Сделка (СИ) - Вилкс Энни

— Поняла, — отозвалась я.

Дарис довольно кивнул:

— Изуба думает, что сманил меня вот этим.

И он продемонстрировал мне ключ, который недавно ему передал паренек.

— Что это?

— Да, выглядит как ключ, и отпирает дверь как ключ. — Дарис поднес причудливый завиток к глазам. — Но не только. Изуба говорит, что это — один из редчайших артефактов Караанды. Он создает погоду. Локально, конечно. Но изменение среды, даже на небольшой площади, очень сложная задача. По словам Изубы, это — работа лучшего артефактолога. И я ему верю, — протянул он мягко, поворачивая ключ и осматривая его с разных сторон. — Посмотри, он внутри немного светится.

Дарис протянул мне его, но брать амулет я не стала, только подошла поближе, чтобы убедиться, что за сплетением металлов и правда искрится маленький голубой огонек. Он почти отвлек меня от Дариса и от этой отвратительной ночи. Пока я смотрела в него, что-то внутри меня ликовало, будто я увидела кусочек дома. Но вот Дарис сжал кулак, и ключ пропал в нем.

— Кажется, что шепчущим подвластно все… — проговорил Дарис. — Но не это. Создать огонь или воду и наполнить ими воздух — невозможные операции, даже лучшие из лучших такого не умеют. Вот почему шепчущие все делают из воздуха, в лучшем случае — с небольшой примесью. Для этого не нужно ничего менять, среда остается той же. По сути, это просто ветер высокой плотности.

Нужно признать, я заслушалась. Но одна мысль не давала мне покоя:

— А откуда ты об этом знаешь? Я думала, ты не шепчущий.

— Мы же уже договорились, что я не так уж и не талантлив, — усмехнулся Дарис. — У меня есть учитель. Я познакомлю тебя с ним, он будет обучать и тебя. Думаю, ты достигнешь куда больших успехов, чем я.

От мысли, что Дарис подберет мне учителя, меня передернуло. Я не хотела какого-нибудь учителя, я хотела учиться у одного конкретного человека. Дарис заметил мое замешательство, а может, обиделся, что я не выражаю восторга его идеей.

— Думаешь, в Приюте учат лучше? Отец тебе это сказал?

— Нет, — ответила я осторожно. — Я ничего не знаю о Приюте Тайного знания. Твой отец не рассказывал мне.

— Мой отец скажет тебе, что частный учитель хуже, но глупо верить, что обобщенный подход выигрывает у индивидуального. Меня всегда учили один на один. Это основа лучшего образования, я обязательно дам тебе именно такое.

Хоть он и говорил дружелюбно, мне становилось все неприятнее. Я представляла себе эту жизнь — Дарис, Дарис, Дарис, иногда — подобранные им учителя, снова Дарис. Жизнь, проведенная так, вечность. Мне было тесно, страшно. И Келлфера не было рядом.

— Знаешь, в чем я неплох? — неожиданно оскалился Дарис. — В артефакторике. К сожалению, для создания амулетов у меня недостаточно таланта, но обычно я вижу назначения зачарованных вещей. Как твое колечко, бессмысленная попытка. — Он развел руками. — Дети шепчущих редко остаются без способностей вообще. Но это мой секрет. И я запрещаю рассказывать его моему отцу, Илиана.

— Я и так не могу ничего рассказать, — ответила я так спокойно, как могла, учитывая его небрежную ремарку об оглушающем кольце.

Мысли бились во мне так гулко, что было сложно дышать. Видит. Знает про оглушающее кольцо. Но еще хуже…

Черный артефакт. Он знал, что эта штука делает со мной. Знал с самого начала!

— Не ожидала?

Я ошеломленно покачала головой, а затем ударила его по лицу раскрытой ладонью изо всех сил. Столкновение с его скулой обожгло мою ладонь, а Дарис только повернул голову, а потом вернул ее в прежнее положение.

— За что? — осведомился он деловым тоном. На губах мужчины играла легкая улыбка, будто ему была приятна эта боль.

— За то, что знал, что я не могу отказать! За черное кольцо на клетке, ублюдок! — выплюнула я отчаянно.

На последнем слове его глаза чуть расширились. Когда он занес руку, я думала, он ударит меня в ответ — и этот удар меня убьет — но вместо этого он схватил меня за волосы у самого затылка.

— Не оскорбляй меня. Извинись.

