Юлия Григорьева - Погоня за сказкой
— Даю пятьдесят санталов! — веселый выкрик какого-то мужчины взорвал тишину, воцарившуюся на улице. — Для несчастной, на нужды.
— Я даю двадцать!
— Я двести, для обездоленной не жалко!
И волна благотворительности покатилась по улице, вовлекая все новых и новых лиц. Но матушке этого было мало.
— Господа, смотрите, уже приличная сумма набирается, быть может, найдется добрая душа, которая возьмет в жены Эдит Матьес?! Ну же, мужчины! Она молода, хороша собой, умна, но не оценена и не имеет большого приданого, так мы с вами соберем. Кто же возьмет в жены столь привлекательный цветок?
Из дома выбежала мадам Матьес, за ней горничные и привратник, но их встретила Лили, не давая подойти к матушке. А мадам Ламбер продолжала покорять красноречием жителей Льено. Прослышав о зрелище, сюда уже стекались люди с прилегающих улиц.
— Покажите невесту! — выкрикнул кто-то. — Негоже соглашаться на товар, не видя его!
— Разумная мысль, сударь, — обрадовалась матушка. — Фостин, предъяви уважаемым господам дочь.
— Дульчина, прекрати немедленно нас позорить! — кричала мадам Матьес.
— Я вас облаготельствовала, — возразила матушка. — Не далее, как вчера, Эдит грозилась на себя руки наложить, так я вас спасаю от утраты. Господа! Давайте дружно попросим сюда мадемуазель Эдит!
— Я ее знаю, ничего такая курочка, — выкрикнул один из рабочих. — Можно узнать точную сумму приданного?
— Одно мгновение, любезный, сейчас все подсчитаем, — заверила матушка.
— Дульчина, иди и продай свою дочь! — закричала Фостин Матьес.
— Моя дочь выходит замуж за графа Набарро, — расхохоталась мадам Ламбер. — На ее руку охотников много, включая и бросившего вас жениха. А кто сватается к вам, Фостин? Господа, точная сумма приданного бедняжки…
— Довольно! — Эдит вышла из дверей своего дома. — Мое приданое…
— А вот и она, господа, встречайте! — возликовала мадам Ламбер. — Только помните, Эдит слегка не в себе. Ведь всем известно, кто готов наложить на себя руки. Но сострадание и собранное приданое, в купе с ее собственным, закроют вам глаза на сей недостаток. Кто готов рискнуть и связаться с девушкой, которую подводит здравый смысл? Решать вам, господа. Лили, — матушка вручила ей собранные деньги, — передай бедняжке. Возможно, это облегчит ее страдания. Если не на свадьбу, то на лечение. И да пошлет Всевышний Эдит Матьес здравого смысла и совести. Возможно, даже подкинет хоть какого-нибудь жениха.
Лили гордо прошествовала к Эдит, вручила ей шляпку с деньгами и вернулась в коляску.
— Благодарю за внимание, — провозгласила матушка. — Выбор за вами, господа. Трогай.
Мадам Ламбер, довольная собой, вернулась домой. А семейство Матьес покинуло город в тот же день, сбежав от мгновенно вспыхнувших сплетен и пересудов до тех пор, пока страсти не улягутся. Меня все это даже не задело. С Эдит я больше никаких сношений поддерживать не хотела, она мне стала неприятна. А что касается матушки, то она поступила согласно своему характеру, у меня ее смелости нет. А вот папенька матушку отчитал, но она только фыркнула, на том все и успокоилось.
А время шло. Дамиан не объявлялся, и никаких вестей от него не было. Меня это радовало, потому что смотреть ему в глаза было совестно. Да и больно. Совершеннейшая глупость, но мои чувства к господину королевскому лейтенанту только крепли день ото дня. И чем ближе была свадьба с графом, тем тяжелей мне становилось. Надежды на то, что со временем мне станет легче, развеялись как дым, когда до свадьбы осталось три дня. Я безнадежно болела этим красивым, но далеким от меня мужчиной.
На последнюю примерку платья я ехала, как на эшафот. Матушка мрачно взирала на мои страдания. Твердить, что все еще можно изменить, она устала еще неделю назад, потому что я в своем упрямстве закрылась, как улитка в раковине, отдавая себя на заклание. Глупая жертвенность, но так я наказывала себя за то, что не разглядела раньше своей подруги и позволила ей манипулировать собой. К тому же, кроме матушкиных слов, иных подтверждений намерений господина Литина я не имела, только то, что он сказал в ту памятную ночь, о которой я теперь старалась забыть.
Мадам Фотен встретила нас, раскрыв объятья. Матушка тут же включилась в их привычную игру, позабыв печали. Я же молча позволила облачить меня в подвенечное платье, красота которого была неоспорима, но не радовала меня. Всего три дня, и оно станет моими оковами. Три дня, и я перестану существовать, как Адалаис Ламбер. Исчезнет беззаботная девушка и появится графиня Набарро, на плечи которой лягут обязательства. И первая брачная ночь… Всевышний! Я боялась думать о ней. Ранее смущалась, а теперь просто боялась, понимая, что на ложе со мной взойдет мужчина, на которого мне тягостно было даже смотреть.
— Не я первая, не я последняя, — прошептала я, кусая губы.
— Что ты там шепчешь? — спросила матушка, прекратив споры с мадам Фотен.
— Ничего, матушка, вам показалось, — ответила я.
Приладив к моей голове вуаль, обе дамы сложили руки и восхищенно ахнули:
— Ангел, чистый ангел, — умилилась мадам Фотен.
— А достанется не пойми кому, — проворчала матушка.
— Граф достойный человек, матушка, — тускло ответила я и стянула с головы вуаль.
Мне помогли подвенечный наряд, после облачили в мое собственное платье, и матушка махнула рукой.
— Иди хоть на шпильки посмотри, мне надо с Фло еще кое-что обсудить.
Мадам Фотен важно кивнула, и меня выставили из примерочной комнаты. Я спустилась вниз. Девушка, стоявшая за прилавком, куда-то вышла, и я занялась рассматриванием товара. Когда за спиной звякнул колокольчик, я отошла подальше, чтобы не мешать покупателю, и остановила свой взгляд на готовых шляпках. Мысли бежали по заведенному кругу, и это злило. Я попыталась сосредоточиться на шляпке небесно-голубого цвета. Подошла ближе и протянула руку, трогая, украшавший ее букетик.
— Даже неживые цветы притягивают бабочек, — услышала я. — Бабочки так легко позволяют себя обмануть даже подделкой.
Резко развернувшись, я охнула, и мир поплыл перед моими глазами.
— Дамиан, — простонала я, и он успел подхватить меня прежде, чем я осела на пол.
Господин королевский лейтенант поднял меня на руки и отнес к стулу, стоявшему здесь, рядом со столом, на котором обычно лежали эскизы платьев и другой одежды.
— Эй, кто-нибудь, принесите воды! — крикнул он, тревожно глядя на меня. — Меня слышат? Ада, — позвал молодой человек, но я была способна лишь хватать ртом воздух, — да, что с тобой? Я эту лавку разнесу ко всем чертям, если сейчас же кто-нибудь не объявится! — В сердцах выкрикнул Дамиан, обмахивая меня каким-то эскизом, лежавшим на столе.
