Дж. Уорд - Восторг
В смысле, взгляд.
Без «Рэй Бэнов», имела она в виду…
Проклятье, она возбуждалась.
– Знаешь, ты можешь их снять, – мягко произнесла она. – Темные очки.
Он замер. Затем вновь начал жевать.
– С ними мне комфортнее, – сказал он, проглотив тот кусок.
– Ну ладно, как хочешь.
Матиас ничего не сказал о своих поисках Джима Херона или о том, как он узнал адрес, где они встретились. Он просто сел в машину Тони и позволил ей привезти его сюда.
Она не собиралась спорить с внутренними переменами.
– Тебя разве никто не ждет дома? – спросил он мимоходом.
– Нет, вообще-то. Боюсь, у меня практически нет личной жизни.
– Я знаю, каково это… – Он остановился. – Дерьмо, я на самом деле знаю… каково это.
Мэлс ждала, когда он закончит. Вместо этого он просто сидел там, глядя на полупустую тарелку, будто в телевизор.
– Расскажи мне, – сказала она.
Матиас пожал плечами.
– Ни жены. Ни детей. Никого постоянного. Вот почему меня никто не ищет… ну, в смысле никто из родственников.
– Мне жаль. А твои родители?
Матиас вздрогнул, а потом, казалось, спохватился.
– Нет? – подсказала она.
– Ничего о них не знаю.
В повисшей тишине она уделила особое внимание тому, чтобы взять поднос и выставить его в коридор. Вернувшись, Мэлс поняла, что самое время уходить.
Возможно, пора его отпустить.
Джим Херон мертв… по крайней мере, согласно не столь давним архивам ККЖ, если не тому чертову надгробию. Она выяснила его адрес через один из источников, комментировавших историю… но, разумеется, его там не было…
Головная боль сдавила виски, но она прекратилась, когда Мэлс снова подумала о Матиасе Холте. Здесь он был в безопасности, выздоравливал, а что касается его памяти, то лишь он один мог добраться до ее глубин. Мэлс сделала все, что могла, дабы дать ему какую-то основу, но не более… она могла заплатить, если он подаст на нее в суд, хотя не было похоже, что он рассматривал такой вариант.
Конечно, было нечто странное в доме, который должен принадлежать ему; определенные вещи не складывались, например, кто именно был в том гараже, но если она не станет писать об этом в газете, то детали на самом деле ее не касались.
Мэлс подошла к кровати и села у изножья. Матиас отложил поднос и взглянул на нее, и та самая вспышка вновь пронзила ее.
Ее определенно тянуло к этому мужчине.
Особенно здесь, в этом номере, где они были одни. Вот только она совсем не искала такого рода сложностей.
– Мне лучше уйти, – сказала она, разглядывая его лицо.
– Так иди, – прошептал он, глядя ей прямо в глаза сквозь ее очки.
Никто из них не пошевелился, его высокое, худощавое тело было так же неподвижно, как и ее.
Господи… она хотела поцеловать его. Безумная мысль…
– Из-за тебя я… – Матиас сделал глубокий вдох.
– Что?
Наклонившись вперед, он протянул руку и провел ею по лицу Мэлс.
– Из-за тебя я хотел бы быть другим.
От его прикосновения замерло сердце, а затем оно забилось гораздо быстрее.
– Думаю, ты лучше, чем о себе думаешь.
– И это меня пугает.
– Мысль, что ты в порядке?
– Нет, то, что ты считаешь меня таким.
Мэлс быстро отвела взгляд и задумалась, какого черта она делает в этом номере отеля, с ним… чувствуя, что хочет скинуть одежду с них обоих, как и сдерживающие их оковы. Но, проклятье, они взрослые люди, и она чертовски устала жить вполсилы, устала желать того, что не имела, скупиться на мечты и получать взамен малое или вообще ничего.
Она хотела снова писать громкие статьи. Как раньше, до того, как все изменилось, и она вернулась в Колдвелл и пресекла… себя.
Нахмурившись, она задумалась, сколько уже чувствует это.
А затем…
Мэлс не была уверена, что побудило ее к действию… его голос? Его глаза, которых она не видела, но чей взгляд чувствовала? Его врожденная гордость, смешанная с этой несмолкаемой неуверенностью в себе?
Сидящая в ней пещерная женщина?
Каким бы ни был мотив, Мэлс сомкнула их губы в поцелуе. Кратком, целомудренном. Мощном.
Когда она отстранилась, он казался ошеломленным.
– Вновь не контролируешь ситуацию, да? – тихо сказала она.
– У тебя талант к… да.
Что ж, себя она тоже шокировала. Но Мэлс просто не могла придумать, зачем нужно бороться с притяжением к нему. Жизнь не бесконечна… и после последних двух лет она больше боялась упустить сам шанс, чем мига полета и крушения наземь.
– Не против, если закончу то, что ты начала? – сказал он с рыком.
– Черт… нет.
На этой ноте воспитанности рука Матиаса скользнула ей за шею и притянула Мэлс, забирая контроль. И за секунду до того, как он овладел ее ртом, Мэлс подумала, как это поразительно: несмотря на то, что они относительно незнакомы, его сущность была лучше времени и контекста: с этим загадочным человеком она чувствовала себя в безопасности вопреки всем его убеждениям в обратном.
И, черт побери, она хотела его.
Похоже, это чувство было взаимным.
Матиас чувственно поцеловал ее и отпустил; затем вновь прильнул к ее губам, словно этого было слишком мало. Проникнув в нее языком, он не отрывался от Мэлс, прижимая ее к своим губам, наклоняя свою голову, и ее. Жар накатил на места, которые уже так давно не затрагивал, Мэлс парила, была безумной и иступленной… и поняла, что именно в этом нуждалась. В этом моменте, прямо здесь, с ним.
Секс, в этом номере, на этой кровати. С ним.
Матиас резко отстранился, будто ему было необходимо перехватить дух.
– Ты всегда целуешь героев своих историй? – хрипло спросил он.
– Ты не история. Не для печати, помнишь?
– Точно. – Он обвел ее тело взглядом. – Я хочу увидеть тебя обнаженной.
Мэлс медленно улыбнулась.
– Это вряд ли можно назвать сногсшибательной новостью, учитывая как ты только что меня целовал.
Застонав, он снова прижался к ней, опуская ее на матрас, оказываясь сверху. Черт, перед «несчастным случаем» он наверняка всегда физически доминировал над женщинами – не в насильственном смысле, ведь она не чувствовала принуждения, не чувствовала себя в ловушке. «Как животное» лучше подходит для описания.
Особенно когда он развел ее ноги своей, и его бедро прижалось к ее лону.
Мэлс выгнулась к его груди и обернула вокруг него руки…
Неуловимым движением он удержал ее, а затем и вовсе остановился. Он отстранился и отодвинулся от нее, его лицо и тело были напряжены… без намерения переспать с ней.
– Что? – хрипло спросила она. – Что не так?
