Когда родилась Луна (ЛП) - Паркер Сара А.

― Потому что он был неправильным. ― Он протягивает руку, чтобы обхватить меня за плечи.

Рычание вырывается из моего горла, и я щелкаю зубами по его пальцам.

― Я сама.

― Тогда сделай это.

― Нет, пока ты не отвернешься.

Еще один гулкий вздох, прежде чем он отворачивается, оставляя меня наедине с грандиозной задачей, в возможности выполнения которой я не уверена. Сейчас земля ― мой друг. Если только я не стою ― тогда она мой враг. По крайней мере, повернувшись спиной, он не увидит, как я рухну.

― Есть успехи?

― Мысленно душу тебя, пока мы разговариваем, ― бормочу я, упираясь руками в землю слева от себя. Я сжимаю дрожащие губы и переношу весь свой вес на ладони, поднимаясь на корточки.

Гвоздь в моем плече скрежещет о кость, боль пронзает руку… Черт.

Я зажмуриваю глаза, резко открываю их и, покачиваясь, встаю на ноги. Тепло струится по спине, пока я раскачиваюсь. Окружающее меня

пространство раздваивается, сходится… раздваивается, сходится… ― Ты же не собираешься падать, правда?

Я вздергиваю подбородок, выпрямляю плечи. Прожигаю взглядом его затылок, горя жаждой возмездия.

― Конечно, нет. Я никогда в жизни не была так полна сил.

― Хорошо, ― говорит он и, взмахнув своим белым одеянием, выходит из камеры, бросая через плечо: ― Сюда.

***

Он ведет меня по запутанным коридорам к тихому тоннелю с единственной дверью в конце, и я начинаю нервничать, когда корольинкогнито открывает ее и жестом приглашает меня пройти.

Чтобы я вошла первой.

― После тебя, ― выдавливаю я, опираясь рукой о стену, не веря ни единому его слову о том, что он не такой уж и монстр.

Он Вейгор. Тиран. Тираны лгут себе не меньше, чем другим.

Я знаю, что происходит в этой тюрьме. Я слышала достаточно историй, чтобы мои кишки скрутило навечно. Если он хочет сделать это со мной, я отказываюсь идти в эту комнату вслепую. Я лучше заставлю его смотреть мне в глаза, пока он будет разрушать еще одну часть меня. Заставлю его почувствовать каждую трещину.

Каждый синяк.

Он стоит неподвижно в течение долгого, мучительного мгновения, затем откидывает капюшон и входит в комнату, не останавливаясь, пока не достигнет противоположной стороны. Он поворачивается, прислоняется к стене, скрещивает руки и ждет, словно каменная статуя, высеченная самими Творцами. Сильная челюсть, точеные скулы, мускулистая шея. Все углы прорисованы с такой точностью, что на него почти больно смотреть.

Нахмурившись, я вхожу в комнату, освещенную сосудом с лунным светом, установленным на одной из многочисленных полок, выстроившихся вдоль всех четырех стен.

Впечатляет. Их довольно трудно найти.

Я обращаю внимание на высокий лечебный тюфяк и мягкое кресло рядом с ним, а затем перевожу взгляд на женщину, стоящую в углу. У нее густые каштановые локоны, которые сочетаются с ее глазами и кожей, но контрастируют с длинной мантией руни, надетой на ней.

Она мягко улыбается мне, но это ничуть не мешает моему сердцу бешено колотиться.

Я не обращаю внимания на пуговицы, скрепляющие передний шов ее одеяния, ― те, что символизируют ее сильные стороны. Я уже знаю, что увижу.

Она умеет исцелять плоть.

― Лучше бы это был секс втроем, ― бурчу я.

― Я не из тех, кто делится, ― отвечает король тихим и уверенным голосом. ― Но если ты действительно этого хочешь, это можно устроить, как только твоя спина заживет.

Он явно считает себя очень остроумным, но мне не до смеха, мой пульс бешено стучит, и я никак не могу его унять.

Руни делает шаг ко мне, на ее лице все еще утешительная улыбка.

― Приветствую тебя, заключенная семьдесят три. Я ― Бея. Позволь мне помочь тебе снять тунику, чтобы я могла осмотреть твою спи…

― Нет смысла исцелять меня, ― рычу я, бросая на короля свирепый взгляд. ― Это было бы расточительным использованием умений и энергии этой женщины.

