Королева разрушенных империй (ЛП) - Уивер Бринн

Широко раскрыв глаза, я встречаю взгляд Аглаопы. В ее глазах горит красный вампирский отблеск защитной ярости.

Хаос внизу разрывает атмосферу между нами. Мы поворачиваемся ко двору как раз в тот момент, когда Сайрус бьет демона по ногам, заставляя того упасть на колени в пыль стрелкового сектора, пока солдаты с мечами и луками указывают на нападавшего. Ашен идет к демону, у которого рот искажен кровавой ухмылкой.

Ярость, которую я чувствую от Ашена, отражается во мне. Она разливается под кожей, нагревая плоть. В глазах — красная пелена. Сжимаю кулаки и прижимаю их к каменным перилам.

— Gassan tiildibba me zi ab, — кричу я во двор. Мой голос заполняет пространство. Бью кулаком по камню. — Alsi kunusi.

«Королева, дающая жизнь умирающим».

«Я призываю тебя».

Меч Ашена вспыхивает пламенем, его окутывает дым, но сквозь него мы видим, как лезвие рассекает живот демона. Тот кричит, ухмылка сменяется агонией, когда Ашен запускает руку в его рану и вырывает горсть внутренностей. Кишки падают в пыль, а он хватает нападавшего за волосы окровавленной рукой, заставляя того смотреть вниз, пока топчет его органы. Ашен что-то шепчет демону, но я не слышу слов — они тонут в криках. Жнец швыряет агрессора на землю. Зида бросается из тени, Ашен отступает, давая ей дорогу, и она бьет мужчину в грудь, затем тащит его через двор к арочной двери, его кишки волочатся следом, как розовая веревка, а слабеющие вопли поднимаются по каменным стенам.

Я встречаю взгляд Ашена, в глубине его глаз - угасающий страх, окрашивающий пламя ярости еще более ярким светом. Пытаюсь успокаивающе улыбнуться, но не могу заставить улыбку появиться.

— Наверное, некоторые вещи не могут измениться, как бы мы ни хотели этого, — говорит Аглаопа.

ГЛАВА 23

Пока Эдия восстанавливает силы, мы мало что можем предпринять. Когда она приходит в себя, то не может дать нам новых зацепок о планах нефилим после нападения у мистера Хассана. Уинтер и Роман получают покои, которые редко покидают, и Уинтер ясно дает понять, что не предоставит Воскресителя, пока Эдия не восстановится достаточно, чтобы колдовать для их нужд. А без Воскресителя Совет не будет полным, хотя мне удается утвердить Коула в качестве главного советника.

Между восстановлением Эдии и нападением на тренировочной площадке я держусь в тени, а Ашен мечется между допросами всех, кто хоть как-то связан с лучником, и скрытой угрозой нефилим в Мире Живых. Пока я провожу дни в покоях Эдии, наблюдая за ее улучшением, он рыщет по Царству Теней. Его беспокойство тлеет в моей лазурно-золотой метке, как уголек, что никак не может прогореть.

Поздним вечером третьего дня восстановления Эдии я возвращаюсь домой с Уртуром по пятам, входя в темные и тихие покои. На мгновение замираю в этой безмолвной пустоте, ощущая тяжесть всего, что нужно сделать, и невозможность это осуществить. Наливаю бокал «фангрии» из кувшина в холодильнике и устраиваюсь на диване с «Книгой Говорящего с Судьбой» на коленях, пытаясь разобраться в потрепанных страницах, древних символах, случайных переводах с дингира на шумерский или латынь. Но, честно говоря, трудно продвигаться в изучении нового языка или расшифровке древних заклинаний, когда беспокойство разъедает кости.

Может показаться неожиданным, но я очень рада, когда Ашен врывается в дверь, как настоящий падший ангел — весь в дыму, искрах и бездонной ярости. Дверь захлопывается за ним, а хвост Уртура стучит по ковру, будто так и должно быть.

Закрываю книгу и наблюдаю, как Ашен снимает ножны и швыряет меч на столик сжатым кулаком. Он направляется к буфету, его змеиные крылья трепещут за спиной в облаке черного тумана. Достает стакан, наливает бренди, выпивает залпом и тут же наливает снова.

— Хороший день? — коварно улыбаюсь я, откладывая книгу на журнальный столик и выпрямляясь.

Ашен хмуро смотрит на меня через край стакана, ярко-алые кольца окружают черное пламя в его зрачках. Моя улыбка растет.

— Вижу, крылья вернулись. Кому мне передать благодарности?

— Думану, — выплевывает он имя, будто оно гнилое на вкус.

Наклоняю голову, сужаю глаза.

