Юлия Григорьева - Погоня за сказкой
— Думаю об Эдит, — ответила я.
— А что о ней думать? — матушка усмехнулась. — Такая же врушка, как ее мать. Никогда не одобряла твою дружбу с младшей Матьес. И глазки у нее бегают, бр-р, даже мурашки по телу от этой семейки.
— Мне кажется, вы не справедливы к Эдит и ее семейству, — заметила я.
Мадам Ламбер хмыкнула и воинственно вздернула подбородок.
— А расскажу-ка я тебе о маменьке Эдит, — сказала она, и я обратилась в слух.
Мне всегда было интересно, отчего моя матушка недолюбливает маменьку Эдит. Я много раз слышала, что она вульгарная особа, но могла лишь согласиться с тем, что она безвкусна по сравнению с мадам Ламбер. И все-таки женщина воспитанная, приветливая, и Эдит воспитана так же. Я никогда не могла пожаловаться на то, что мне стыдно рядом со своей подругой.
— Мы с Фостин тоже ведь когда-то дружили, — начала свой рассказ матушка, и я с удивлением взглянула на нее. — Да-да, дитя, не так долго, как вы с Эдит, но лет пять точно. Мы были близки, делились секретами, вместе гуляли, сплетничали, мечтали. Фостин тянулась ко мне, повторяя мои наряды, копируя мои привычки, советовалась. И когда мне стал оказывать знаки внимания Ансель Ламбер, я сразу же поспешила рассказать об этом Фостин. Она стала моей поверенной, всегда с интересом расспрашивала, и я делилась. А потом я узнала, что ее родители сговорились с родителями Анселя. По ее просьбе. Фостин заявила, что влюблена, и что ей нужен мой мужчина. Представляешь? Это был удар, я ведь уже любила Анселя!
— И что же произошло потом? — с волнением спросила я.
— Как видишь, он стал твоим отцом, — самодовольно хмыкнула матушка. — Я не стала выяснять с ним отношений. С Фостин, как ты понимаешь, я прекратила дружбу в ту же минуту, как узнала о ее гнусности. А для твоего отца приготовила представление. На городском балу я принимала приглашения от кого угодно, только не от него. Я блистала и была самой красивой и веселой в тот вечер, подчеркивая, что меня вовсе не волнует то, что происходит в его семействе. Он несколько раз пытался со мной поговорить, но я все время находила повод не остаться с ним наедине. Он бродил за мной тенью, забыв о навязанной ему невесте. А когда бал подходил к концу, я сказала, окружавшим меня кавалерам, что выйду замуж за того, кто первым утром пришлет мне букет фиалок с запиской и своим именем. Твой отец стоял у нашего порога с букетом еще на рассвете, отгоняя прочих посланцев. — Матушка заливисто расхохоталась. — Я не сдалась сразу. Я его еще немного помучила. Каких только капризов он не выполнил за это время. Даже стыдно сейчас вспоминать, но вытерпел все. А ты бы знала, как быстро он сумел организовать свадьбу, страшась, что я могу передумать. И я сдалась. А Фостин вышла за одного из моих бывших кавалеров. И здесь подобрала за мной.
Ухмылка матушки была далека от добродушной, но зато теперь мне стала ясна эта неприязнь к матери Эдит.
— Матушка, но ведь я теперь могу поступить, как она, разве нет? — спросила я, жадно ожидая услышать нужный мне ответ, который бы успокоил мою совесть.
— Ада, что за глупости?! — возмущенно воскликнула мадам Ламбер. — Где ты видишь аналогию? Ты у нее жениха не уводишь, он сам сделал свой выбор. И, кстати, никогда и ничего не обещал Эдит. Скорей, наоборот. Я же видела, каким назойливым клещом эта девушка висела на бедном мальчике, как ее вульгарная маменька когда-то на моем Анселе. Выбирай сердцем, Ада. У меня были более выгодные варианты, чем твой отец. И мой папенька так же настаивал на серьезном молодом человеке с будущим. Однако я выбрала Ламбера, и посмотри, кто он теперь. Запомни, дитя, женщина делает своего мужчину, умная женщина. Глупая получает то, чем и владеет всю жизнь. Я любила твоего отца и хотела жить хорошо, а он хотел, чтобы мои желания исполнялись. Это заставило его думать и шевелиться. В конце концов, девочка моя, в нашем королевстве разводы имеют законную силу, а с твоим приданым и красотой всегда найдутся охотники взять в жены женщину в разводе.
— Что вы такое говорите, матушка, — возмутилась я. — Если уж и выходить замуж, то раз и навсегда, как у вас с папенькой.
— Так ведь никто и не говорит, что ты будешь несчастлива с Дамианом Литином. Мальчик к тебе неравнодушен. Я бы взяла его, — весело закончила матушка и остановилась. — Едемте-ка домой, я ужасно проголодалась.
Ни у меня, ни тем более у Лили возражений не было, и мы направились на выход.
— Матушка, — у меня неожиданно взыграло любопытство. — А много ли букетов прислали вам утром?
— Я получила один, — ответила мадам Ламбер, — от твоего отца. А пятеро посыльных так и не донесли свои фиалки. Твой папенька отобрал их и изничтожил. О тех, кто желал заявить на меня права, я узнала позже, из их возмущенных посланий.
— Однако вы пользовались популярностью, — улыбнулась я.
— Дитя мое, ежели бы ты позволила своему нраву взять над собой верх и была менее благоразумна, твои поклонники были бы смелей, — матушка щелкнула меня по носу. — А так только взглядами едят. Уж у меня-то глаз наметан.
— Точно-точно, и докторишка этот, — встряла Лили. — Тот еще кот, как сливки всю мадемуазель глазищами облизал. Не болел бы зуб, я бы его в бараний рог свернула и на узел завязала.
— Вот, — указала матушка зонтиком на Лили, — слушай опытных женщин.
— Право слово, мне стыдно вас слушать, — возмутилась я.
Матушка рассмеялась, и я сердито отвернулась от нее и от улыбающейся Лили. Хотя, не буду скрывать, услышать, что на меня обращают внимание, было приятно. Но углубляться в это не хотелось, сразу становилось стыдно и казалось, что я распущенная. Тем временем коляска подкатила к дому. Кучер соскочил на землю, открыл дверцу и помог нам выйти. Матушка скользнула рукой по его плечу, и мужчина расплылся в улыбке, низко поклонился и повез коляску к конюшне.
Когда мы пообедали, я отправилась в наш сад. Хотелось побыть в одиночестве. В моей книге лежали все записки из цветов Дамиана, а так же его стихи, которые мне уже не нужно было читать, потому что помнила их наизусть, но хотелось именно читать, словно это он сам мне написал их на листе бумаги. Да и его книга была со мной. Это глупо, я знаю, но мне казалось, что я найду здесь еще послания.
Однако открыла только лист со стихотворением, да так и осталась сидеть, мечтательно улыбаясь, вновь переживая эту ночь. За моими мечтами меня застала горничная, сообщившая, что пришел граф Набарро. Я досадливо поморщилась, пряча лист со стихотворением.
— Он знает, что мы дома? — спросила я. — Ах, да, вы же пошли доложить, конечно, мы дома. — Я обреченно вздохнула. — Просите.
Девушка удалилась, но вскоре вернулась в сопровождении его светлости. Онорат улыбнулся, завидев меня. Я поднялась со скамьи и ответила ему вежливой улыбкой. Граф прижался к моей руке губами, чуть задержав ее в своей руке. Я была вынуждена отвести взгляд, так пристально и испытующе смотрел на меня молодой человек.
