Ольга Резниченко - Глупые игры... в Любовь
Обещая… — СМЕРТЬ.
Смерть?
Просветлело. Вдруг просветлело в моей голове.
Неожиданно так…
… нездорово, психопатически, сумасшедше.
Легко так, и просто вдруг стало…
Не дышу. Удивленно, радостно выпучила глаза.
Исчезли, засохли слезы.
ВОТ! ВОТ! ВОТ ОНО!
Словно воздух кто-то дал в газовую камеру вместо яда.
Боже… Боженька, прости меня за все. Прости, но только так…
я смогу это пережить.
ПОКОЙ!
(живо прикрыла веки)
Короткий шаг —
И сорвалась вниз.
(резкий удар.
острый, безумный (моментально клинящий рассудок) приход ДИКОЙ боли — и все в голове закружилось.
Завертелось, заплясало, сходя с ума в бездушном танце.
Улетаю.
Отпускаю.
Ухожу.
… боль вдруг стала привычной. Желанной. Сладкой.
… тонкая струйка сумасшедшего удовольствия.
…………………………………. ЭЙ-ФО-РИ-Я.
… счастье испуганно нахмурилось мне в лицо.
А я истомно улыбнулась в ответ.
Еще чуть-чуть… еще…
Еще… вдох… — и станет проще.
Я иду, иду к тебе, мой светлый мир.
Мир грез и солнца.
Еще чуток…
и всё будет хорош
Глава Тридцать Вторая
(Доминик)
Вдруг так стало… внезапно больно.
Нет. Даже не больно. Пусто. ПУСТО внутри.
Словно кто-то вырвал из меня душу, оставив лишь… пустую оболочку.
Не сразу, не сразу догадался, что происходит…
Еще мгновения, мгновения — глупых поисков.
Замер, не дыша…
Резкий рывок — и помчал.
* * *— Господи, господи. Зачем, зачем же ты это позволил? — жадно прижимал к груди окровавленную девушку. Прижимал к сердцу.
— Зачем, зачем ты это сделала? Жозефина!!!!
Болезненно шатаясь из стороны в сторону, пытался заглушить боль… свою, ее…
Пытался убаюкать свою маленькую девочку.
Горячие, горькие, отчаянные слезы… скатывались по щекам, испуганно желая смыть кровь с лица…
Целовал, целовал… ее сухие, холодные губки… Целовал, пытаясь отдать, втолкнуть… свою жизнь… взамен на ее, оборванную…
Едва дышала. Последние,
поверхностные, пустые, ничего не значащие уже, вдохи.
Последний круг, ход стрелки на часах — и вот-вот замрет… уже навсегда, не тикнув больше и секунды.
Вязкая, темно-пурпурная, смешиваясь с ярко алой, кровь творила гадкую картину багровой феерии. Словно сумасшедший из клетки, мягкой палаты, вырывалась она из рваных, колотых ран, боясь даже на мгновение задержаться внутри.
НА ВОЛЮ!!!
… из ада.
ИЗ АДА… В рай.
* * *— Аско, Аско, ЧТО ТЫ СТОИШЬ?!! Что смотришь? СПАСИ ее! СПАСИ! МОЛЮ! АСКАНИО!!
(тяжелый вдох)
— ЗАЧЕМ? Чтобы ты снова ВЫДРАЛ у нее сердце?
Замер. Замер в ужасе.
(застыл, не дыша)
неосознанно облизал губы; глубокий вдох.
глаза в глаза…
— Сотри, сотри ей память. Сотри всё…. всё обо мне. О нас. От той чертовой, проклятой первой встречи и до сегодня. Я не появлюсь больше в ее жизни… — (тяжело сглотнул, проталкивая дальше, в душу, острые лезвия боли), — НИКОГДА.
ОБЕЩАЮ.
Секунды сомнений. Рассуждений.
За и против.
Уж лучше покой там… или муки, но здесь?
Упал, упал на колени рядом с Жо. Жадно разодрал клыками свое запястье в нескольких местах.
Кровь хлынула, полилась…. обещая… новую,
беспечную жизнь…
… тоненькой струйкой — ворвалась в изувеченное, полуживое тело… полукровки и с новой силой запустило… шестеренки часов.
Глава Тридцать Третья
(Жо)
Это ж как нужно напиться, чтобы выпасть из окна башни?
Нет. Конечно, я не помню, как именно… все случилось.
Рассказывали…
Но это — абзац. Я с себя в шоке.
Не знаю, что конкретно съело воспоминания — спиртное или дурная амнезия, но эти страсти не запечатлились в моей голове.
Да и вообще, с тех гадких пор… много моментов из моей глупой жизни… просто выпали, как пазлы… из мозаики. В тупую не помню. Пусто. Белым бело.
Странно, мой Асканио, сколько б пытался, не лечил меня — зарастали, затягивались физические раны (да еще какие! брр, жутко вспоминать) — а вот с памятью… помочь так и не смог.
Видимо. Не настолько и всемогуща кровь вампира!
Аетфе, где и случился весь этот ужас, для меня стал запретом.
Да, если честно, и сама не особо горела желанием туда возвращаться. Особенно, когда понимаю, что это вновь ранит моего отца. То, как он пережил тот гадкий день… лучше никогда и не вспоминать.
(жаль, что эта… его боль так и не стерлась в моей голове)
Маме же рассказали о произошедшем только через неделю, когда я уже уверенным, быстрым темпом пошла на поправку (лишь благодаря тому, что я полукровка…. раны заживали быстро, быстрее, чем бы приходил в себя обычный человек, пусть даже под действием багрового эликсира упырчика).
Бедненькая моя мамочка…
Бедненькая…
(а знаете, что самое забавное в моем лечении? я открыла в себе новую способность — (барабанная дробь!) — телекинез! е-ху!!)
Виттория… Бог мой! Уж лучше бы она не была мне крестной!
Знаю, что я ей, как дочь. Что безумно дорога. Но такой гнев, ярость — это было нечто! Благо, что смогли спровадить ее на Аляску, иначе бы точно меня придушила (толи из-за злости на мою неряшливость и игру с алкоголем, толи от своей умопомрачительной материнской любви)
Одна отрада… день и ночь — был мой, дорогой Асканио.
(не в том плане, что вы, развратные, подумали)
Друзья.
Пока лишь… друзья.
Ведь давно уже поняла, (да что поняла?) точно знаю — не только приятельские чувства теплятся в его сердце ко мне.
Асканио. Мой старый друг и самый близкий нынче человек.
Разве я смогу встретить другого, кто бы сильнее любил меня?
Сомневаюсь.
Вот и я… с каждым днем, открываю в себе все больше и больше… теплых рвений, ласковых, любовных чувств к нему.
Все больше и больше грез разгорается в моей… дурной голове.
Мы будем вместе — и это главное.
Мы будем счастливы.
Как два… самых близких друга, и как благополучная, сладкая пара.
* * *— Ты как?
— Сегодня снова гуляла в парке.
