Лорен Кейт - Падшие
Люс двинулась по узенькому проходу на звук шелестящей бумаги и вскоре обнаружила Пенн с ящиком в руках, шатающуюся под его весом. Папку с личным делом Дэниела она зажала под подбородком.
— Какая тоненькая, — заметила она, приподняв голову так, чтобы Люс забрала находку. — Обычно они толще…
Она покосилась на подругу и прикусила губу.
— Ладно, теперь я говорю как одержимая фанатичка. Давай просто поглядим, что внутри.
В папке Дэниела обнаружилась единственная страница. Черно-белая ксерокопия, по всей видимости, фотографии из ученического билета была приклеена в верхнем правом углу. Он смотрел прямо в камеру, на Люс, с чуть заметной улыбкой. Она не удержалась и улыбнулась в ответ. Он выглядел точно так же, как и той ночью, когда… она никак не могла вспомнить, когда именно. Его образ с таким выражением на лице четко вырисовывался в ее сознании, но она не понимала, где же его видела.
— Боже, он что, ни капли не изменился? — прервала Пенн размышления девочки. — Глянь-ка на дату. Снимок сделан три года назад, когда он только попал в Меч и Крест.
Люс наверняка должна была думать о том же самом… Но ей казалось, что она думала — или вот-вот подумала бы — о чем-то другом, но уже не могла вспомнить, о чем именно.
— Родители: неизвестны, — читала Пенн вслух, пока подруга заглядывала ей через плечо. — Опекун: сиротский приют округа Лос-Анджелес.
— Сиротский приют? — переспросила Люс, прижав ладонь к сердцу.
— Это все, что здесь есть. Остальное относится к его…
— …истории правонарушений, — договорила Люс, продолжая читать. — Праздношатание по общественным пляжам после их закрытия… вандализм по отношению к тележке для покупок… переход улицы в неположенном месте.
Пенн вытаращилась на Люс во все глаза и подавила смешок.
— Красавчика Григори арестовали за переход улицы в неположенном месте? Согласись, это забавно.
Люс не хотелось представлять, как Дэниела арестовывают за что бы то ни было. Еще меньше ей нравилось, что, по мнению Меча и Креста, вся его жизнь сводилась не более чем к списку мелких правонарушений. Тут столько ящиков с бумагами, а про Дэниела нашлось только это.
— Должно быть что-то еще, — сказала она.
Над их головами послышались шаги. Взгляды Люс и Пенн метнулись вверх.
— В главной конторе, — прошептала Пенн, вытащив из рукава бумажный платочек, чтобы высморкаться. — Это может быть кто угодно. Но поверь мне, никто не станет спускаться сюда.
Секундой позже дверь в комнату со скрипом приоткрылась, и ее озарил свет из коридора. Кто-то шел вниз. Пенн дернула Люс сзади за майку, втащив подругу в просвет между стеной и стеллажом. Они затаились, задержав дыхание и сжимая в руках личное дело Дэниела. Вот так провал.
Люс зажмурилась в ожидании худшего, когда по комнате разлилось навязчивое, мелодичное гудение. Кто-то мурлыкал себе под нос.
— Ду-у-у да да да ду-у, — тихонько напевал женский голос.
Люс вытянула шею, заглянув между двух ящиков, и различила худенькую пожилую женщину с небольшим фонариком, укрепленным на шахтерский манер — поверх волос. Мисс София. Она тащила пару больших коробок, поставленных одна на другую, так что из-за них виднелся лишь блестящий лоб. Ее походка казалась такой легкой, словно коробки были набиты пухом, а не тяжелыми папками.
Пенн стиснула руку Люс. Девочки смотрели, как мисс София убирает коробки на пустую полку. Затем она достала ручку и что-то пометила в блокноте.
— Осталась еще парочка, — пробормотала она и прибавила что-то совсем тихо, так что Люс не удалось расслышать.
Секундой позже мисс София уже плавно поднималась обратно по лестнице, исчезнув так же быстро, как и появилась. Вскоре стихло и ее мурлыканье.
Когда дверь захлопнулась, Пенн шумно выдохнула.
— Она сказала, что остались еще коробки. Скорее всего, она вот-вот вернется.
— И что нам делать? — спросила Люс.
— Поднимешься по лестнице, — велела Пенн, указывая направление. — Наверху повернешь налево и попадешь в главное здание. Если кто-то тебя увидит, скажешь, что искала уборную.
— А ты?
— Я уберу личное дело Дэниела и нагоню тебя у трибун. Мисс София ничего не заподозрит, если встретит одну меня. Я провожу внизу столько времени, будто это моя вторая спальня.
Люс с легким уколом сожаления посмотрела на папку. Ей не хотелось уходить. Примерно тогда же, когда она решилась заглянуть в личное дело Дэниела, она подумала заодно и о Кэме. Дэниел таил в себе столько тайн — и, к сожалению, его личное дело тоже. Кэм, напротив, казался настолько открытым и понятным, что это пробудило в ней любопытство. Люс стало интересно, не сумеет ли она выяснить о нем что-нибудь эдакое. Но единственный взгляд на лицо Пенн подсказал ей, что у них плохо со временем.
— Если о Дэниеле возможно еще что-то разузнать, мы это найдем, — заверила подруга. — Будем продолжать поиски. А теперь иди.
И она легонько подтолкнула девочку к двери.
Люс торопливо пробежала по вонючему проходу и распахнула дверь на лестницу. Воздух внизу был душным, но с каждой ступенькой становился все свежее. Когда она, наконец, заглянула за угол, ей пришлось протереть глаза, чтобы те привыкли к яркому солнечному свету, заливающему коридор. Она едва ли не на ощупь свернула туда и через крашеные двери вышла в главный вестибюль. И застыла на месте.
Два черных сапога на шпильках, скрещенные в районе щиколоток, выделялись на фоне телефонной кабинки, прямо-таки в голос крича о Злой ведьме с Юга[6]. Люс поспешила к двери, надеясь остаться незамеченной, но тут обнаружила, что сапоги на каблуках прилагаются к лосинам с узором под змеиную кожу, а те, в свою очередь, — к неулыбчивой Молли. Крохотный серебристый фотоаппарат лежал у нее в ладони. Она подняла взгляд на Люс, повесила телефонную трубку, которую держала у уха, и со стуком поставила ноги на пол.
— Почему ты выглядишь такой виноватой, а, Котлетка? — спросила она, упирая руки в бока. — Позволь, я угадаю. Ты по-прежнему пропускаешь мимо ушей мой совет держаться подальше от Дэниела.
Вся эта игра, разумеется, была блефом. Молли неоткуда знать, чем только что занималась Люс. Она вообще ничего не знает о Люс. И у нее нет причин вести себя так недоброжелательно. С первого учебного дня Люс ничего ей не сделала — не считая попыток держаться от нее подальше.
— Ты что, забыла, как хреново все сложилось в последний раз, когда ты пыталась навязаться не заинтересованному в тебе парню? — резко спросила Молли. — Как там его звали? Тейлор? Трумэн?
«Тревор».
Откуда Молли знает о Треворе? Вот он, ее самый жуткий секрет. Единственное, что Люс хотела сохранить в тайне. И Воплощение Зла не только все знает, но и не стесняется заводить об этом разговор, жестоко, надменно — посреди административного корпуса школы.
