Лиза Смит - Дневники вампира: Темный альянс
- Бонни? Ты хоть знаешь, который час?
- Да. - Бонни стала торопливо соображать. - Я насчет… насчет завтрашнего экзамена. Извините, но мне очень нужно с ней поговорить.
Последовала долгая пауза, потом тяжелый вздох.
- Секундочку.
Бонни в нетерпении барабанила пальцами по столу. Наконец послышался щелчок - кто-то снял трубку параллельного телефона.
- Бонни? - послышался в трубке голос Мередит. - Что стряслось?
- Ничего. Точнее говоря… - Бонни мучительно понимала, что отец Мередит не повесил трубку параллельного телефона и, может быть, слушает их разговор. - Я по поводу немецкой истории, которую мы разбирали. Ну, ты помнишь. Тот вопрос к экзамену, который мы никак не могли подготовить. Помнишь, мы все искали, кто мог бы нам помочь? Кажется, я поняла, кто нам нужен.
- Серьезно? - Бонни слышала, как Мередит тщательно подбирает нужные слова. - Ну и… кто же это? Ему надо звонить по межгороду?
- Нет, - сказала Бонни, - не надо. Он живет ближе, Мередит. Намного ближе. Фигурально выражаясь, он прямо у тебя в доме, на семейном древе.
На том конца провода молчали так долго, что Бонни забеспокоилась, не прервалась ли связь.
- Мередит?
- Я думаю. Как по-твоему, это не может быть простым совпадением?
- Ничуточки. - У Бонни отлегло от сердца, и она улыбнулась, весело и азартно. - Абсолютно никаких совпадений. Тут скорее тот случай, когда история повторяется. Она ведь иногда повторяется буквально, все совпадает до мелочей. Если ты понимаешь, о чем я.
- Да, - сказала Мередит. По голосу было слышно, что она пытается справиться с потрясением. Ничего удивительного. - Знаешь, а может быть, ты и права. Но тут есть еще одна проблема - как уговорить… этого человека, чтобы он нам помог.
- Думаешь, могут возникнуть сложности?
- Не исключаю. У некоторых едет крыша… на почве выпускных экзаменов. Бывают такие люди, которые становятся совершенно сумасшедшими.
У Бонни екнуло сердце. Это ей не приходило в голову. Вдруг его состояние настолько плохо, что он не сможет им ничего рассказать?
- Ну, попытка не пытка, - сказала она, стараясь вложить в эти слова весь оптимизм, на который она была способна. - Давай попробуем завтра.
- Договорились. Я заеду за тобой в двенадцать. Спокойной ночи, Бонни.
- Спокойной ночи, Мередит, - сказала Бонни, а потом добавила: - И прости меня.
- Ничего страшного; может быть, все и к лучшему. Чтобы история перестала повторяться все время. Пока.
Бонни нажала на рычаг переносного аппарата и просидела несколько минут, держа палец на рычаге и глядя в стенку. Наконец она вернула трубку на место и подвинула к себе дневник. Она поставила точку в предыдущем предложении и написала новое.
Завтра мы едем к дедушке Мередит.
- Я идиот, - говорил Стефан на следующий день, сидя в машине Мередит. Они направлялись в Западную Виргинию, в институт, где лечили ее дедушку. Поездка обещала быть довольно долгой.
- Мы все идиоты. Кроме Бонни, - сказал Мэтт.
Несмотря на все свое волнение, Бонни почувствовала, как внутри разливается приятное тепло.
Но Мередит, не сводившая глаз с дороги, покачала головой:
- Стефан, ты никак не мог до этого додуматься, так что перестань себя грызть. Ты не знал, что Клаус напал на дом Кэролайн в тот же день, что и на моего дедушку. А мне или Мэтту и в голову не могло прийти, что Клаус долго жил в Америке, - мы ведь его ни разу не видели и не слышали, как он разговаривает. Мы считали, что искать надо в Европе. Серьезно, только Бонни могла связать все звенья воедино, потому что только у нее была вся необходимая информация.
Бонни прикусила язык. Мередит заметила это в зеркальце заднего вида, и ее бровь изогнулась.
- Просто не хочу, чтобы ты слишком много о себе воображала, - сказала она.
- Что ты! Скромность - одно из самых прелестных моих качеств, - отозвалась Бонни.
Мэтт фыркнул, а потом добавил:
- И все-таки я считаю, что ты потрясающе умная.
И ощущение тепла вернулось.
Институт был жутким местом. Бонни изо всех сил старалась не выказывать страха и отвращения, но понимала, что Мередит знает о ее чувствах. Она шла по коридорам впереди них, гордо выпрямив спину. Бонни, знакомая с ней уже много лет, отлично понимала, что скрывается за ее бравадой. Родители Мередит считали состояние дедушки настолько скверным, что никогда даже не упоминали о нем при посторонних. Его болезнь черной тенью легла на их семью.
И теперь Мередит в первый раз открывала семейный секрет чужим людям. Бонни испытала прилив любви и уважения к подруге. В этом была вся Мередит - в том, как она держалась: без суеты, с достоинством, так, чтобы никто не догадался, чего ей это стоит. И все-таки институт был ужасным местом.
Нет, там не было грязно, не было буйных безумцев и прочих ужасов. Пациенты выглядели опрятно; видно было, что за ними хорошо ухаживают. Но в стерильных больничных запахах, коридорах, заполненных неподвижными инвалидными креслами, и пустых глазах было нечто такое, отчего Бонни хотелось немедленно бежать отсюда.
Здание словно бы населяли зомби. Бонни видела старуху, у которой сквозь жидкие седые волосы просвечивал розовый скальп. Она сидела, уронив голову на стол, где валялся голый пластмассовый пупсик. Бонни в страхе протянула руку и нашла ладонь Мэтта, который одновременно протянул руку к ней. Так они и шли за Мередит - крепко, до боли вцепившись друг в друга.
- Вот эта палата.
В палате сидел еще один зомби с седыми волосами, в которых еще можно было заметить черные, как у Мередит, пряди. Все его лицо состояло из линий и морщин, глаза с покрасневшими веками слезились. Он бессмысленно смотрел перед собой.
- Дедушка, - сказала Мередит, присаживаясь перед его креслом на корточки. - Дедушка, это я, Мередит. Я пришла тебя навестить. Мне надо задать тебе один очень важный вопрос.
Старческие глаза смотрели не мигая.
- Иногда он нас узнает, - тихо, без всякого выражения сказала Мередит, - но в последнее время все реже и реже.
Старик продолжал смотреть перед собой. Стефан присел на корточки.
- Давай попробую я, - сказал он. Глядя в изрезанное морщинами лицо, он заговорил - мягко, медленно, убаюкивающим голосом, как говорил с Викки.
Но подернутые пеленой глаза так ни разу и не моргнули. Они просто бессмысленно смотрели вперед. Единственным движением была непрекращающаяся легкая дрожь узловатых пальцев, лежащих на подлокотниках инвалидного кресла.
Как ни старались Мередит и Стефан, им ничего не удалось добиться.
Потом пришла очередь Бонни. Она попыталась задействовать свои экстрасенсорные способности и сумела почувствовать в старом человеке какую-то искорку жизни, запертую, как в темнице, в его плоти. Но она не смогла вступить с ней в контакт.
