Легенда о смерти (СИ) - Миляева Кристина
— После того, как ты сказала, что видела у него на плече руны, я искал всю доступную информацию, которая могла бы помочь понять, как противостоять Трупникову, — тихо сказал мой напарник, снимая пальто. — Так что это было моей идей фикс на эту неделю. И всё, что мне удалось нарыть, сейчас перед тобой. Но некоторые слова, я так и не смог расшифровать, потому для начальства, это лишь мои домыслы.
— Я уверена, что это были защитные чары, — я кивнула, поздоровавшись с ним, когда напарник встал рядом со мной. — К тому же если предположить, что все это произошло по вине такого же заклинания, то становится ясна моя потеря памяти. После прочтения оригинал перестаёт существовать для всех, кроме источника. Но, мы не можем использовать эту теорию в суде. Трупников слишком изворотлив, а магия древняя и позабытая.
— Все ещё не помнишь, о чем там было написано? — он надел тканевые перчатки, аккуратно подвинул фолиант к себе, чтобы перевернуть страницу. — Я нашёл ещё кое-что. но тебе это не понравится.
— К сожалению даже почерка вспомнить не могу, — как бы мне ни хотелось, не ничего не в памяти так и не проявилось. — И самое обидное, что я даже не могу понять, а читала ли вообще что-либо. Или там был рисунок, мантра, руна. Словно белый шум от телевизора во время профилактических работ. Это выносит мне мозг и заставляет желать разгадать эту тайну с у… Черт! А вот это уже совсем плохо. Когда ты нашёл эти сведения? И передавал ли их хоть кому-нибудь. От твоего ответа, сейчас зависят наши жизни!
— Я говорил только с нашим непосредственный начальником, а тот уже в свою очередь с главным, — тихо произнёс он. — Потому я не уверен в том, какой реакции на все происходящее следует ждать.
— Это плохо, — закусив ноготь я посмотрела на разложенную на столе книгу, — если станет известно, что в моей памяти запечатан секрет Тёмного ордена, за нами начнётся охота. Хотя… Если верить матери, она и так уже идёт.
— Что ты хочешь этим сказать? — напарник обречённо посмотрел на меня.
— Чары тумана, — ткнула я рукой в перчатке в страницу книги. — Они развеются только тогда, когда будет выполнено наложенное условие. Но проблема в том, что я не знаю, какое условие было поставлено. А коли так, то могу поверить, что наш информатор, пытался скрыть в голове первого подвернувшегося сотрудника, нечто важное, что напрямую касается Тёмного ордена. И мы вляпались во все это.
— Хочешь сказать, теперь мы в опасности и повесили себе на спины мишени? — глаз собеседника нервно дёрнулся и мне даже захотелось его пожалеть.
— Время покажет, — всё что я смогла из себя выдавить.
Настроение резко поплыло вниз. Хмыкнув, я развернулась на каблуках и потопала к своему столу. Не понимая, что вообще делать дальше, я старалась выкинуть из головы все, что могло бы помешать в дальнейшем. Я боялась, что Энтони станет прежним — нервирующим меня недотёпой, который и час спокойно усидеть не мог. Таким, виноватым и собранным он нравился мне больше. Манипулировать, людьми подобного плана намного легче. Для этого даже не нужно прикладывать особых усилий. И пока он в таком состояние, я смогу провернуть все свои делишки и не попасться под пристальный надзор главы отдела.
К обеду с бумажной волокитой было покончено, и я даже успела расшифровать письмена, найденные в горах Болгарии и датирующиеся прошлым столетием, когда тёмная магия ещё повсеместно использовалась на континенте и не считалась запретной в Европейском Союзе. Я сделала полное заключение и вынесла вердикт, что на наскальной живописи не хватало трёх магических кругов, и вряд ли без них эта чудо-схема когда-либо заработала бы. Очередная загадка без ответа, на которую я не хотела тратить больше ни секунды. Открыв сейф, я убирала снимки к остальным реликвиям и артефактам, доверенным мне на временное хранение, во избежание чрезвычайных случаев.
Потянувшись до хруста в пояснице, подпёрла рукой голову и представила на своём месте кого-то более мягкотелого. Нет… Все же мне повезло родиться маркизой. Как не крути, а статус накладывал свой отпечаток. И кажется, я реально представляла себя не в ликвидаторах, а в секретариате. В утончённом костюме тройке, на шпильках, всегда с идеальной причёской и макияжем. Вышагивающей по гулким коридорам здания правительства. Ведь именно эти леди, с заносчивым характером по факту управляли всем. Секретаршами не рождались, ими становились, проходя строжайший отбор и едва ли не военную выучку.
