Керрелин Спаркс - Такая долгая ночь
Дарси тоже остановилась.
— Что такое?
Он застыл, не в состоянии ответить. Как будто получил удар под дых. Кровь отхлынула от его головы. Пол поплыл под ногами, и его повело в сторону.
— Ты в порядке?
Дарси протянула к нему руку, чтобы поддержать.
Но он отпрянул. Нет, этого не может быть. Он еще раз посмотрел на пол. Там маячила лишь одна его тень, насмехаясь над его наивностью. Какой же он дурак.
— Адам?
Ее лицо выразило тревогу. Какого черта она беспокоилась о нем? Это у нее были проблемы. Дарси Ньюхарт не отбрасывала тень. Она была бессмертной.
— Ты в порядке?! — прокричала она сквозь рокот винтов.
— Иди без меня, — выдавил он, проглатывая вставший в горле ком. — Я… я проверю, не оставили ли мы после себя каких улик.
Доказательств, что он флиртовал там с врагом.
— Ладно.
Дарси бросилась к лестничной площадке и юркнула за дверь.
Дверь захлопнулась, а он остался стоять, таращась на нее, пока проклятый вертолет висел над головой. У него свело живот. Какой ужас! Он флиртовал с бессмертной.
Постепенно до него дошло, что вертолет улетает. Окинув взглядом площадку с бассейном. Остин заметил возле пластикового стула свои сланцы. Подобрав их, пересек крышу. Сверху на него смотрел полумесяц, дразня страшной правдой. Дарси была созданием ночи.
— Нет! — Он запустил сланцем в луну. Тот перелетел через стену и исчез. Остин подбежал к стене и швырнул следом второй. Нет, черт побери, нет!
Он помчался по ступенькам вниз. Потом вдруг понял, что не может оставаться на ночь в пентхаусе. Со всеми этими вампирами. Когда и его Дарси…
Он вошел в лифт и нажал кнопку первого этажа. Выскочив из здания на тротуар и не обращая внимания на шершавость бетона под босыми ступнями, помчался в сторону Центрального парка. Он бежал, обливаясь потом, до тех пор пока хватало дыхания.
Потом замедлил бег и рухнул на скамью. Пропади все пропадом! От ужасной правды все равно не убежишь.
Дарси — вампир.
— Я совершила ужасную ошибку.
Дарси стояла в комнате Ванды в мокром белье и полотенце и вся дрожала.
— Возьми. — Ванда бросила ей сухое полотенце. — Вытрись. Я подберу тебе что-нибудь из одежды. — Она порылась в ящике комода и извлекла белые брюки. — Что случилось?
— По-дружески купалась в джакузи с Адамом.
У Ванды расширились глаза.
— О, в таком случае… — Она протянула подруге белые штаны и подобрала красную шелковую плеть. — Это подойдет тебе больше.
Дарси с усмешкой натянула брюки.
— Мне не следовало этого делать. Должно быть, я выжила из ума.
— Это называется «сладострастие», дорогая. — Ванда кинула ей футболку. — Ничего дурного в этом не вижу.
— Нет, это очень плохо! — Дарси надела футболку. — Он смертный. Ничего не вышло бы. — Она плюхнулась на кровать.
Ванда села рядом.
— Ты что-то к нему чувствуешь?
Глаза Дарси наполнились слезами.
— Я пыталась это перебороть. Понятно ведь, что продолжительная связь с ним невозможна.
— В любви нет ничего невозможного.
Дарси покачала головой:
— Но не в данном случае.
Ванда встала и прошлась по комнате.
— А я когда-нибудь рассказывала тебе, что случилось со мной?
— Нет.
Дарси вытерла лицо. Ванда всегда ей помогала, но ни: когда не делилась ничем личным.
— Я родом из небольшой деревни на юге от Кракова. У меня была большая семья. Очень бедная. Когда в 1935 году моя мать умерла, я заменила ее моим младшим братьям и сестрам.
— Вероятно, было трудно, — пробормотала Дарси.
Ванда пожала плечами.
— Худшее было впереди. Когда немецкие танки двинулись на нашу деревню, мужчины приготовились к обороне. Отец уговорил меня бежать с двумя младшими сестренками. Я собрала немного еды, и мы пошли на юг, в Карпатские горы. Я… больше никогда не видела ни своего отца, ни братьев.
Дарси с трудом сдержала слезы.
— Мне очень жаль.
— Переход оказался очень тяжелым для моей тринадцатилетней сестры, — продолжила Ванда. — К тому времени, когда я нашла подходящую пещеру, Фрида едва могла передвигать ноги. Я отдала ей остатки нашей еды и волы. Моя пятнадцатилетняя сестра Марта пошла раздобыть нам воды и не вернулась. Я хотела пойти поискать ее, но боялась, что, если уйду, Фрида умрет. В конце концов мне все же пришлось пойти. Я нашла ручей и наполнила наши фляги. Когда возвращалась в нашу пещеру, уже наступила ночь. Тут я увидела вышедшую из тени Марту и очень обрадовалась. Но она стояла такая бледная и со странным выражением на лице. Она подлетела ко мне так быстро, что я не успела опомниться и не поняла, что происходит. Она сбила меня с ног и вонзила мне в шею клыки. Потом, когда я балансировала на грани жизни и смерти, она отнесла меня — она вдруг стала очень сильной — в глубокую пещеру и представила вампиру, который совершил с ней эту трансформацию. Сигизмунд. В ту ночь он трансформировал и меня.
— Сочувствую.
Дарси поежилась.
Ванда села на постель.
— Следующим вечером я бросилась назад к моей младшей сестренке, чтобы проверить, как она. Но она умерла. В одиночестве.
— Какой ужас!
Дарси коснулась плеча Ванды.
В глазах Ванды сверкали непролитые слезы.
— Я нашла хороший источник для удовлетворения голода, что мучил меня каждую ночь. Я пила кровь у нацистов, и многие из них нашли смерть в южной Польше.
— Мне жаль, ты так настрадалась.
— Думаешь, я рассказываю тебе все это, чтобы ты меня пожалела? — фыркнула Ванда. — Я хочу сказать, что прошла бы через весь этот ужас и боль еще миллион раз, если бы это помогло вернуть мою сестру. Если ты любишь Адама, то прими это чувство и пусть будет что будет. Нет ничего священнее любви.
В полдень следующего дня Остин зашел на кухню пентхауса и обнаружил там Эмму. Она разогревала какую-то китайскую еду. Он передал ей браслет.
— Нужно отдать это на анализ.
— Никаких проблем. — Эмма бросила вещицу в свою хозяйственную сумку. — Ты неважно выглядишь.
— И чувствую себя так же.
Он сел за стол.
Она положила ему в тарелку креветки с жареным рисом и уселась перед ним.
— Хочешь поговорить?
— Нет. — Он указал на сине-зеленый синяк на ее предплечье. — Что случилось?
— Небольшая драка. Ничего страшного.
Он прищурил глаза.
— Ты снова ходила на охоту?
— Ешь, пока не остыло.
— Я же просил тебя не ходить в одиночку.
Она положила ладонь ему на бедро.
— А кто пойдет со мной, когда ты с Гарреттом на задании? Алиса для этого не годится.
— Подожди, пока мы не закончим. Какую-нибудь неделю или две.
