Руины (ЛП) - Уэст Джиллиан Элиза

Я задумалась, видел ли он это. И каким же богом он должен был быть, чтобы заслужить такую преданность.

Рен медленно двигался по комнате, приветствуя каждого из присутствующих. Никто не осмеливался прикоснуться к нему или обнять, даже предложить руку. Но все кивали или кланялись с глубоким почтением. Затем его взгляд встретился с моим.

Он прервал зрительный контакт и сказал что-то внушительному богу Торну, но услышать, что именно я не смогла. По мере приближения ко мне, его взгляд лениво скользил вниз — к моей шее, открытой линии ключиц, к тёмно-красной ткани платья, почти чёрной в свете свечей, а затем поднялся снова.

— Миледи, — пробормотал он, останавливаясь передо мной.

Это обращение, которое звучало в мой адрес всю мою жизнь, почему-то заставило кровь затрепетать в венах. Рен взял мою руку в свою, но вместо обычного поцелуя, принятого в Эфере, перевернул её ладонью вверх и коснулся губами её центра. Румянец поднялся к моим щекам, пока его глаза изучали моё лицо. Я положила свободную руку на сердце и сделала глубокий реверанс.

— Ваша Светлость.

Он потянул меня за руку, возвращая в исходное положение.

— Думаю, это первый раз, когда мы поприветствовали друг друга как положено.

— Буду рада снова дать Вам пощёчину, если так будет привычнее, — ответила я сладким голосом.

Он сделал шаг ближе, его губы оказались у моего уха. Я могла поклясться, что призрачное прикосновение его руки скользнуло по моему бедру, удерживая меня на месте.

— Знаешь, мне кажется, ты получаешь от этого слишком большое удовольствие, — прошептал он, едва касаясь губами моего уха.

Я задрожала, но прежде, чем смогла ответить, он отступил, и в его глазах промелькнула искра желания.

— Ты голодна?

На мгновение я задумалась, действительно ли он спрашивал об этом. Его взгляд потемнел, когда я облизала губы и глубоко вдохнула. Он взглядом проследил за этим движением, скользнув глазами вниз к моей груди, которая то поднималась, то опускалась, прежде чем вернуться к моим губам.

— Умираю с голоду.

Воздух между нами трещал от напряжения, когда мы смотрели друг на друга. Громкий смех разорвал эту связь, напомнив мне, что мы не одни. Я моргнула, словно пробуждаясь, и покачала головой, пытаясь вернуть ясность.

Сидеро, теперь немного отдалившийся, говорил с загорелой душой с короткими каштановыми волосами и мягкими карими глазами. Его тело было повернуто ко мне, и, хотя беседа выглядела непринуждённой, было очевидно, что он наблюдал за нами. По другую сторону от Рена я заметила Горация и Димитрия, которые, по всей видимости, вошли с Реном. Они тихо разговаривали с Мекруцио и их взгляды то и дело скользили в нашу сторону.

Рен, кажется, тоже осознав присутствие остальных, выпрямился и предложил мне руку. Не говоря ни слова, проводил меня к столу, и все остальные последовали его примеру.

Он отодвинул для меня стул, прежде чем занять место рядом. Я тяжело вздохнула, скрестив ноги под столом, чтобы хоть немного унять непрекращающуюся дрожь в теле. Часть меня надеялась, что меня посадят в другом конце комнаты, чтобы я могла обрести контроль над своим предательским телом. Но, когда он уселся рядом, все мое внимание было сосредоточено лишь на нем. Каждый вдох, каждое изящное движение его рук, когда он приветствовал окружающих, заставляли нервы звенеть.

— Миледи, — раздался голос Мекруцио с другого конца стола. — Как прошла сегодняшняя тренировка с Его Светлостью?

Невозможно было не улыбнуться в ответ на широкую, лукавую, полную тайн ухмылку Мекруцио. Судя по тому, как громко мы спорили во время тренировки, неудивительно, что окружающие знали о наших занятиях.

Рядом со мной рука Рена скользнула вниз по его бедру так, что я почувствовала жар его ладони. Я громко сглотнула.

— Она сильна, намного сильнее, чем ты или я, — ответил Рен, когда я замешкалась на секунду дольше, чем следовало, и его рука скользнула обратно вверх.

