Илона Эндрюс - Пылай для меня (ЛП)
Звучание моего имени в его устах на полсекунды сбило меня с мысли. Обменять пребывание в долгу у «МРМ» на услуги дому Роганов. Нет уж, спасибо. По крайней мере, у «МРМ» были правила. Был законный, обязательный к исполнению контракт, и то, что они с нами делали, было коварным, но в рамках этого контракта. Моя ценность для них была связана с моими способностями детектива. Для Рогана я представляла ценность, лишь как связь с Адамом Пирсом, и Роган не был ограничен никакими правилами. И еще у меня не было задачи затащить его в постель.
В постель.
С Чокнутым Роганом.
Моя фантазия изобразила его обнаженным на темных простынях. Я захлопнула дверь для этой мысли так быстро, что клацнули зубы.
Я вытащила из кармана две двадцатки и положила их на стол.
— У меня нет оснований верить хоть одному твоему слову.
Он наклонился вперед. Его тело напряглось, под одеждой заиграли мышцы. Лицо стало хищным. Весь налет цивилизации треснул по швам, и вот он, тут как тут, дракон во всей своей ужасающей красе.
— Не уходи от меня. — В его голосе вибрировала сила. — Ты прыгнула выше своей головы. Адам Пирс, Дом Пирсов и «МРМ» не твоего поля ягоды. Я предлагаю стать твоим союзником. Не заставляй меня становится твоим врагом, иначе ты об этом пожалеешь.
— Вот именно поэтому я и говорю «нет». — Я встала. — И в следующий раз, когда будешь выбирать проекцию для моих снов, оставь на себе одежду.
Он улыбнулся. Это была очень мужская, самодовольная улыбка, не просто сексуальная, а плотская. Хищный взгляд в его глазах стал угрожающим. Мне захотелось схватить салфетку и закрыться ею от него, как щитом. — Я могу внушать проекции, но для этого я должен быть рядом с тобой.
Вот блин.
Его голос стал вкрадчивым и чувственным. И как он только мог так говорить?
— Скажи-ка, во что именно я не был одет в твоем сне?
Я поднялась, повернулась к нему спиной и вышла.
Его смех ласкал мою спину, почти как сексуальное прикосновение.
Продолжай идти, продолжай идти, продолжай идти. Это было глупо. Вот нужно мне было оставить за собой последнее слово. Я же не умру, если буду держать рот на замке?
Мой телефон зазвонил. Я ответила.
— «Дробридж — секьюрити», — произнес оживленный женский голос в трубке. — Мы видим срабатывание пожарной сигнализации в вашем доме.
Бабуля снова вызвала срабатывание пожарной сигнализации. Она тестировала горючее или использовала какой-нибудь инструмент, и служба, установившая сигнализацию, в панике звонила нам каждые несколько месяцев. Я оставила им инструкции дозваниваться по крайней мере минуту, прежде чем вызывать пожарных. Иногда у бабушки занимало некоторое время, чтобы погасить огонь, перед тем, как ответить.
— Вы звонили? — я была почти у дверей.
— Звонили. Мы зарегистрировали две отдельные тревоги, в мастерской и у парадного входа.
Входная дверь. Волосы у меня на затылке встали дыбом.
— Сейчас же звоните пожарным!
Я выскочила из ресторана и побежала на парковку.
Фургон уже был на холостом ходу. Я распахнула дверь и прыгнула за руль.
— Наш дом горит!
Мама захлопнула футляр с винтовкой, бросила его на пассажирское сиденье и пристегнулась. Я нажала на газ и машина вылетела с парковки. Мама пыталась дозвониться домой.
— Ну что?
Я слишком быстро повернула. Фургон накренился и упал обратно, рессоры заскрипели.
Она включила громкую связь. Гудок… Гудок… Гудок…
— Это мастерская?
— Входная дверь.
Мы свернули на боковую улицу. Медленно двигающийся «Приус» заблокировал полосу. Цепочка машин в противоположном направлении делала объезд невозможным. Да пошло оно все на хрен.
Я повернула руль вправо. Фургон с грохотом подпрыгнул на бордюре, когда я заехала на тротуар.
Гудок… Гудок…
«Приус» остался позади. Я съехала обратно на дорогу.
Гудок…
Я резко свернула влево. Впереди замаячил склад. Выглядел он нетронутым.
Я с визгом остановилась перед входной дверью.
Мама выругалась. Дверь блокировала увесистая цепь. Кто-то проделал дыры в стенах и двери, протянув сквозь них промышленного размера цепь, и стянул ее навесным замком. Какого черта?
Я нажал на газ и объехала вокруг склада в сторону мастерской. Идентичная цепь блокировала заднюю дверь. Черт. Я прижала дистанционный ключ от гаражных дверей, прикрепленный к козырьку. Массивная дверь не сдвинулась с места. Отключена.
У нас не было инструментов, чтобы перекусить цепь. Все находилось внутри склада.
— Дым, — сказала мама.
Облачко черного дыма вырвалось из вентиляции на крыше.
Бабушка была внутри. Она могла гореть заживо.
— Вышибить её?
— Давай. — Мама обхватила себя руками.
Я выруливала задним ходом на улицу. Гаражная дверь будет самым слабым местом. Это была промышленная дверь, усиленная изнутри, но она все же менее прочная, чем стены. Мне придется ударить ее с достаточной силой. Я нацелилась на светлый прямоугольник двери и нажала на газ. Фургон рванул вперед, набирая скорость.
Чокнутый Роган встал между фургоном и гаражной дверью.
Я ударила по тормозам, но времени, чтобы остановиться, не было. Я его собью. Я видела его совершенно ясно — его тело, повернутое ко мне боком, его поразительное лицо, его голубые глаза — в то время как фургон летел на него.
Он поднял руку.
Фургон ударился в воздушную подушку, словно мы стремглав пропахали вязкий мед. Машина мягко остановилась в футе от кончиков его пальцев.
Чокнутый Роган повернулся к гаражной двери. Она лязгнула и рухнула на землю. Изнутри повалил густой черный дым.
Я выскочила из машины и бросилась внутрь. Дым прошелся по носовой полости и горлу, словно крупнозернистая наждачка. У меня заслезились глаза. Едкий смрад был удушающим. Я закашлялась и остановилась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь через темную завесу.
Человеческий силуэт плашмя лежал на полу. О нет.
Я рванулась вперед и упала на колени. Бабушка Фрида лежала на животе. Я перевернула ее, схватила за руки и потянула по полу. Чокнутый Роган, задержавшийся из-за дыма, поднял бабушку с пола, и направился к выходу.
Дым разъедал слизистую изнутри, будто кто-то набил мне горло битым стеклом и оно нещадно меня резало. У меня закружилась голова. Я, спотыкаясь, поплелась за Роганом, пытаясь найти выход. Внезапно, дым закончился и я вышла на свежий воздух. Легкие словно горели. Я согнулась пополам и закашлялась. Боль была адской.
Чокнутый Роган опустил бабушку на землю. Мама бросилась к ней. Мы не могли ее потерять. Еще нет.
— Бабуля, — прохрипела я.
