Ольга Романовская - За гранью грань
Пальцы навсея ласково погладили подбородок. Зардевшись, отвернулась. В голову упрямо лезли мысли о вчерашних поцелуях, поясе, подвязках.
– Хорошо, если ты просишь – стану. – Голос Геральта вибрировал где-то в желудке. Пить чай стало решительно невозможно. – Но могу я взамен надеяться на крохотную благодарность?
– К… ккк… какую? – запинаясь, уточнила я, млея от тепла чужих пальцев.
Дурман, колдовство, не иначе! Точно, чай, в него подмешали зелье.
Поспешность, с которой я отставила чашку, едва не облив платье, вызвала дружный смех.
– Там афродизиак? – ткнула пальцем в пахучую жидкость. – Вы поэтому просили заварить чай экономку?
– Обычно травки действуют иначе. – В глазах Геральта плясами огоньки пламени, хотя он вальяжно, задумчиво тянул слова. – Успокаивают, восстанавливают силы. А тебя возбуждают, да?
Закусив губу, промолчала. Опозорилась так опозорилась!
– Спальня свободна, – услужливо предложил Филипп. – У меня дел много, пойду погуляю, пока не насытитесь. Вам трех часов хватит? Все чистое, пользуйтесь на здоровье. Игрушки так и вовсе новые, обещали – даме понравится.
Не выдержав, вскочила и кинулась вон. Щеки горели, сердце силилось вырваться из груди. Ничего, сейчас глотну свежего воздуха и пройдет.
Геральт нашел меня в оранжерее, под апельсиновым деревом. Сидела и смотрела в одну точку. Слышала, как он подошел, но уходить не стала.
– Обиделась? – Пальцы легли на плечо. После минутного молчания Геральт со смешком добавил: – Филипп получил по уху.
Удивленно глянула на навсея: шутит, наверное? Оказалось, он тоже смотрел на меня. Так неловко.
– Иди сюда, – чуть слышно прошептал Гераль и приподнял так, чтобы наши головы оказались на одном уровне. Неловкость усилилась, я опустила глаза и попыталась отвернуться, но навсей мягко пресек попытку.
Его губы так близко от моих губ. Дыхание шевелит волосы.
Геральт опустил на дорожку, чтобы тут же легко коснуться подбородка. Широко распахнув глаза, глянула на навсея. Зачем? В ответ он чуть наклонился и прильнул к губам. От неожиданности приоткрыла рот, позволив навсею стать настойчивее. Кончик языка щекотал, заставляя ноги подгибаться. Боясь потерять равновесие, вцепилась пальцами в плечи Геральта и робко ответила на поцелуй. С губ сорвался вздох разочарования: навсей мгновенно отпустил.
– У нас целый вечер впереди, – утешил Геральт, подушечкой пальца погладив нос. – Ты же помнишь, я приду за чулками.
Апельсиновое деревце помогло спрятать стыдливый румянец. Сколько раз в Веосе я заливалась краской? Пора заканчивать.
Жаль, названная мать ничего не рассказывала о влечении, только повторяла – оно непристойно, в итоге не знаю, как себя вести – бороться или уступить.
Под руку с Геральтом вернулась в гостиную, допила остывший чай и, простившись с хозяином дома, спустилась в холл. Очередной дух, видимо, их тут держали повсеместно, доложил: экипаж заложен. Им оказалась открытая коляска, совсем не такая, как наши повозки, – изящная, легкая и мягкая, будто перина. Геральт объяснил, это из-за пружин, которые назывались рессорами. Не удержалась и попрыгала на сиденье под неодобрительное хмыканье навсея. Оно и понятно: на нас смотрели. Вскоре поняла почему. Кажется, я единственная блондинка во всем Дебрише. На глаза попадались брюнетки, шатенки, обладательницы темно-медных, практически бордовых волос, но ни одной такой светлой. Геральт подтвердил, навсейки не рождаются с волосами цвета соломы и льна. Русые встречаются, но крайне редко, от наложниц с сильной кровью.
– Но ничего, – походя заверил навсей, – скоро блондинок станет больше. Во время последней кампании захватили много ланг.
Промолчала и отвернулась. Он так буднично говорил о чужом горе. С другой стороны, никто не выбросил крюки со двора мнимого дяди. Жестокость за жестокость.
Желая отвлечься от тяжких мыслей, скользила взглядом по улицам. Какое же все здесь необычное: высокие, в три, а то и четыре этажа дома, белые ставни, навесы над террасами харчевен, цветы в горшках. Застекленные окна лавок с яркими изображениями людей, демонстрирующими последнюю моду, разноцветными коробками и затейливыми рисунками. Оставалось только смотреть во все глаза и стараться не открывать рот, завидев очередную диковинку. Геральт пересел ближе и фактически шептал на ухо название вещей, мимо которых мы проезжали. Ага, манекен, витрина, кафе – сколько новых слов за каких-то полчаса!
Дыхание Геральта по-прежнему смущало. Я попыталась отодвинуться, но тут же вновь ощутила тепло мужского бедра. Навсей не смотрел на меня, но, казалось, знал даже, о чем думаю. Пальцы Геральта нащупали и сжали мои. Я старалась держаться естественно, однако против воли дышала медленнее. Навсей наклонился к моему лицу, волосы упали на щеку. Замерла, слыша, как пульсирует кровь в ушах. Неужели поцелует на глазах у всего города? Оказалось, Геральт хотел начертить в воздухе знак – перечеркнутую спираль.
– Потом надену экранирующий медальон, – отстранившись, обещал он. Подумал и поцеловал затянутую в печатку руку, после чего отпустил. – А то могут сглазить. Ты совсем без магии, только дар врачевания, а в Веосе без колдовства нельзя, если взлетела так высоко.
Высоко? Удивленно вскинула брови. По документам я всего лишь наложница, а послушать навсея – невеста его высочества. Геральт моего несерьезного подхода не разделял, посуровел и предупредил: сглазят за милую душу.
– У меня достаточно врагов, а ты еще и наиви. Медальон будешь носить, пока не разрешу снять. Попробуем раскопать в тебе магию.
Скептически хмыкнула. Уже искали и не нашли. Или мне солгали? Если верить навсею, меня растили ради деторождения, знания, как у Алексии, этому только помеха. Еще бы в отряд запросилась, спорить начала. Врачевание же безобидно и полезно.
Однако сколько же тут людей, повозок, называемых экипажами! Вердейл по сравнению с Дебришем – дыра.
Ой, а вот газеты продают! На углу стоит мальчишка и размахивает листами.
– Умеешь делать реверанс? – неожиданно спросил Геральт.
Узнав, что нет, навсей огорчился, даже губы поджал. Но мы же вроде к нему домой ехали, а не во дворец. Оказалось, реверансом надлежало приветствовать Элизу Свейн, супругу Геральта. Я ниже ее по положению, гостья, графиня же вдобавок заседает в Совете, Знающая, а не какая-то баронская дочка. Хорошо, поклонюсь, не собираюсь идти против чужих правил.
– И да, – спохватился навсей и растянул губы в улыбке, будто говорившей: «Никуда ты теперь не денешься», – ты обещала малюсенькое одолжение за защиту и покровительство. Я сам стану покупать тебе белье.
