Лина Люче - Землянка для дракона
— Я твой жених, — заметил он, приближаясь к ней двумя шагами. — Это значит, что мы можем целоваться, если захотим. И мы оба знаем, что ты хочешь.
— О, как я тебя ненавижу, — выпалила она, в мгновение ока вскипая так, что даже в голове зазвенело.
— Ты забавная.
Эльтесеин наклонился, подхватывая её на руки, не обращая внимания на сопротивление.
— Пусти меня. Пусти… а-а-а!
Ариадна взвизгнула, когда он разомкнул руки, но приземлилась на мягкую кровать. А в следующую секунду Эльтесеин прижал её, и его лицо оказалось совсем рядом:
— Не поцелуешь меня?
— Да ни за что, — прошипела она в ярости и растерянности. — Ты сумасшедший.
— Почему?
— Потому что… я не знаю… послушай, так не принято, — извернулась Ариадна, умоляюще глядя на Эльтесеина. Сейчас, находясь в кольце его рук, ощущая жар его тела, она почти боялась его. Он снова поиздевается над ней и уйдёт, а она будет мучиться и даже не поймёт, увод это или реальность.
— Мы в реальности, — мгновенно сообщил он ей, отвечая напрямую на мысли.
— В прошлый раз я тоже так думала.
— Но ты не спрашивала. А что именно не принято на Земле? Поцелуи во время помолвки?
— Не на Земле. На Горре. Не принято лежать вот так на постели. И ты сам прекрасно это знаешь. Горианцы не так целуются!
— Я не горианец. И ты вроде бы тоже.
Ариадна в отчаянии смотрела на него. Он что, серьёзно ждёт, что она сама его поцелует?
— Нет. Я просто дразнил тебя, — сказал Эльтесеин, снова отвечая на мысль, и погладил её по щеке пальцем. Ариадна замерла и прикрыла глаза, едва сдерживая улыбку. Вот же засранец!
— Ты правда ни с кем не целовался раньше? — прошептала она, потрясённая тем, как эта простая ласка откликнулась внутри.
— Да, — сказал он и наклонился, касаясь её губ. Ариадна непроизвольно резко вдохнула, невольно поймав его свежее дыхание с какими-то цитрусовыми и пряными нотками, и замерла, сама не зная, почему ощущает себя так неуверенно и так беспомощно. Она знала, что должна ответить, но почему-то сразу не получилось. Её тело оцепенело, пока до мозга доходило, что ласковое прикосновение его мягких тёмных губ ей приятно. И что Эльтесеин целуется совсем не как новичок.
Лёгким нажатием он вынудил её приоткрыть рот, и Ариадна очнулась, обняла его за шею. Их языки встретились, и все её тело вскинулось в мощном отклике, который поразил её саму. Словно со стороны, она услышала свой стон и поняла, что слишком откровенно себя ведёт и слишком сильно прижимается, но Эльтесеин не возражал. Он запустил руку ей в волосы, продолжая целовать, а другой рукой нетерпеливо задрал линос. В голове Ариадны мелькнула мысль, что её обманули — опыт у него явно был. Следующей мыслью было, что безропотно позволять ему так много — просто безумие. Но тут же она поняла, что настоящее безумие — это думать, что можно что-то не позволить этому мужчине.
— Увод, — тихо предупредил он, оторвавшись от её губ. Ариадна выгнулась всем телом, как только их глаза встретились — её желание словно усилилось. И тут же стало страшно, когда она поняла, что он управляет её телом не совсем привычным ей способом, в дополнение к прикосновениям.
— Что ты делаешь? — беспомощно спросила она.
— Ничего особенного. Просто сканирую эмоции, я же должен понимать, что тебе нравится.
— И больше ничего?
— Больше ничего. А почему такая паника? — ровным негромким голосом спросил он. Ариадна сглотнула, глядя в его расширенные зрачки. Ей показалось, что её обманывают, и что какие-то горькие воспоминания, связанные с этим, вот-вот всплывут в памяти — даже горло перехватило, но Эльтесеин тут же отвёл взгляд и снова наклонился:
— Мне нравится целовать тебя, — сказал он и снова поцеловал. И Ариадна с тихим стоном сдалась, на этот раз ни о чём не думая. Ей тоже понравилось целоваться с ним.
— И всё-таки ты что-то сделал, — с лёгкой обидой сказала она, когда они нацеловались вдоволь, и способность мыслить к ней вернулась.
— Я тебя лечу, — признал он после паузы.
— Как?
— Сложно объяснить. Ты слишком мало знаешь об этом.
— Я знаю, что я скоро с ума сойду без воспоминаний, — вырвалось у неё.
Эльтесеин кивнул и сел, прикрыл глаза и еле слышно вздохнул. По спине Ариадны поползли мурашки:
— Всё так плохо со мной? — тихо спросила она.
Он повернул голову и посмотрел прямо в глаза:
— С тобой всё нормально. Просто я пока не могу открыть тебе воспоминания.
— Почему?
— Ты не готова.
Ариадна невольно раздула ноздри. В ответ на эти слова в ней возник протест такой силы, что даже захотелось ударить его. Что, чёрт возьми, могли означать глупости вроде «готова — не готова»? И сколько ещё она будет это слышать в ответ на различные просьбы и вопросы?
Эльтесеин, к её возмущению, послал ей веселую улыбку:
— У тебя почти драконий темперамент, милая. Это мне нравится.
— Ты…
Её кулаки сжались, и Ариадна ощутила, что буквально закипает. Как ему удалось так легко спровоцировать её?
— Давай, напади на меня, попробуй, — со смешком предложил он, но в его глазах блеснул холодок, и нападать ей мгновенно расхотелось.
Тхорн.
Им присвоили статус арестованных и почти не ограничивали свободу передвижения. Передали указание вернуться на Горру на транспортном корабле, но при этом не лишали военных званий, не требовали увольнения с "Чёрной звезды". Однако насчет серьезности ситуации он не обманывался: Сезар показал крайнее неудовольствие уже хотя бы тем, что прекратил всякое личное общение с ним, и теперь Тхорн имел дело только с его капитаном, исполнявшим функции представителя Величайшего.
Немного подумав, Тхорн назначил временным капитаном Рикэна эс-Фарфе и оставил корабль под его присмотром с рекомендацией возвращаться на Горру. А сам собрал вещи и купил билеты на общественный космический транспорт для себя, Дейке и Асхелеки.
— Ты понимаешь, что всё это значит? — не выдержал Дейке, едва дождавшись, когда Тхорн придёт к нему поговорить в крошечную каюту в первый день путешествия.
Транспортный корабль не поражал размахом и комфортом. Он проделывал путешествие до Горры за пять дней, всё это время пассажиры проводили в своих каютах: там же предлагалось есть и пить. На этом корабле, не предназначенном для жизни, не предусматривалось ни столовых, ни мест для отдыха и развлечений, ни спортзалов. Невозможность размяться причиняла дополнительные страдания.
— Это значит, что он крайне недоволен, — пояснил Тхорн, с трудом помещаясь на неудобном сидении. Дейке, сидящий на складной кровати, казалось, не замечал дискомфорта — его больше беспокоили их перспективы и то, какой приговор мог вынести в их отношении Сезар.
