идет обратно в спальню. Я иду за ней.

— Нет! — кричит она властно. — Стой там. Я скрещиваю руки на груди. Слышно, как скрипят дверцы шкафа и шуршит ткань, перебираемая с вешалки на вешалку.

— В Илуне интересные вкусы, — замечает она. — Вкусы, которые совершенно не вяжутся с климатом. — Тебе помочь? — подначиваю я. Снова шум. — Нет! — опять кричит она.

У меня почти вырывается смешок, но я не двигаюсь с места. — Так кто: ты или я? Как поступим?

— Пойду я, — отвечает она, особо не раздумывая. Она появляется с наполовину надетым платьем, демонстрируя, что вовсе не стыдливость мешала ей пустить меня следом, и поворачивается ко мне спиной, чтобы я помогла зашнуровать его. — Эгеон видел тебя вчера и знает, на что ты способна. Ты пригодишься нам на встрече.

— Значит, ты пойдешь как Лира. — А ты пойдешь как Одетт, — отвечает она.

Она оборачивается. Её красивое лицо снова серьезно. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она прямо. — Это был твой дом. — И твой тоже. — Я жду. — Ты чувствуешь что-нибудь… иное? — прощупывает она.

Я честна. Качаю головой. — Нет. А ты? — Нет, — отвечает она с некоторым разочарованием.

Ева отходит к комоду с зеркалом… на котором лежит меч, который ей не принадлежит. Ева смотрит на меня. Я ничего не комментирую. Она начинает расчесываться. Теперь мы обе должны носить собранные волосы, когда изображаем её; иначе провалим одно из двух прикрытий.

— Арлан нервничает, — замечаю я, полная угрызений совести. — Он что-то подозревает? — удивляется она. — Нет. — Я качаю головой. — Он чувствует себя отвергнутым, настороженным. Он хочет быть рядом с сестрой. — Он не может, — отвечает она спокойно, — потому что ты ударила её ножом в сердце.

— Ева… — рычу я. Иногда я забываю, насколько она «тактична».

— Я лишь говорю, что ты не должна забывать о ситуации. — Она смотрит на меня через отражение в зеркале и протягивает щетку, чтобы я помогла ей закончить прическу. — Этот бедный мальчик убьет тебя, если узнает правду. Ты разрушишь не только его жизнь, но и погубишь всю Землю Волков. — Я не могу ему рассказать, — шепчу я, но слова, произнесенные вслух, не облегчают груз, давящий на плечи. — Я знаю.

Закончив, я кладу щетку на туалетный столик и отхожу, направляясь к выходу. — Пойдем вместе, — говорю я ей. Она кивает. Я берусь за дверную ручку и, прежде чем уйти, бросаю: — Передай Нириде, что я жду вас в своих покоях.

Могу представить, какое у неё сейчас лицо, но не остаюсь, чтобы проверить. Я даю им пространство, чтобы командор могла собраться, и возвращаюсь к себе.

Встреча с Эгеоном оказывается совсем не такой, как мы думали. По крайней мере, я ждала напряженного поединка, где король ловил бы каждое слово и каждый миг тишины; яростного обмена намерениями, в котором нам пришлось бы взвешивать последствия всего, что мы скажем. Но всё не так.

Король не вызывает нас в зал, демонстрирующий его власть или состояние. Он не ведет нас снова в тот тронный зал для представлений, не провожает в покои с произведениями искусства, драгоценными полотнами или редкими сокровищами. Он приводит нас на смотровую площадку, расположенную, похоже, в одной из башен. Отсюда виден остальной дворец и его окрестности; но самый впечатляющий вид открывается на горизонт: бескрайнее синее море, скалистые пики всего северного побережья.

Десятки кораблей испещряют бесконечную синеву: одни — быстрые рыбацкие лодки, другие — крупные суда, медленно прокладывающие путь сквозь пену. Возможно, думаю я, потеряв нить очередного светского разговора, к которому Эгеон постоянно возвращается, избегая важных тем, это и есть его способ продемонстрировать богатство.