Скрытая наследница (ЛП) - Фернандес С. Т.

— Эм… А как мы…

— Иду, иду! — послышался голос боити, которая, улыбаясь, неслась через весь храм с глиняной ступкой ярко-красного цвета в руках, в которой что-то перетирала пестиком. — Столько лет этим занимаюсь, а всё равно вечно спешу. Видимо, снова по HPST.

— HPST? — переспросила я.

— High Priestess Standard Time, — подмигнула она своим обсидиановым глазом. До меня донёсся приглушённый смешок Дрейвина.

Словно танцуя, она аккуратно собрала пасту с краёв ступки кончиками пальцев.

— Что бы мы ни делали, времени всегда не хватает, — сказала она, обернувшись к арке и начав размазывать пасту по камню. Она покрывала ею каждую щёлочку символа, который я поначалу и не заметила. Я прищурилась, узнав рисунок — тот же, что был на моём запястье, только без точки.

Когда она закончила, поставила ступку на пол и начала произносить заклинание. Слова были мне непонятны, но чешуя на теле отозвалась на них странным покалыванием. Я вздрогнула, когда символ на камне вдруг начал расширяться, превращаясь в чёрную, как полночное небо, бездну, усыпанную редкими мерцающими точками.

Папа сделал шаг вперёд, и я почувствовала, как дыхание перехватывает. Я не могла сдвинуться с места. Он обернулся ко мне.

— Всё в порядке, Шер. Я проходил через это миллион раз. Обещаю, с тобой всё будет хорошо.

Паника сдавила грудь, готовая разорвать меня изнутри. Но когда тёплая ладонь Дрейвина коснулась моей поясницы, тревога понемногу отступила.

— Ты справишься, Аш, — его глубокий, спокойный голос успокаивал, словно морской прибой.

Я шумно выдохнула и, не глядя, откинула руку назад, сплетая пальцы с его.

— Ладно. Пошли.

Этот жест не укрылся от папиного внимания — он лишь усмехнулся с тем самым знакомым выражением. Крепко прижав мою руку к себе, он сделал шаг вперёд, уводя нас за арку, за ним последовал Дрейвин.

Чистая, плотная тьма поглотила нас, погасив свет Атлантиды.

Ощущение, что накрыло меня сразу после этого, оказалось совершенно неожиданным. В колледже у меня почти не было времени на вечеринки и все те удовольствия, которыми развлекались студенты. Только Крисси потом рассказывала о своих похождениях — и романтических, и наркотических. Именно из её рассказов я знала, каково это — терять себя в запретных удовольствиях.

Но даже они не могли сравниться с тем, что я испытала сейчас.

Проваливаться в эту бездну, где лишь изредка мерцали крошечные огоньки, было в тысячу раз сильнее любого удовольствия, которое я когда-либо знала. Я не была уверена, что смогу вырваться из этого сладкого забытья.

Но когда перед нами начали собираться яркие частицы света, сменяясь зелёными, золотыми и лазурными оттенками, я сжала зубы. Даже пейзаж — бескрайние холмы, укутанные ослепительно белым снегом, и бездонное голубое небо — не могли перебить моё желание остаться в этой пустоте.

Остаться навсегда.

— Нет, — прошептала я. — Нет, нет, нет.

Пустота была безопасной и тёплой. Как уютный камин в зимнюю стужу.

Но даже огонь может обжечь, Ашера.

Знакомый женский голос прорезал моё наваждение. Иди к свету.

Дыхание участилось, я пыталась уцепиться за хоть какую-то мысль, за хоть какую-то часть себя, которая помнила, кто я.

Ашера.

Наследница.

Спасти людей.

Я глубоко вдохнула, сосредотачиваясь на снежном пейзаже впереди. Голос — теперь я узнала в нём свою мать — вновь мягко позвал:

Иди к свету.

И когда арка передо мной обрела очертания, открыв за собой ослепительно белый снежный мир, я сделала шаг вперёд.

Я должна была не забыть, вернувшись в Атлантиду, отблагодарить Ренею за это тяжёлое пальто, которое она заставила меня взять. Леденящий ветер пробирал до костей, пока я вцеплялась в руку отца. Белоснежное море снега растянулось до самого горизонта, где оно сливалось с хрустально-голубым небом. Невозможно было понять, куда мы идём. Вокруг не было ни строений, ни живых существ. Я узнала, насколько много холода выдерживает моя защитная чешуя, когда ветер начал жечь лицо. Зубы застучали, а на ресницах замерзли мелкие капли инея.