— Мисс Бреморсон, — в дверях появилась секретарша. — Вам письмо из департамента по связям с общественностью.
— Это что-то срочное? — не выдерживав, я подошла ближе и забрала письмо.
Взяв в руки конверт из плотной бумаги, я практически мгновенно осознала, что департаментом там и не пахло. А это значило лишь одно, все секретарши были на моей стороне. Полностью подвластные матери и знающие себе цену, они яро следили за выполнением поставленных задач. Они являлись некой квинтэссенцией императорских фрейлин и тайной полиции. Ни одна из них, ни за что в жизни не ошиблась бы, а следовательно, письмо которое я держала в руках, должно было ко мне попасть, не вызывая подозрений.
Трупников сделал свой ход и теперь пришло моё время ответить на проявление такой непрошенной защиты с его стороны. И пусть головой я понимала, что делала хуже лишь себе, но чувства, взращённые годами, за полчаса не выветривались из головы. Пробравшись к своему письменному столу, забилась в дальний угол кабинета, садясь спиной к напарнику и попыталась перевести дух. Конверт лежал у меня на коленях, как ядовитый артефакт и пугал сильнее, чем все, испытанное мной за двадцать сознательных лет. Как очередное напоминание о событиях безумного месяца… Я была не в силах открыть его. Что ещё ему потребовало от меня? Он хотел мести? Или просто очередная издёвка в мой адрес?
Проведя подрагивающими пальцами по теснённой бумаге, я постаралась отрешиться от всяких мыслей в голове. Набрав в лёгкие побольше воздуха, одним плавным движением вскрыла конверт, разорвав его с краю. Лист глянцевой бумаги сложен пополам, мгновенно выпорхнул из своего плена и спланировал мне на колени. Почти идеально белый, с четь заметным песочным отливом и удушающе знакомым ароматом парфюма. Словно послание от кокетливой барышни, для своего воздыхателя. Я раскрыла нервными дёрганьями письмо и вчиталась в завитушки букв, которые никак не хотели складываться в слова.
«Сегодня вечером, в восемь, лаундж-бар отеля „Москва“, не опаздывай.»
Сколько раз мне пришлось перечитать эту короткую строчку, нельзя было сосчитать. Но я снова и снова, маскируя своё замешательство, которое еле удавалось скрыть от внимательного взора напарника, цеплялась глазами за завитушки букв. Смысл предложения, все не доходил до меня. Не было ни адресата, ни отправителя. Но его парфюм, которому он не изменял с далёкого восьмого класса, въедался в мозг, раскалённым железом. Сердце, как бешённое стучало в груди, и я понимала, что веду себя странно. Пальцы немели, оставляя вмятины на дорогой бумаге. Я уже знала, что через шесть часов буду в назначенное время, в назначенном месте.
Осознавала это, потому что нужда понять, докопаться до сути, гнала вперёд. Нам давно следовало расставить все точки над «и». Содрать резко, как пластырь, и больше не возвращаться к друг другу. Но возможно ли в такой ситуации остудить голову и вытравить из мыслей руническую вязь на перепачканном кровью плече? И жить… Двигаться дальше… Понимая, что бессознательно вляпалась во все это и теперь не имела шанса на побег. Больше никаких недопониманий… Никакой недосказанности… Все тайны должны остаться в прошлом… Потому что я так больше не могла, это было выше моих сил. Я знала, что либо сейчас, либо молчать предстояло до скончания веков. Прямо, как в церковных клятвах у алтаря…
Душа требовала высказаться. Пересмотреть всё связанное с нашим общим прошлым. Ответить на его незаданный вопрос: «жалеешь ли ты о том, что стала причиной её смерти?» Честно сказать в лицо, что я ничего плохого не хотела, что я не знала, и если бы он сказал, хотя бы намекнул… То я плюнула бы на все, сама встала бы рядом с ним… Я защищала его по указанию директора и даже представить не могла, что его мать в опасности. Если он мстил мне за это или срывал свою злость на прошлые обиды, то я готова их признать. Ведь… Око за око… И мир в крови…
