Дженнифер Арментроут - Холодные объятия
– Зейн?.. – Я замялась в нерешительности, разрываясь между желаниями пулей выскочить из комнаты и прыгнуть к нему в объятия. – Ты сегодня невыносим.
– Ты невыносима каждую ночь. – Он снова похлопал по кровати, и прядь волос упала ему на глаза. – Перестань, ты ведешь себя странно, Лейла.
Это я веду себя странно? Ладно. Возможно, я немного нервничала. В том, что он разлегся на моей кровати, как у себя дома, для меня нет ничего нового. Черт возьми, недавно он и вовсе спал здесь.
Но все казалось иначе после того, что сказала Даника.
– Ты идешь? – пробормотал он, наблюдая за мной. Глубоко вздохнув, я забралась на кровать. Он устроился на боку, и его нога потерлась о мою щиколотку. – Милые шортики.
Конечно, он заметил мои шорты «Хеллоу Китти».
– Ты можешь помолчать?
Он усмехнулся.
– Ты сегодня в таком необычном настроении. Это не из-за сырого теста?
Я повернулась на бок, лицом к нему. Нас разделяло совсем небольшое пространство, и я закрыла рот, но самое странное произошло, когда наши взгляды встретились. У меня перехватило дыхание, когда я посмотрела в его лицо, которое знала как свои пять пальцев. Я могла закрыть глаза и вспомнить все его выражения, за исключением того, что видела сейчас. Это что-то новое, неизведанное.
И это пугало – пугало до смерти, потому что я никогда всерьез не задумывалась о том, что Зейн ответит на мои не совсем сестринские чувства к нему. Пугало то, что я хотела сделать с ним – что могла сделать. К этому страху примешивалось еще кое-что – Рот и глупое, необъяснимое чувство, что я поступаю неправильно. Ведь Рот пожертвовал собой ради меня… хотя потом заявил, что ни его слова, ни поступки ничего не значат.
Перекатившись на спину, я уставилась в потолок. Моя грудь поднималась и опускалась от коротких неровных вздохов. Запах Зейна обострял мои чувства. Я сцепила руки на животе, смыкая и размыкая пальцы.
– Что происходит, Букашка Лейла? – спросил он.
– Ничего, – прошептала я.
– Чушь. – Зейн вдруг сменил позу, приподнявшись на локте, и все произошло так быстро, что у меня мгновенно выбило весь воздух из легких. Он смотрел на меня сверху вниз, приоткрыв рот, будто хотел что-то сказать, но, казалось, потерял нить. И это к лучшему. Я понятия не имела, о чем мы вообще могли говорить.
Наши тела разделял какой-то десяток сантиметров. Мы лежали так близко друг к другу, что кончики его волос щекотали мне щеку. Его взгляд опустился к вырезу на моей майке. Вырез, слишком глубокий, открывал больше, чем мне бы хотелось. Голова Бэмби покоилась на выпуклости моей правой груди. Как обычно.
– Похоже, она облюбовала это местечко, да? – Голос Зейна прозвучал хрипло.
– Думаю, ей там мягко. – Стоило этим словам сорваться с моих губ, как мне захотелось ущипнуть саму себя. – Боже, – застонала я. – Иногда мне нужно…
Зейн положил палец на мой подбородок, заставляя меня замолчать. Это легкое прикосновение вызвало ураган ощущений – голод, жажду и желание настолько сильное, что оно взволновало меня до глубины души.
– Ее можно понять. – Выдержав паузу, он сглотнул, и его взгляд скользнул по демонической татуировке. – Держу пари, это… мягкое место.
Разговор становился… ой-ой! Нет слов.
– Почему ты хранишь это ожерелье? – спросил он, слегка теребя цепочку.
Я с трудом могла говорить.
– Я… я не знаю.
Черты его лица обострились, а в следующее мгновение он как будто отпустил мысль, которая его мучила. Правда о том, почему я хранила цепочку, не имела ничего общего с моей матерью, но тут его рука двинулась, заскользив пальцем по моей шее, спускаясь к ключице, а затем прямо туда, где отдыхала Бэмби, и останавливаясь всего в сантиметрах от ее головы.
Боже мой.
Мое сердце отчаянно билось, словно колибри в клетке, мечтающая вырваться на волю. Тяжесть поселилась в груди, разливаясь приятным теплом. Его палец снова переместился, очерчивая голову Бэмби.
Она слегка пошевелилась, откликаясь на прикосновение, как домашний питомец в поисках ласки. Я затаила дыхание, облизывая нижнюю губу. Что должно взволновать меня сильнее – то, что он ласкает мою грудь или что трогает Бэмби? А может, то, что Бэмби, не ровен час, слезет с моей кожи и попытается его съесть? Но все это не имело никакого значения сейчас, когда до предела обострились нервные окончания.
Он очертил нежные чешуйки вокруг ноздрей Бэмби, а когда я вздрогнула, поднял голову, и наши взгляды встретились. В его кобальтовых глазах было столько тепла и света, что уже не оставалось сомнений в том, как он смотрит на меня.
Как в тот вечер, когда он увидел меня в лифчике.
Уголок его рта дернулся вверх, и у меня екнуло сердце. Его взгляд вернулся к тому месту, где отдыхала Бэмби, где его палец лениво обводил ее чешуйки.
– Мне казалось, что на ощупь она другая. Кожа просто слегка выпуклая, но это действительно татуировка.
Во рту у меня пересохло, и я закрыла глаза, когда его палец пополз вниз, приближаясь к тоненькому кружеву по краю моей майки, надетой на голое тело. Близость становилась опасной.
– Как ты думаешь, ей нравится? – спросил он, обдавая меня теплом своего дыхания.
Я кивнула, полагая, что ей действительно нравится, поскольку она не пыталась его съесть.
– А тебе?
Этот вопрос пронесся сквозь меня разрушительным ураганом. Я резко открыла глаза, и мое дыхание окончательно сбилось. Он все еще был так близко, его волосы щекотали мои щеки, а палец скользил все ниже, повторяя изгибы Бэмби, устремляясь под кружево майки.
Его ресницы снова вспорхнули вверх, и он поймал мой взгляд. Я понятия не имела, как мы дошли до этой точки. Его рука замерла, как и он сам, словно в немом вопросе, за которым стояло непреодолимое желание. Скажи я «нет» – и он бы отстранился. Но что, если я скажу «да»… страшно подумать о том, что произойдет.
Мое «да» изменило бы все между нами – случилось бы то, о чем я даже не помышляла, и финал оказался бы непредсказуемым. Мое сердце билось слишком часто, и странное тепло заливало мое тело.
– Да. – Слово прозвучало слабым шепотом, но Зейн его расслышал.
Он судорожно вздохнул, и его рука потянулась к тонкой лямке моей майки. Его глаза не отпускали меня.
– Можно посмотреть ее целиком?
Мой пульс зашкаливал. Мне это снится? Я упала с лестницы и ударилась головой? Все это представлялось куда более вероятным, чем то, что происходило наяву. Увидеть всю Бэмби – это значит увидеть всю меня. Или, по крайней мере, мою половину.
Я открыла рот, но не произнесла ни звука. Мой взгляд сосредоточился на очертании его рта, на том, как раскрылись его губы, и меня не отпускало желание почувствовать их… вкус.
