Зазеркалье (СИ) - "Katerinka_Pel"

— Нет… Нет, мама… Я всё решила… Прости меня за мою тревогу. Я забыла телефон в гостиной, сейчас приду, — Уэнсдей мысленно собралась и вышла из спальни, увидев, что входная дверь открыта. — Кто не закрыл дверь?!

Внезапно на улице послышался собачий лай, и Уэнсдей тут же выглянула из-за распахнутой двери, увидев, как Октавиан, сломя голову, бежит к дороге. Девушку окутала паника, но даже несмотря на это, она ринулась бежать за ним. Глупый пёс всё время срывался и делал странные вещи, в частности, вылетал на проезжую часть.

— Октавиан!!! — звала она его, но он бежал туда, как сумасшедший.

Уэнсдей быстро повернула голову, машина была в трёх секундах от него. — Нет… — девушка застыла в десяти метрах, услышав резкий звук тормозов, глухой удар и последний болезненный скулёж своего любимого друга, раздающийся в её ушах, как колокольный звон…

====== Глава 20. Тишина ======

— О, Боже… Извините… Простите меня… Господи… Он выбежал из ниоткуда, — оправдывалась женщина, прикрывая лицо руками, пока Уэнсдей сидела на асфальте в свадебном платье и сжимала тело мертвого питомца в руках. Слёзы лились рекой, и, может, она бы не стала так убиваться в любой другой ситуации, но именно сейчас это стало последней каплей. Вслед за Уэнсдей выбежали и Мортиша с Гомесом, которые сейчас стояли позади дочери и смотрели на всё это с ужасом в глазах.

— Дочь… — отвела глаза Мортиша. — Уэнсдей… Мне так жаль…

— Моя родная, — опустился на колени Гомес, обняв свою маленькую принцессу. Уэнсдей молча взяла тело собаки и оттащила его с дороги, присев с ним на бордюр, пока женщина продолжала оправдываться и жалобно смотреть на то, что натворила.

— Прости, что не доглядела, — гладила Уэнсдей шёрстку и не могла успокоиться. Всё лицо было в туши, а платье в крови, как и трясущиеся бледные руки.

— Вселенная что-то говорит, Уэнсдей. Ничего не случается просто так. Наверное, ты права, и не нужно было делать поспешных решений, — промолвила её мама, погладив мёртвого пса. — Он был тебе добрым другом. И мы будем чтить его память.

— Мой тайпанчик, мне позвонить в крематорий? Или, может… — предложил её отец.

— Нет, — утёрла слёзы Уэнсдей. — Я похороню его сама.

Уэнсдей обхватила мёртвое тело и понесла его на задний двор, рухнув на колени прямо возле могилки с зеркалом, которое закопала. Она рыла землю руками, и ей было плевать, во что превратятся её ногти и свадебное платье. У неё было ощущение, что весь мир настроен против неё, и что она никогда не будет счастлива. Сердце колотилось со скоростью света, было трудно дышать. На лице были скорбь и уныние, и это явно был неподходящий момент для запланированной свадьбы. Уэнсдей почти откопала рядом небольшую ямку и делала это так быстро, что неосторожно наткнулась на острый осколок, порезавшись до крови. Из холщового мешка торчал небольшой кусочек разбитого зеркала. Она остановилась и уже хотела положить Октавиана в яму, но внезапно пригляделась и чуть не упала в обморок. В отражении стекла её друг был жив и здоров и бегал там, как будто ничего плохого и не произошло.

— Октавиан, — промолвила она, глядя в осколок, и он залаял, виляя хвостом. — О, дьявол… Оно работает… Оно до сих пор работает… Тайлер?!!!

Она вцепилась в этот осколок, пытаясь звать своего возлюбленного, и принялась раскапывать весь мешок.

— Тайлер, пожалуйста… Родной… — шмыгала она носом. Её внешний вид, мягко говоря, был просто ужасным. Такая невеста с легкостью переплюнула бы персонажа из мультфильма Бёртона. Выкопав мешок, она вытряхнула из него всё содержимое и начала осматривать каждый кусочек, но Тайлер нигде не проявлялся.

— Мне нужна Шарлин, — судорожными руками Уэнсдей нащупала телефон и вызвала такси. Схватив один из осколков, и положив его к себе в клатч, она дождалась машину и тут же поспешила к ней, но на пороге её перехватил ошеломлённый происходящим Ксавье.

— Господи, что с тобой случилось?! Куда ты? — пытался остановить он её, но она даже не обращала на него внимания.

— Пропусти, — попыталась протиснуться она, но он держал её за плечи и не отпускал.