— Прошу меня простить, — процедила я, наплевав на все. — Не ублюдок, а сволочь!

Дарис вздохнул и отпустил меня — рывком, будто откидывал от себя.

— Тебе повезло, что я люблю тебя, Илиана, — серьезно сказал он. — Никто не смеет так говорить со мной. Я тебя еще накажу, но не так.

— Как? На цепь посадишь?

Ярость застилала мне глаза. Я держала краешек покрывала так крепко, что он был влажным.

— Нет. Успокойся. Ничего не меняется, даже если ты меня проклинаешь. Я все равно люблю тебя.

Я перевела дух. Неужели простое «успокойся» тоже было приказом? Он теперь не замечает, как приказывает мне?

И стоило ли ему об этом сказать?

Я выбрала другое:

— Дарис, твой отец вернется в тот двор и не найдет нас. Нам нужно было оставить хоть какое-то упоминание о том, куда мы направились. Он же будет искать нас, — попыталась я найти повод, чтобы вырваться самой или хотя бы на время выгнать Дариса из комнатушки, которая, по сути, была моей новой клеткой.

Что может быть хуже, чем быть запертой в клетке? — Быть запертой в ней с опасным зверем.

— Ему не придется нас искать, мы сами к нему придем, — отозвался Дарис. — На рассвете. Я точно знаю, где он будет. Он не ожидает нашего прихода, но мне кажется, тебе будет полезно увидеть, какую цену мой отец заплатил за свободу. Это жестоко и для меня. На его фоне, я тебя уверяю, я не чудовище.

— Докажи это, отпусти меня, — скорее попросила, чем потребовала я, ни на что, впрочем, не надеясь.

— Ты наделаешь глупостей, — отрезал Дарис, подходя к окну и занавешивая его.

В комнате сразу же стало еще теснее.

28.

Я сидела на краю оказавшейся чрезмерно мягкой кровати, а передо мной, как пылкий возлюбленный, на коленях стоял Дарис. Было горько и смешно думать, что если бы кто-то увидел эту сцену, решил бы, что он почти поклоняется мне, тогда как он сжимал мои ладони в своих с такой силой, что я не чувствовала кончиков пальцев. Дарис не мог не видеть, как его близость страшит меня — потому ли он придвигался почти вплотную?

Приказ сработал, но спокойствие уже покинуло меня. Я старалась удержать дрожь, ища повода заговорить о чем-то, как-то потянуть время, как-то отвлечь его пытливый взор.

— А ведь я дважды чуть не потерял тебя, — неожиданно сказал он.

Тяжелый, окрашенный нотками сладких цветов воздух давил на меня.

— Тут пахнет теми цветами? — преувеличенно удивленно спросила я, не зная, что ответить.

— Простые пар-оольцы редко бывают так богаты, как Изуба, — пояснил Дарис, гладя большими пальцами мои ладони. — Я купил у него те цветы, за домом целый сад. Здесь делают из них экстракт, потом перегоняют его в специальную жидкость. Ее пьют и вдыхают в виде пара, когда хотят расслабиться. Поэтому тут так пахнет: на первом этаже курят.

— Поэтому мы шли по черной лестнице, — поняла я. — Мне не по себе здесь. Этот двор похож на те, где торгуют и употребляют разведенный сахарной пудрой фатиум.

— Да, похоже, — не стал спорить Дарис. — Но мне нужно было место, где мы сможем спокойно поговорить, не боясь быть услышанными и увиденными. Пар-оольцы не говорят на нашем языке, ты же знаешь, нас бы мигом раскрыли.

— Да, — с трудом согласилась я, понимая, что сейчас он будет расспрашивать меня, и уже прощаясь с жизнью: в ревности Дарис вполне мог меня убить, о какой бы сильной любви он ни говорил.

И, подтверждая мои опасения, Дарис обманчиво мягко улыбнулся, а затем прислонился щекой к моим коленям, как преданный пес, не переставая смотреть мне в глаза лукавым, горячим взглядом.

— Я приказываю тебе отвечать мне только правду… — Дарис чуть помедлил, а мое сердце, казалось, перестало биться, — весь следующий час. Вдруг ты однажды захочешь преподнести мне сюрприз на день рождения, например.

Конечно, захочу! Еще как! Острый, смертельный, ядовитый! Хорошо, что говорить все, что мне приходит в голову, он не приказал.