Лина Люче - Черная звезда на счастье
Тхорн прошел мимо этого всего, пересек комнату насквозь и открыл еще одну дверь, которую она только тогда и заметила.
— Проходи, пожалуйста, — снова сказал он, поскольку она опять застыла, не двигаясь с места. И Асхелека поспешила вперед — туда, куда ее любезно приглашали. И, сделав пару шагов, остолбенела: перед ней открылся огромный, в несколько раз больше, чем его каюта, зимний сад, залитый ярким солнцем.
— О, звезды, Тхорн! — ошеломленно выдохнула она, а потом подняла на него сияющее лицо, забыв в ту же минуту обо всем. — Я никогда не думала… я даже не предполагала, что на корабле может быть такое…
— Это мой дом, маленькая — у меня другого нет. Эти деревья и цветы сажала мама.
Медленно подняв голову, Асхелека убедилась, что над головой сияло чистое небо. Прозрачный купол находился в открытом положении.
— А когда корабль взлетает…
— Все закрывается. И сверху еще три слоя герметичной крыши, — пояснил Тхорн, проходя вперед и увлекая ее за собой.
Необычный сад оказался устроенным по-домашнему: там и тут стояли мягкие диванчики и небольшие столики с мелочевкой. Кроме клумб с цветами, попадались декоративные фонтанчики, вид которых вызвал у Асхелеки улыбку узнавания — такие же у мамы Тхорна располагались в саду. Ее взгляд упал на плед, свернутый на одном из диванов, и брови девушки приподнялись:
— Не представляю тебя укрывающимся пледом.
— Правильно не представляешь, — ответил Тхорн с сардонической усмешкой. — Это мама оставила.
— Она часто бывает здесь?
— Нет, — он качнул головой, опускаясь на диван без спинки. Его крылья расстелились по полу за спиной черной пеленой. Асхелека невольно глянула на них и села на другой диван, подобрав под себя ноги. Она наклонила голову:
— Ты кого-нибудь приглашаешь сюда?
— Иногда, — он кивнул и, подумав, добавил: Немногих.
— Я могу спросить, для чего ты пригласил меня?
Тхорн не сводил с нее внимательного взгляда, и ей с каждой секундой все больше хотелось поерзать.
— Ты сказала, что у тебя проблемы на уроках телепатии. Я хотел помочь.
— Как? — удивилась она, нервно облизала губы и даже подобралась: этого она не ждала.
— Научить чему-нибудь.
Девушка растерянно хлопнула ресницами и сглотнула, кусая губы, неожиданно испытав вспышку отчаяния вместо надежды.
— Наверное, ты хороший учитель. Но даже если ты будешь учить меня целый день, я не смогу наверстать те годы, что пропустила, — тихо сказала она.
— А кто говорил об одном дне, Хеле? — с недоумением перебил он.
Ее ресницы мгновенно взлетели вверх, и наступила долгая пауза, пока она соображала.
— Ты имеешь в виду… ты хочешь со мной заниматься постоянно?
— А ты этого не хочешь?
— Но я… я почти ничего не умею, — неловко возразила она, опуская глаза, но от радости у нее даже в груди перехватило, и они оба это почувствовали.
— Догадываюсь, — удовлетворенно ответил Тхорн. — Но поэтому тебе и нужно заниматься, верно?
Микея.
Собеседование с психологом в Центре семьи казалось нескончаемым: он задавал десятки нелепых вопросов, заполняя ее анкету. Когда он добрался до ее дела и отношений с отцом после совершения преступления, ей стоило огромных усилий сдержаться. Пожалуй, она бы и ляпнула какую-нибудь резкость, если бы Цесин перед собеседованием не взял с нее обещание, что она останется спокойной до конца беседы.
— От этого собеседования зависит, одобрят ли они помолвку. Если сорвешься — это может затянуться на месяцы, маленькая, — предупредил он.
Поэтому на все вопросы она отвечала максимально спокойно, с достоинством обходя тот факт, что ее родители, по сути, оставили ее одну на время суда. Микея запрещала себе думать о том, что, возможно, это повлияло на решение судьи не в лучшую сторону. Конечно, в беседе с психологом не стоило даже мысли такой допускать, и она из последних сил делала вид, что нисколько не обижена на отца и маму. Благо, у нее было преимущество перед многими, кто проходил собеседование в стенах Центра семьи: они не могли заставить ее снять эмоциональный блок — Микея была заблокирована на год извне, по приговору суда.
Когда собеседование закончилось, Цесин уже ждал ее в приемном зале — его глаза тоже отражали усталость.
— Тебя тоже замучили, да? — тихо спросила она.
По его тонким губам скользнула легкая улыбка, но он сомкнул веки и еле заметно кивнул, привлекая к себе за плечи. Микея позволила себе ткнуться носом и щекой в его грудь. Теплая ладонь скользнула по ее волосам, погладила по спине:
— Нам надо подождать результатов здесь, маленькая. Хочешь сесть?
— Не-а.
Микея хотела лишь прижиматься к нему так — и чтобы он не отпускал. Было очень страшно, что им откажут — и что тогда будет с ней? При одной мысли об этом у нее начинались проблемы с дыханием.
Цесин понял, прижал ее к себе крепче:
— Тише, тише. Все хорошо. Они крайне редко кому-то отказывают. Должны быть очень серьезные причины.
Она кивнула, успокаивая сердцебиение ровными длинными вдохами и выдохами.
— Тебя заставляли снимать блоки? — тихо спросила она после долгой паузы.
— Конечно, — Цесин рассеянно растрепал ей волосы. Почувствовав, что он погружен в себя и тоже волнуется, Микея замолчала и обхватила его руками за талию, наслаждаясь знакомым цитрусовым запахом с нотками горчинки, свежестью его рубашки под щекой, нежностью рук, гладивших ее по спине.
Когда сотрудница Центра, встречавшая их три часа назад, вышла навстречу, Микея встрепенулась и перестала дышать на несколько мгновений. Но тут девушка обозначила вежливую улыбку:
— Поздравляю с помолвкой.
Вечер они провели на водопаде Шейи — одном из самых романтических мест близ столицы, а затем поужинали в чудесном кафе. Микея даже запротестовала, спохватившись, что ее платье не достаточно красиво для такого места, но Цесин заставил ее замолчать легким поцелуем в губы и все равно повел туда, и они прекрасно провели время. Только поздно вечером, прощаясь с женихом, Микея ощутила растерянность.
После такого волшебного дня трудно было осознать, что она все еще осужденная, и что надо возвращаться в утлую квартиру в общем доме.
— Я хочу проводить тебя, — настаивал Цесин, расстроенный ее резким отказом.
— Нет. Я не хочу, чтобы ты даже видел это место, и чтобы тебя там видели.
— Маленькая, я видел в жизни места похуже.
— Но без меня. Пожалуйста.
В ее глазах показались слезы, и он отступил:
— Хорошо. Но помни, я хочу быть с тобой рядом, даже когда тебе трудно. И я вытащу тебя. Ты не будешь жить там целый год, и тем более три — поняла меня?