— Куда ты поехала, Уэнсдей?! У нас сегодня свадьба! Что произошло? Это твоя кровь? Ты поранилась?! — спрашивал он из добрых побуждений, но она сейчас была настолько эмоционально истощена, что думала совершенно наоборот.

— Ксавье, отпусти меня, нахрен!!! — резко выпалила она, толкая его.

— Уэнсдей!!! Возьми себя в руки! Мортишаааа! — закричал Ксавье, и её мама пулей вылетела на улицу.

— Дорогая, куда ты? — спросила она, глядя на дочь с жалостью.

— Мне нужно уехать, мне нужно!!! — настояла она, и таксист уже начал сигналить ей.

— Уэнсдей, ты никуда не поедешь, останешься здесь! — плотно обхватил её запястье Ксавье, и она не выдержала. Одним резким захватом она вывернула его руку, заломав её, и заставила его отойти. Он зашипел, ощущая как вся его кисть отнимается от боли.

— Я сказала, пропусти меня! — поставила она его на место и ринулась к машине, залезая внутрь и называя адрес ведьмы. Время в дороге тянулось вечность. На телефоне была тысяча пропущенных от Ксавье. Её всю трясло от того, что произошло, но это также дало ей надежду. Когда они приехали, Уэнсдей даже не забрала сдачу, а тут же бросилась бежать вверх по лестнице знакомого дома, увидев того самого мальчика по пути.

— Вы к тёте? — задал он вопрос, осматривая Уэнсдей. Та кивнула и не могла успокоиться. — Её сейчас нет… Я провожу.

— Спасибо, — сказала Уэнсдей, направившись за ним. По каким-то закоулкам они с ним дошли до заброшенного подвала, где Шарлин читала какие-то заклинания.

— Я знала, что Вы практикуете чёрную магию, — сказала Уэнсдей, и Шарлин уже знала, что она придёт.

— Что бы я ни делала, ты не оставишь эту мысль… Мне жаль, но я пыталась помочь, — ответила женщина, даже не оборачиваясь.

— Мой пёс умер, — ответила она холодным голосом.

— Я знаю. Его сбила машина, — ответила ведьма, двигая руками вокруг пара, исходящего над какой-то жидкостью, что она варила.

— Он теперь в зеркале. Я думала, что оно теряет свои силы, когда разбивается… А ещё я думала, что туда нереально попасть… Расскажите мне! — настаивала она, вытирая мокрые щёки.

— Тот символ, что нарисован на нем… Говорит о бесконечности души, — ответила Шарлин, рисуя его в воздухе.

— То есть… Жизнь в зазеркалье… Бесконечна? Мы связаны? — спросила она, сдавливая ком в горле. — Ведь иначе как бы мой пёс попал туда…

— Ваши души связаны, да. Ведь вы стремитесь друг к другу. Но пути назад нет, Уэнсдей, — предупредила её женщина, повернувши к ней печальный взор. — Я пыталась, но убедить тебя — словно стучать в стену, в ожидании, что там появится дверь. — Ты не отпускаешь мертвеца.

— И я никогда не отпущу его. Потому что люблю, — резко рявкнула Уэнсдей, ощущая как сильно ей щиплет глаза. — Почему он не выходит на связь?

— Боится за тебя. Он приходит ко мне и просит меня помочь тебе. Но я не могу. У меня не выходит переубедить тебя, — ответила Шарлин и подошла к ней, взяв её за руку. — Ты холодная, как лёд… И дело не в природе… Прости, я сделала, что могла, мне жаль вашу семью.

— Я в последний раз спрошу… Вы можете вынуть его оттуда?! — грозно посмотрела на неё Уэнсдей.

— Нет, — ответила Шарлин, глядя ей в глаза тревожным взглядом. Уэнсдей тяжело выдохнула и развернулась, поднимаясь по лестнице.

— Прощайте, — сказал могильный тон, и Шарлин осталась стоять там с тяжёлым сердцем. Ведьма всё чувствовала. Когда Уэнсдей вернулась домой, она уже всё выплакала. Внутри не осталось вообще ничего. Ксавье ждал её в комнате и надеялся на то, что она придёт в себя. Уэнсдей приехала домой и крепко обняла мать с отцом, говоря им, что любит их.

— Дорогая, мы тебя тоже любим, — ответила Мортиша, глядя на абсолютно несчастное выражение лица дочери.

Уэнсдей молча направилась на задний двор, но не обнаружила там мешка, ровно как и трупа своей собаки. Настроившись на скандал, она в мгновение вернулась обратно в гостиную.