Лорен Кейт - Падшие
«Тревор».
Откуда Молли знает о Треворе? Вот он, ее самый жуткий секрет. Единственное, что Люс хотела сохранить в тайне. И Воплощение Зла не только все знает, но и не стесняется заводить об этом разговор, жестоко, надменно — посреди административного корпуса школы.
Возможно ли, что Пенн солгала и Люс не единственная, с кем она делится своими открытиями? И найдется ли этому еще хоть какое-то разумное объяснение? Люс обхватила руками плечи, чувствуя себя несчастной, выставленной на всеобщее обозрение… и необъяснимо виноватой, как и в ночь пожара.
Молли склонила голову набок.
— Наконец-то, — с облегчением заключила она. — До тебя все-таки дошло.
Она повернулась к Люс спиной и настежь распахнула входную дверь. И перед тем как неторопливо прошествовать наружу, оглянулась и свысока воззрилась на девочку.
— Так что не стоит делать с добрым старым Дэниелом то же, что ты сотворила с этим, как там его. Усекла?
Люс бросилась было за ней, но быстро поняла, что, скорее всего, сломается, если попробует сцепиться с Молли прямо сейчас. Эта девочка попросту слишком злобная. Затем, посыпая раны Люс солью, с трибун соскочила Гэбби и встретилась с Молли посреди поля. Они стояли слишком далеко, чтобы ей удалось различить выражения лиц, когда они обе повернулись и посмотрели на нее. Голова, увенчанная блондинистым хвостиком, склонилась к короткой темной стрижке — самый зловещий разговор с глазу на глаз, какой когда-либо наблюдала Люс.
Она стиснула взмокшие кулачки, представляя, как Молли выложит все, что ей известно о Треворе, Гэбби, которая тут же побежит доносить Дэниелу. При мысли об этом от кончиков пальцев Люс вверх по рукам и до самой груди прокатилась ноющая боль. Может, Дэниела и поймали за переходом улицы в неположенном месте, ну и что? Это и в сравнение не идет с тем, что натворила сама девочка.
— Поберегись! — раздался выкрик.
Люс всегда терпеть этого не могла. Любой спортивный инвентарь обладал занятным свойством попадать точно в нее. Она прищурилась, посмотрев против солнца. И ничего не успела разглядеть, не говоря уже о том, чтобы заслонить лицо, прежде чем что-то с силой ударило в него. Ой.
Футбольный мяч Роланда.
— Отлично! — крикнул парень, когда тот отлетел прямо ему в руки.
Как будто она специально его отбила. Она потерла лоб и сделала несколько неуверенных шагов в сторону.
Ладонь на ее запястье. Легкий разряд тока, от которого перехватило дыхание. Она опустила взгляд, обнаружив на своей руке загорелые пальцы, и обернулась навстречу глубоким серым глазам Дэниела.
— Ты в норме? — спросил он.
Когда она кивнула, мальчик приподнял бровь.
— Если ты хотела поиграть в футбол, могла бы сразу сказать, — заметил он. — Я был бы счастлив объяснить некоторые тонкости игры — скажем, насчет того, как большинство людей использует менее чувствительные части тела, чтобы отбивать мяч.
Он выпустил ее запястье, и Люс показалось, что он тянется к ней погладить пальцами саднящую кожу. На миг она застыла, затаив дыхание. Затем у нее в груди все сжалось, поскольку рука Дэниела попросту откинула собственную челку, упавшую на глаза.
И только тогда Люс поняла, что мальчик смеется над ней.
А почему бы ему не смеяться? У нее на лице, должно быть, отпечатался футбольный мяч.
Молли и Гэбби все еще смотрели на нее — а теперь еще и на Дэниела, — скрестив руки на груди.
— Похоже, твоя девушка начинает ревновать, — заметила Люс, показывая на них.
— Которая? — уточнил он.
— Я и не знала, что они обе — твои девушки.
— Ни одна из них не является моей девушкой, — прямо сообщил Дэниел. — У меня нет девушки. Я имел в виду — которую ты сочла моей девушкой?
Люс была ошеломлена. А как насчет того разговора с Гэбби? А почему эти девицы смотрят на них прямо сейчас? Или Дэниел лжет?
Он странно смотрел на нее.
— Возможно, ты ударилась головой сильнее, чем я думал, — заключил он. — Пойдем прогуляемся, заодно проветришься.
Люс попыталась отыскать в предложении Дэниела скрытую насмешку. Может, он имел в виду, что в ее пустой голове только ветру и гулять? Нет, бессмыслица какая-то. Она подняла глаза. Как ему удается выглядеть таким искренним? И как раз тогда, когда она начала привыкать, что Григори ее отшил.
— Куда? — осторожно спросила Люс.
Слишком просто было бы тут же обрадоваться, что у Дэниела нет девушки и он хочет куда-то с ней пойти. Тут должен оказаться подвох.
Дэниел покосился в сторону девиц на другой стороне поля.
— Куда-нибудь, где нас не увидят.
Люс обещала Пенн встретиться с ней у трибун, но позже у них будет время объясниться, и подруга, разумеется, ее поймет. Девочка позволила Дэниелу увести себя из-под пристальных взглядов, через рощицу подгнивающих персиковых деревьев за здание бывшей церкви. Они приближались к дубовой роще, причем Люс даже в голову не приходило, что она может тут оказаться. Дэниел оглянулся, убеждаясь, что она не отстает. Она улыбнулась, как будто следовать за ним не составляло для нее труда, но, начав перебираться через узловатые корни, невольно вспомнила о тенях.
Теперь она собралась углубиться в лесные заросли, во мрак под густой листвой, который лишь изредка прорезает луч солнечного света. Запах густой влажной грязи стоял в воздухе, и Люс вдруг поняла, что где-то поблизости течет вода.
Если бы она умела, то непременно уже молилась бы о том, чтобы тени не приближались к ней, хотя бы на это краткое время, что она может провести с Дэниелом, — только бы он не увидел, насколько безумной она порой становится. Но Люс никогда в жизни не молилась и не знала, как это делается, так что она просто скрестила пальцы.
— Отсюда, сверху, открывается хороший вид на лес, — заметил Дэниел.
Они вышли на поляну, и Люс задохнулась от изумления.
Пока они с Дэниелом пробирались через лес, что-то успело измениться, и дело не в расстоянии от корпусов Меча и Креста. Выйдя из тени деревьев и остановившись на высоком красном утесе, они как будто оказались посреди открытки, в сказочном пейзаже идиллического юга, которого уже больше не существует. Каждый цвет, на который падал взгляд Люс, казалось, блистал ярче, чем мгновением прежде: от кристально-синего озера прямо под ногами до густо-изумрудного леса позади. Две чайки кружили в чистом небе. Привстав на цыпочки, она могла разглядеть краешек рыжевато-коричневого солончака, который, как она знала, где-то на невидимом горизонте уступал место белой океанской пене.
Она подняла взгляд на Дэниела. Он тоже как будто сверкал. В этом свете его кожа золотилась, а глаза цветом напоминали дождь. Его взгляд тяжело лежал на ее лице.