Улыбка Мекруцио стала ещё шире, он перевёл взгляд с Рена на меня, а затем поднял свой кубок. Я повторила его жест, сделав большой глоток тёплого, пряного вина.

— Возможно, вскоре Вы сможете уложить Его Светлость на лопатки. Великие Матери знают, что ему это нужно.

Я поперхнулась, почувствовав, как румянец заливает щеки, быстро поставила кубок на стол и прижала салфетку к губам. Вокруг нас раздался смех — Мекруцио явно повеселил всех.

Тёплая ладонь мягко похлопала меня по спине, и я застыла.

— Ты в порядке? — прошептал Рен достаточно тихо, чтобы никто вокруг не мог услышать. Его сладкое дыхание коснулось моей щеки.

— Да, спасибо, — ответила я, глубоко вдохнув раз, другой.

Одним пальцем он провёл линию вдоль моей шеи, и я, казалось, забыла, как дышать. Но прежде, чем я успела по-настоящему оценить это чувство или умолять его повторить, прикосновение исчезло, оставив за собой бушующий пожар.

Ночь планировала быть долгой.

* * *

Если была какая-либо вероятность вспыхнуть от переполняющих эмоций, я была уверена, что этим вечером такое вполне могло случиться.

Ужин был одновременно приятным и, в то же время, слегка ошеломляющим. Разговоры за столом были очень шумными, смех Торна гремел по комнате, как раскаты грома. Рен большую часть времени общался с теми, кто сидел ближе всего, хотя казалось, что он больше предпочитал наблюдать.

Димитрий сидел по другую сторону от Рена. Это был первый раз, когда я видела его без шлема. Чувство, похожее на тоску по дому, сжало мои рёбра. Он был практически точной копией Драйстена — от широко расставленных глаз до мягкого изгиба губ. Но дело было не только во внешности. Его манеры, то, как он держал нож и вилку, как разрезал кусок оленины и закрывал глаза, пережёвывая, всё это казалось таким знакомым.

Я хотела спросить, есть ли у Димитрия брат, но каждый раз, когда открывала рот, взгляд Рена скользил ко мне, и все мои мысли странным образом испарялись. Время от времени он немного двигался, касаясь своим бедром моего колена, от чего ноющее ощущение в моем теле вновь возвращалось, и я уже была уверена, что просто скончаюсь на этом месте.

Сидеро сидел по другую сторону от меня, заполняя пробелы в моих знаниях о душах и богах, которые присутствовали за столом, или вовлекая меня в разговор с Лукасом, с которым он беседовал до ужина. Души не ели, но Лукас с лёгким вздохом восхищения смотрел, как разрезали жаркое, мечтательно описывая блюда, по которым он скучал.

Но даже этот отвлекающий разговор не мог полностью отвести моё внимание от Рена. Я чувствовала каждое движение — как его рука случайно касалась моей, как его аромат, смесь пепла и сандала, пробивался сквозь богатые пряности блюд передо мной.

Я не знала, испытывает ли Рен то же, что и я. Хотя его рука время от времени сжимала нож чуть сильнее, чем нужно, его горло подрагивало, когда наши ноги случайно касались друг друга, но кроме редких взглядов он никак не показывал, что его тоже захлёстывало это невыносимое напряжение, эта тяжёлая потребность, которую я чувствовала каждой клеткой.

Ужин наконец подошёл к концу, гости начали расходиться, и я с облегчением поспешила подняться, как только Торн отвлёк внимание Рена. Мне нужно было убраться от его обжигающей близости как можно скорее.

Потому что правда заключалась в том, что я не знала, что это значит — эта тоска, это желание. Конечно, я понимала, что меня тянет к нему, но почему? Я сказала ему раньше, что умираю с голоду, и это была правда в более, чем одном смысле. Но разве я настолько изголодалась по вниманию и прикосновениям, что готова была принять их от кого угодно? Или это желание касалось только его?

Я вспомнила единственный раз в своей жизни, более полутора веков назад, когда я почувствовала это мимолётное желание. Тогда я тоже думала, каково это — прикоснуться губами к другому человеку, почувствовать тепло объятий. И закончилось это криками, застрявшими в моём горле, и пеплом, унесённым ветром. После этого я поняла, что это никогда не будет возможным. Моя жизнь должна была состоять только из фантазий.