— Думан из Дома Мушуссу? — спрашиваю я, Ашен кивает, допивает и снова наливает. — Что с ним не так?

— Он расстроился из-за отмены охоты в этом году.

— Охоты? На кого?

Ашен бросает взгляд, говорящий «ты не хочешь знать». Мое предположение — ползуны, хотя кто знает, какая еще добыча скрывается в тумане.

— Думан напился в «Bit Akalum» и решил взять дело в свои руки. Выпустил всех гиен. Я провел последние несколько часов с Сайрусом, собирая их.

— Почему не позвал меня? Я бы помогла.

— Нет, — ярость вспыхивает в его глазах. — Тебе не должно быть дело до тупого поведения демонов, которые не могут держаться в строю.

Гнев и разочарование исходят от Ашена, заполняя комнату, даже когда он делает еще глоток, алкоголь не притупляет его раздражение. Он ходит взад-перед, сверля взглядом окно, дверь, потолок — смотрит куда угодно, только не на меня. Что, естественно, именно то, чего я хочу. Вся эта опасность и желание должны иметь центр, а вампиры — очень охотные мишени. Очень охотные.

— Почему бы не направить всю эту ярость в более полезное русло, демон? — спрашиваю я, стараясь сдержать злобную ухмылку.

Ашен бросает на меня взгляд, не прерывая раздраженной ходьбы.

— У меня нет желания отрывать ему конечности во второй раз за вечер, — рычит он.

— Я не это имела в виду.

Ашен замирает при низком тембре моего голоса и останавливается, чтобы по-настоящему взглянуть на меня. Встаю с дивана, берусь за подол футболки и медленно стягиваю ее через голову. Бросаю на пол, делая шаг к дымящемуся демону, его глаза темнеют, смотря на мое тело. — Вымести это на мне.

— Выместить... жена... нет. Я слишком зол, мне нельзя доверять, — отступает он, когда я делаю шаг вперед, моя грудь полыхает от желания при слове «жена». Но, несмотря на протест, его глаза скользят по контурам кружевного бюстгальтера, по изгибу талии.

— Ты мог продолжать отрывать конечности, пока ярость не утихнет, но пришел домой. Наверное, хотел утешения. И я могу его дать, хотя и не обещаю, что будет легко, — коварно ухмыляюсь, расстегивая джинсы. Медленно опускаю молнию, зубец за зубцом, затем стягиваю джинсы с бедер. Они падают к ногам, я делаю еще шаг к Жнецу. Он отступает в ответ. — Ашен из Дома Урбигу, ты что, убегаешь от меня?

— Нет, — фыркает он. Мы продолжаем наш танец — шаг вперед, шаг назад, но ему уже некуда деваться, если только он не хочет слиться со стеной. — Да.

— Что ж, — говорю, приближаясь. Спина Ашена прижимается к стене, крылья распластаны по белой штукатурке. — Ты ужасно плох в этом. К счастью, — прижимаю ладони к его груди, приподнимаюсь на цыпочки, захватываю зубами мочку его уха, не сводя глаз с переливающихся змеиных крыльев. — Чего ты так боишься, Жнец?

— Причинить тебе боль.

— Не причинишь.

— Могу.

— Нет.

Крылья трепещут о стену. Дым обтекает их, как пролитые чернила, покрывая штукатурку, стелясь по полу. Рука Ашена скользит по бедру, затем по спине, вторая присоединяется к ней, и через мгновение застежка бюстгальтера расстегнута, лямки соскальзывают с плеч. Отстраняюсь, смотрю в его глаза, алые кольца светятся ярким багрянцем.

— Я знаю, ты не причинишь мне боли, Ашен. Я доверяю тебе.

— Не стоит, — говорит он, отталкивая меня. Блеск в его глазах смертоносен, но через метку я чувствую не только ярость. Там есть и желание, разгорающееся с каждым вдохом. Он отталкивает меня еще на шаг, медленная и злобная ухмылка расползается по его губам. — Вампирша...

— Да, Жнец?

— Беги.

Ухмылка растет, я делаю шаг назад, разворачиваюсь и мчусь через комнату. Бегу к дивану. Нога погружается в подушки, я перепрыгиваю через спинку. Рука Ашена скользит по икре, я взвизгиваю. Мчусь по коридору, почти врезаюсь в косяк, резко тормозя и поворачивая в спальню. Но далеко не ухожу. На полпути через комнату сила тела Ашена настигает меня сзади. Змеиные крылья, жар и дым окутывают меня, когда мы падаем, приземляясь в метре от кровати. Ашен заключает меня в объятия, кряхтя от удара, но импульс не угасает, когда его губы прижимаются к моей шее в жгучем поцелуе, поглощая дрожь моего смеха.