Сапфир - Рэй Даниэль Зеа

– Забавно, если ты все же передумаешь и начнешь сражаться со мной за каждое платье. – Он улыбнулся. – Только не применяй меч, который я для тебя заказал. Не желаю быть разрубленным пополам своим же подарком.

Она снова села, но на этот раз уставилась на меч, стоящий у стены. Гронидел видел, как Сапфир боролась с желанием подойти и рассмотреть его, но под одеялом на ней ничего не было, и принцесса не осмеливалась встать, даже замотавшись в него.

Ведьма откинулась на подушку и спряталась под одеялом с головой.

– Я распоряжусь, чтобы Элия принесла тебе чистые вещи, – продолжил говорить Гронидел. – Обещаю, что безнаказанным твое отравление не останется. И пусть дотянуться до Марьям Ошони мои руки не могут, но я приложу все усилия, чтобы найти того, кто выполнил ее задание, и покарать.

Сапфир высунула лицо и прошептала:

– Спасибо.

– Пожалуйста, – сипло ответил он.

Они лежали в тишине и молча смотрели друг на друга. Ее яркие горящие глаза в его насыщенно синие.

Долго. Тягуче. Нежно. Так бы Гронидел целовал ее тонкие губы и бесстыже наслаждался вкусом ее греховного рта. Он знал, что Ведьма сладкая, как патока. И терпкая, как настойка из вельбруса. Дурман, которым она пленит его тело, не смыть холодной водой. Он доводит до изнеможения. До фантазий, в которых целомудрие и разврат не избегают друг друга, а ритмично скрепляются брачными узами.

Желание потянуться к ней, чтобы претворить мечты в реальность, стало нестерпимым. В штанах, прикрытых сверху широкой рубахой, – эрекция. Это слово Ведьма тоже не знает. Как и не понимает, что делает с ним, глядя своими солнечными глазами вот так невинно и в то же время греховно.

Гронидел понял, что сейчас сорвется. Он резко встал с кровати. Наспех обулся и вылетел из спальни так быстро, как только смог.

Сапфир дернулась, словно от пощечины. Она почувствовала и страсть, и похоть в его обжигающем взгляде. Боги, она горела тем же огнем! Изволь Гронидел сбросить с нее одеяло и обрушить опытные мужские ласки на ее невинное тело, она бы позволила ему все!

Но он встал и ушел, оставив после себя боль разочарования и опустошение. Гронидел Зальтийский отказал Сапфир в третий раз.

Он заперся в комнате. Наспех разделся. Забрался в ванную и уставился в одну точку на стене, пытаясь осознать, что же с ним происходит.

Мысли не радовали. Похоть смешалась с нежными и трепетными чувствами, которые Гронидел давно поклялся в себе изжить. Любовь. Однажды он испытал ее и черпнул ужаса и боли столько, что на его короткий век уже однозначно хватит.

Юная Женевьева была внебрачной дочерью одного из зальтийских деров и жила в женском крыле Солнечного замка, являясь частью сообщества Мераг. Приуменьшить влияние Мерага на двор Зальтии было довольно трудно. Ему принадлежали все женщины королевского рода, все воительницы, обученные защищать родной дом, все слуги женского пола, что находились в замке, и все деры, что крутились при дворе. Мерагу принадлежали и наложницы с блудницами. Первых, как и в других королевствах, именовали «фаворитками». А других – «девами утех».

Зальтийский двор, как и Мераг, оскорблений не терпел. Даже если король желал получить в постель какую-либо из дев Мерага, она могла ему отказать. Отсюда ухаживания, комплименты и искусство флирта, которое возводилось в замке до уровня особого культа. Мераг и мужчины Солнечного замка постоянно играли в игры друг с другом, последствия которых потом часто приходилось скрывать.

Грониделу, самому юному из гонцов смерти, что только что воротился домой после стольких лет обучения в Небесном замке, получить любовь и ласку очень даже хотелось. Потому он был несказанно рад, когда приглянувшаяся ему юная и прекрасная Женевьева оказала ответные знаки внимания и приняла его ухаживания.