― Бея хорошо вознаграждена за свою работу и более чем счастлива помочь.

― А она знает, что завтра я отправлюсь в Колизей? ― Его губы сжимаются в плотную линию, поэтому я перевожу взгляд на Бею. ― Знаешь?

― Да, ― шепчет она.

― Тогда зачем беспокоиться?

― Потому что тебе больно, ― объявляет король, как будто это логичный ответ.

― Боль прекратится, как только меня скормят драконам!

― Пожалуйста. ― Бея делает еще один шаг вперед. ― У нас мало времени, чтобы сделать все как следует.

Я отступаю.

Она замирает, и хотя король не двигается со своего места у стены, что-то возникает в пустоте между нами. Словно физические нити обвиваются вокруг моих ребер, тянутся через всю комнату и соединяются с ним, делая невозможным сделать хоть один вдох, чтобы он этого не заметил.

Моя кожа покрывается мурашками, и я инстинктивно понимаю, что он ждет, когда я побегу.

Что он будет преследовать меня.

Он наклоняет голову, словно молча оценивая мой бурный внутренний монолог, что просто выводит меня из себя. Я отчетливо понимаю, что в моем нынешнем состоянии я сделаю всего два шага, прежде чем он настигнет меня, заставит вернуться и будет ждать, пока я уступлю.

Проклятье.

― Ты оставишь свой вельд у двери.

― У меня их три, Лунный свет.

― Тот, что с драконьим пламенем, сир.

Между его бровей появляется морщинка, которая исчезает в следующее мгновение, когда он опускает руку в карман и достает свой вельд, а затем подбрасывает его в воздух. Идеальная точность, он падает прямо в мою протянутую руку.

Я швыряю его в коридор, слыша, как он с грохотом падает на камень.

Это просто чушь собачья.

Я прохожу дальше в комнату и осматриваю рабочий стол, заваленный банками с настойками, склянками, чашами, палочками для травления и контейнерами, набитыми медицинскими инструментами. Слишком много вещей, напоминающих мне об Эсси.

Чем быстрее с этим будет покончено, тем быстрее я смогу уйти.

С замиранием сердца я подхожу к креслу, расстегивая пуговицы своей свободной туники.

― Я пошутила насчет секса втроем, ― отрезаю я, подчеркивая последние слова и уничтожая короля взглядом. ― Не существует такой реальности, в которой я бы охотно трахнула тебя.

Он не отрывает от меня взгляда и говорит так тихо, что я едва слышу:

― Повернись, Лунный свет. Садись в кресло, чтобы Бея могла начать.

Я скрежещу зубами так сильно, что удивляюсь, как они не крошатся, а пальцы сжимают тунику. Ни одному из них нет смысла видеть мою изодранную в клочья кожу.

Никому.

Я гораздо сильнее, чем эти раны на моей спине, а история, которую они рассказывают, ― это гулкое эхо, и я не хочу, чтобы его кто-то услышал. Эхо, которое я скорее унесу с собой в могилу, чем буду сидеть здесь весь сон, пока они будут ужасаться, пытаясь все исправить тем или иным образом.

Позади себя я чувствую, как Бея приближается, ее руки помогают мне спустить тунику, обнажая плечи.

Она ахает и замирает.

Обойдя меня сбоку, она скользит блестящим взглядом по моему обнаженному телу от шеи до пупка, на ее глазах выступают слезы.

В замешательстве я смотрю на ее мантию, застегнутую на большее количество золотых и алмазных пуговиц, чем я когда-либо видела на ком-то, и моя кровь леденеет при виде той, что ближе всего к ее затылку. Крошечный дракончик, извергающий пламя.

Этой руни не нужен драконий огонь, чтобы зажечь след прошлых рун, потому что она наделена драконьим зрением. Она может видеть их своими глазами.

А это значит, что она видит…

Все.

― Что такое? ― Голос короля разносится по комнате, словно взмах меча, и мое сердце пропускает удар.

Еще один.

Бея встречается со мной взглядом, и я едва заметно качаю головой.

Пожалуйста, не надо.

Пожалуйста, не заставляй меня возвращаться в то место…

― Ничего, сир, ― шепчет она, моргая и смахивая слезу со щеки.