Отец потянул меня вперёд, а Дрейвин положил руку мне на поясницу, прикрывая от порывов ветра. Я бросила на отца растерянный взгляд, надеясь, что моё лицо выражает всё то, что я не могла произнести — язык словно примерз к нёбу.

— Ещё чуть-чуть, — крикнул он сквозь ревущий ветер.

Дрейвин придвинулся ближе, заслоняя меня от ледяного шквала, его тёплое шерстяное пальто развевалось позади. Мои перепончатые пальцы на ногах онемели от холода с каждым шагом, и я чувствовала, как замерзаю. Внезапно отец остановился и опустился на колени, утянув меня за собой в снег. Если бы моя челюсть не была скована холодом, она бы отвалилась.

Прямо перед нами покоился крошечный водоём, не больше ладони, окружённый миниатюрными снежными холмами. Почему вода не замёрзла при такой температуре, оставалось загадкой, но я уже научилась не задавать лишних вопросов магии фэйри. Здесь, казалось, возможно всё.

Отец положил мою руку на гладкую поверхность воды, и перед нами дрогнул пейзаж. Как мираж посреди снежной пустыни, проявилась дорога из серо-голубой гальки, ведущая к тёмному зданию с высокими колоннами и куполом из чёрного металла. Они помогли мне подняться, и мы поспешили вперёд.

Как только наши ноги ступили на каменистую дорожку, воздух вокруг сразу потеплел. Мои онемевшие пальцы и ступни с облегчением приняли тепло. Дрожь стала постепенно стихать, и я сделала несколько глубоких вдохов прохладного воздуха.

— Никогда не привыкну к этому, — проворчал папа, стряхивая снег с пальто.

Дрейвин поднёс ладони ко рту и тёпло выдохнул, потирая их друг о друга.

— Ради всего святого, как же здесь холодно. Хочется обратно в тёплые воды Атлантиды.

Пока тепло возвращалось в конечности, я сняла тяжёлое пальто и оглядела окружающее пространство перед зданием. Вдоль дорожки рос мягкий зелёный мох, рядом тихо журчал ручеёк. Я нахмурилась.

— Я думала, здесь нельзя использовать воду?

Папа склонил голову.

— Здесь нельзя иметь много воды, но этот ручей — скорее символ, чем практическая часть. Уверен, что и у других королев входы украшены их стихиями. Но внутри зала твои силы будут бесполезны.

Я тяжело выдохнула:

— Мои силы и так бесполезны.

Дрейвин бросил на меня укоризненный взгляд:

— Хватит. Твои силы — не бесполезны. Тебе нужно входить туда с уверенностью.

— Он прав, — согласился папа, положив ладонь мне на плечо. — Если ты покажешь хоть тень сомнения, королевы разорвут тебя в клочья. Помни: ты должна быть здесь.

Я кивнула, совершенно не чувствуя себя готовой к этому испытанию.

— И что теперь?

Дрейвин забрал у меня пальто:

— Ты и твой отец войдёте в зал. Я останусь снаружи.

— Внутри будет круглый стол с четырьмя креслами, — пояснил отец, пока мы шли по дорожке, и камешки поскрипывали под ногами. — Своё кресло ты увидишь прямо перед собой. Только королевы имеют право сидеть там. Ты займёшь своё место, а я буду стоять за твоей спиной как регент. Будет много разговоров. И, уверен, споров. Постарайся на этот раз просто слушать и не встревать. Они, без сомнения, будут пытаться задеть тебя.

Я резко выдохнула, когда мы подошли к дверям зала. Высокая рама с тяжёлыми металлическими ручками нависала над нами. Я взялась за одну из них и толкнула дверь — она заскрипела, словно протестуя. Я собрала всё мужество и вошла внутрь.

Я бросила последний взгляд на Дрейвина, впитывая поддержку, что светилась в его карибско-зелёных глазах, в обрамлении его тёмных волос. Папа за мной прикрыл дверь и повесил пальто на крюк у стены.

В центре круглого зала стоял круглый дубовый стол, на котором были разложены старые книги и кожаные тетради. Две женщины уже занимали два из четырёх богато украшенных кресел. Солнечные лучи пробивались через высокое прямоугольное окно, заполняя пространство светом, в котором медленно кружились пылинки. По стенам, уходящим под самый тёмный металлический купол, тянулись стеллажи с древними свитками и ветхими томами.