Он старался как мог. Он даже позабыл о собственном статусе и втайне начал строить планы о будущей женитьбе на Женевьеве.

Когда в момент их первого единения девушка призналась, что уже не девственница, Гронидел на это внимания не обратил. «Прошлое не имеет значения», – ответил он. Насколько же он был глуп… Женевьева приняла на себя роль его «наставницы» в делах любовных. Она открывала ему разные секреты женского тела и учила соблазнять ее так, как ей нравилось. Он с удовольствием играл с ней в эти игры и был слеп настолько, что всерьез подготовился обратиться к отцу с прошением о титуле для фаворитки.

Все рухнуло в один день. Обычный день. Обычный пир по поводу дня рождения его второго брата. Музыка, танцы, угощения, смех, дым, соблазн и утехи в специально отведенных комнатах.

Гронидел подождал, пока отец изрядно выпьет, и только после этого подсел к нему, чтобы обсудить свое деликатное дело. Когда отец услышал просьбу Гронидела, он захохотал.

– Дать деве утех титул? – выпалил он. – Ты в своем уме, мальчик? Играйся, используй, я за все заплатил! Но любовь, Гронидел! Я думал, ты умнее. Влюбиться в эту маленькую умелицу – выходка, которую мог учинить только ты!

В тот момент Гронидел все понял, но до конца еще не осознал. Он покинул пир и напился в своих покоях. А потом решил отправиться в комнату к Женевьеве, чтобы напрямую с ней объясниться.

Он помнил, как постучал и ему не ответили. Помнил, как без труда наложил юни открытия замка на ее дверь. А потом толкнул ее вперед и замер.

Никто при его появлении не остановился. Второй по старшинству брат сидел в кресле и гладил Женевьеву по волосам, пока она усердно брала его в рот, а старший Марк активно работал бедрами, толкая член сзади.

– Хочешь к нам? – позвал его Марк, зазывая рукой. – Она умелая. Тебе понравится.

Гронидел вышел и закрыл за собой дверь.

Он увидел Женевьеву на следующий день. Она пришла к нему сама. Долго топталась на пороге, пытаясь что-то объяснить.

– Они принуждали тебя? – тогда спросил Гронидел.

Женевьева покраснела и виновато отвела глаза.

– Это – моя работа. Мне за нее платят.

– За меня тебе тоже заплатили?

– Да, – она перевела полный печали взгляд на него. – Но обучать тебя было для меня честью.

Гронидел запер дверь у нее перед носом и стал собираться в путь. В восемнадцать лет ему разбили сердце в первый и последний раз. Больше ни о какой любви и привязанности речи в его жизни не шло. Только утехи. Только игра. Только с теми, кто воспринимал это так же, как и он.

– Дхар меня побери, – произнес принц и спрятал лицо в ладонях.

Он сказал Сапфир, что она прекрасна. И то было правдой: она прекрасна, только раньше он этого не замечал. Теперь, когда заметил, ему страшно продолжать. Потому что продолжать значило выбрать путь борьбы, а бороться с судьбой он давно устал.

Глава 10

Лучший способ убежать от старых проблем – найти себе новые.

Сапфир приняла ванну и, вопреки просьбам Гронидела не прикасаться к своим вещам, натянула на себя исподнюю рубаху.

Стыд за вызывающее поведение вечером и неестественное безразличие, с которым она принимала заботу мужа о своем теле ночью, сменился болью от спешного побега принца поутру. Внутри клокотала обида. Она порождала гнев, требующий самовыражения.

Принцесса уже и забыла, каково это, когда тело горит огнем и потушить эмоции силой мысли становится невозможно. Однажды эта дорога довела ее до несчастья. Повторять подвиг Сапфир не собиралась.

Нужно было отвлечься. Занять себя важным делом и заставить голову не думать о том, что красивый и молодой муж не желает делить с ней постель.

Принцесса прошла в спальню и остановилась напротив меча, который оставил Шершень. Провела пальцами по идеально гладкой стали клинка, заточенного с обеих сторон, и насчитала четыре разных рисунка юни, которые покрывали лезвие. Ману для этих юни хранили в себе драгоценные камни, украшавшие навершие.