Дженнифер Арминтраут - Жаркий поцелуй
— Да.
Я открыла рот.
— Это по собачьему летоисчислению, что ли?[15]
Рот рассмеялся.
— Нет. Я родился восемнадцать лет назад. По сути я — демон-ребенок.
— Демон-ребенок, — медленно повторила я. При мысли о детях представлялось что-то очаровательно-нежное. В Роте не было ничего детского. — Ты это серьезно?
Он кивнул, стряхивая с пальцев крошки.
— Ты выглядишь шокированной.
— Не понимаю. — Я взяла одно из печений.
— Ну, технически мы не совсем живы. У меня нет души.
Я нахмурилась.
— Ты что, родился из серы?
Рот расхохотался, откинув голову назад.
— Нет. Я был зачат так же, как и ты, но мы совершенно по-разному взрослели.
Я ничего не могла поделать с обуревающим меня любопытством:
— По-разному — это как?
Он с усмешкой наклонился вперед. Его глаза весело поблескивали.
— Мы рождаемся как младенцы, но взрослеем всего за пару часов. Это… — он указал на свое тело, — всего лишь человеческая форма, которую я выбрал для себя. Если говорить начистоту, мы, демоны, не слишком отличаемся друг от друга.
— Как и Стражи. И еще вы, подобно им, принимаете человеческое обличье. А как ты на самом деле выглядишь?
— Так же бесподобно, как и сейчас, но с другим оттенком кожи.
Я вздохнула.
— Каким?
Подняв свою чашку, Рот взглянул на меня сквозь густые ресницы.
— У парня должны быть свои секреты, чтобы он мог оставаться таинственным.
— Ну и ладно, — закатила я глаза.
— Может быть, однажды я тебе покажу.
— Тогда мне уже будет неинтересно. Извини. — Я потянулась за вторым печеньем. — Вернемся к восемнадцати годам? Ты выглядишь намного старше людей в этом возрасте. Это что-то демоническое?
— Это из-за того, что мы страшно мудры.
— Что за чушь? — рассмеялась я. — Ты хочешь сказать, что родился премудрым?
Рот хитро улыбнулся.
— Почти. Я вырос из вот такого, — он показал руками расстояние примерно в метр, — до такого, какой я сейчас, где-то за сутки. Мозг увеличивался вместе со мной.
— Чудно это как-то.
Он поднял чашку с кофе и сделал глоток.
— Что ты знаешь о своей демонической половине?
Мы снова вернулись к обсуждению моей персоны.
— Не так много, — вздохнула я. — Мне только сказали, что моя мать была демоном.
— Что? — Рот откинулся назад. — Ты действительно ничего не знаешь о своем наследии? Прелестно, но почему-то бесит.
Я откусила печенье.
— Они считают, так лучше.
— И ты думаешь, это нормально — если от тебя скрывают все, что касается второй части тебя?
Откусив еще кусочек, я пожала плечами:
— Ну, я же не требую от них ответов.
Он закатил глаза.
— Знаешь, то, как Стражи с тобой обращаются, напоминает мне диктатуру.
— Чем?
— Когда держишь людей в неведении, скрываешь от них правду, легче их контролировать. — Он глотнул кофе, наблюдая за мной поверх чашки. — То же самое происходит и с тобой, но почему-то, — Рот пожал плечами, — тебя это не беспокоит.
— Они меня не контролируют. — Я со злостью разломала печенье, на секунду задумавшись, не бросить ли его в лицо демону. Однако жаль было переводить на него вкуснятину. — К тому же ты и сам, наверное, общаешься с некоторыми наиболее печально известными в мире диктаторами.
— Я бы не сказал, что общаюсь с ними. — Он задумчиво поджал губы. — Скорее, насаживаю их на горячую кочергу, когда мне становится скучно.
— Шутишь? — скривилась я.
— Ад не очень приятен для тех, кто его заслужил.
Мгновение я размышляла об этом:
— Что ж, они заслуживают вечные муки.
Я повернулась лицом к залу: мерцающие души и картины в рамах на стенах — портреты бывших, пожилых и седовласых, владельцев. А потом я увидела ее.
Точнее, сначала я увидела ее душу.
Грешница с большой буквы, с грязнейшей аурой разных темных оттенков. Что же такое она совершила? Когда ее душа поблекла, я увидела, что она выглядит как нормальная тридцатилетняя женщина. Красиво одетая, в туфельках на изящных каблучках и с умопомрачительной сумочкой. Немного растрепанные светлые волосы модно пострижены. Она выглядела обыкновенной. Ничего в ее внешности не могло напугать или заставить бежать без оглядки, но я-то видела ее по-другому. За обычной наружностью плескалось зло.
— Что с тобой? — словно издалека донеслись слова Рота.
Я сглотнула.
— У нее… плохая душа.
Казалось, он понял. Интересно, что видел он? Женщину в красивой одежде или грешницу с запятнанной душой?
— Что ты видишь? — спросил он, будто думая о том же, о чем и я.
— Она темная. Коричневая. Словно кто-то взял кисть, окунул в бурую краску и мазнул по ней. — Я наклонилась вперед, горло сжалось от жажды. — Она красивая. Плохая, но красивая.
— Лейла?
Мои пальцы впились в стол.
— Да?
— Расскажи мне о цепочке с кольцом.
Голос Рота вернул меня в реальность. С трудом оторвав взгляд от женщины, я глубоко вздохнула и посмотрела на свое печенье. Желудок жгло, словно там кипела лава.
— Что… что ты хочешь знать?
Рот улыбнулся.
— Ты же все время носишь его?
Я нащупала под рубашкой гладкий металл цепочки.
— Да. Я вообще-то равнодушна к украшениям. — Меня как магнитом тянуло к женщине, и я обернулась снова посмотреть на нее. Она заказывала у стойки еду. — Но его ношу все время.
— Лейла, посмотри на меня. Ты не хочешь идти по этой дорожке.
Я с усилием сосредоточила свое внимание на нем.
— Прости. Просто это так тяжело.
Он нахмурился.
— Тебе не нужно извиняться за то, что естественно для тебя, но если ты заберешь человеческую душу… назад пути не будет.
Меня захлестнули разные эмоции. Первым было удивление. Почему Рот, будучи демоном, не хочет, чтобы я вскочила со стула и высосала чью-нибудь душу? Затем нахлынула грусть.
— Почему тебя это волнует?
Он не ответил.
Я вздохнула.
— То, чего я хочу от нее или от кого-либо еще, — неестественно. Я даже близко к парню не могу подойти, Рот. Так вот и живу. — Я подняла печенье и помахала им перед своим лицом. — Сахар — все, что у меня есть. Я ходячая реклама диабета.
На его красивом лице отразилось недовольство.
— Почему ты думаешь только о том, чего не можешь сделать? Как насчет всего того, что ты можешь?
Я рассмеялась, покачав головой.
— Ты меня даже не знаешь.
— Я знаю больше, чем ты думаешь.
— Вообще-то все это довольно мрачно. И ты — демон — проповедуешь мне о жизни? Противоестественная ситуация.
— Я не проповедовал.
