Линси Сэндс - Все тайны ночи
— Дело не в том, неудобно это или нет, — спокойно возразила она. — Маме вечно приходилось ждать — ведь я могла питаться только во сне. На самом деле это было не то чтобы неудобно, просто… — Лисианна замялась, потом со вздохом призналась: — Я чувствовала себя грудным младенцем… Видел когда-нибудь неоперившегося птенца, который умрет с голоду, если не появится мать и не покормит его? Вот и я так же. Своего рода зависимость…
— А теперь все по-другому? — спросил Грег.
— Да, теперь я питаюсь сама, — с тихой гордостью сказала она. Потом, смущенно улыбнувшись, добавила: — Правда, не досыта, но кое-как питаюсь.
— Но ты ведь боишься одного вида крови. Как же тогда?..
Лисианна тяжело вздохнула.
— Около пятидесяти лет назад мои сородичи перешли на донорскую кровь, которую можно было приобрести в банке крови. Это касалось всех, вот и я перешла — на капельницу, — невозмутимо объяснила она. — Если пятьдесят лет подряд не сосешь у людей кровь, нетрудно убедить себя, что они не имеют ничего общего с пластиковым мешком, который подвешивают к капельнице. Понимаешь, люди… к людям привыкаешь, видишь в них друзей, соседей. Или…
— Ясно, — перебил Грег. Он и так все понял. Нечто похожее испытывают покупатели при виде в магазине аккуратно упакованных кусков парного мяса: жуя нежнейшее филе, можно не думать о крохотном теленке с кроткими бархатными глазами…
Грегу на память вдруг снова пришел тот разговор с Томасом — это случилось в первую ночь его пребывания здесь, когда двоюродный брат Лисианны умолял его помочь девушке. Помнится, тогда он сказал, что вся семья ужасно боится, что из-за ее фобии она, мол, кончит, как в свое время ее отец. Почему-то это его беспокоило, и Грег принялся мысленно перебирать в уме разные возможности. Итак, Лисианне не хотелось зависеть от матери, она закончила курсы социальных служащих, нашла работу, а потом стала жить отдельно. Она… Вдруг его озарило.
— Ты работаешь в приюте для бездомных! — выпалил он.
— Да, — осторожно пробормотала она.
— И питаешься тоже там. — Это не был вопрос, это был единственный возможный вывод, который подсказывала ему логика. Если она питалась традиционным для вампиров способом, если у нее был диплом социального служащего и работа, значит, именно эта работа и давала ей возможность питаться. Все просто.
— Я решила, что смогу помогать людям и одновременно получу возможность не умереть с голоду, — объяснила она.
Грег молча кивнул. Логично, подумал он про себя. После того как Лисианна столько лет питалась внутривенно, она отыскала возможность обходиться без капельницы, не слишком терзаясь при этом угрызениями совести.
— К тому же я надеялась, что люди в приюте будут меняться каждую ночь, — уныло добавила она.
— А разве это не так? — удивился Грег. Сказать по правде, он мало что знал о таких вещах.
— К несчастью, нет. Очень часто люди возвращаются обратно, иногда живут там месяцами, хотя бывает, что кто-то приходит, а на следующий день исчезает, чтобы никогда не вернуться.
— Но многие из этих бродяг и бомжей алкоголики и наркоманы, — упавшим голосом пробормотал Грег, внезапно сообразив, что так беспокоит ее родственников. Если большинство постояльцев приюта не расстаются с бутылкой или сидят на игле, а она регулярно питается их кровью…
— Некоторые да, — спокойно подтвердила она. — Но не все. Кое-кого из этих людей спиртное и наркотики и довели до нынешнего состояния, из-за них они оказались на улице, потеряли все: семью, дом, работу. Однако не все они алкоголики или наркоманы.
Грег невольно улыбнулся — его позабавило, как отважно Лисианна бросилась на защиту своих подопечных. Судя по всему, люди из приюта для нее не просто скот, предназначенный на убой. Что ж, уже хорошо, промелькнуло у него в голове.
— Но большинство из них, так или иначе, чем-то больны, — продолжала она. — Ни у кого из них нет денег, и питаться нормально они не могут. Большинство из них едят всего один раз в день, в приюте.
— Именно поэтому твоя семья тревожится и хочет, чтобы я помог тебе избавиться от фобии, — догадался Грег. — Даже если тебе повезет и ты не напорешься на какого-нибудь алкаша или наркомана, то можешь нарваться на просто больного или слабого, одного из тех, кто плохо питается… а это может сказаться и на твоем здоровье. То есть это значит, что и ты плохо питаешься.
— Да, — скривилась Лисианна. — Я живу примерно так же, как тот, кто питается исключительно фаст-фудом: набивает себе желудок эрзац-продуктами, практически не содержащими никаких питательных веществ. Но, думаю, это тревожит маму куда меньше, чем та опасность, которая связана с алкоголем.
Грег кивнул, при этом поймав себя на том, что не может отвести глаз от ее рта. До этого он почти не обращал внимания на ее зубы — его мысли в основном занимали губы Лисианны и то, что она может делать ими, если конечно, захочет. И все же он почти не сомневался, что обратил бы внимание, если бы у нее были клыки.
— Можно посмотреть на твои зубы? — наконец не удержался он.
Лисианна опешила, широко раскрыв от удивления глаза.
— Что?!
— Ну… — Грег, нахмурившись, смущенно заерзал. — Понимаешь, я всегда представлял вас… ну, такими, как вам и положено быть. И потом, я ведь видел следы от укуса, догадался, что мной манипулировали, о…
— Но тебе все равно нужны доказательства, да?
— Прости, но то, что я сейчас услышал, звучит, мягко говоря, невероятно, — сконфузившись, заметил он. — Вампиры из Атлантиды… не проклятые, лишенные бессмертной души создания, а вполне нормальные, почти люди, но при этом бессмертные и вдобавок обладающие секретом вечной молодости. По-твоему, это не фантастика? С таким же успехом можно поверить в то, что пасхальный кролик может ожить!
Лисианна понимающе кивнула. Помявшись немного, она наконец смущенно приоткрыла рот и продемонстрировала свои зубы. Зубы как зубы, подымал Грег — ровные, белые, но…
— Никаких клыков! — разочарованно протянул он.
В ответ Лисианна придвинулась поближе. Он заметил, как затрепетали ее ноздри, когда она глубоко вздохнула. Потом губы ее слегка приподнялись, обнажив десны, и из них вдруг мягко выдвинулись два длинных заостренных клыка.
Грег внезапно почувствовал, что бледнеет. Руки и ноги у него мгновенно отнялись, челюсть отвалилась, и он застыл, не в силах ничего сказать.
— Эээ… — попытайся он, но в горле у него вдруг жалобно пискнуло и Грег смущенно закашлялся. Немного придя в себя, он сделал еще одну попытку, от души надеясь, что не опозорится и не «пустит петуха». — Это больно? — срывающимся голосом поинтересовался он.
