Кровавая схватка (ЛП) - Прайор Линдси Дж.

Но в ущерб себе, ей было до этого дело.

Она прижала пальцы ног к холодному, шершавому камню, а потом спустилась обратно к воротам. Не уверенная, куда идти, что делать в свете этого откровения, она посмотрела налево, на пристройку, которую пыталась осмотреть ранее. Она решила предпринять ещё одну попытку… по крайней мере, ей нужно было отвлечься.

Осторожно, чтобы не споткнуться о корни деревьев, она добралась до двери. Она повернула ручку, только на этот раз та поддалась и со скрипом открылась. Она осторожно оглянулась через плечо на внутренний двор позади, проверяя, что она одна, прежде чем вошла внутрь.

Когда она закрыла за собой дверь, внутри произошло дальнейшее падение температуры. То, что осталось от предвечернего света, просачивалось через маленькие, глубоко посаженные окна слева и справа, воспламеняя блестящие пылинки. Но даже этот осколок света мерк с надвигающимися сумерками.

Её пульс участился до неприятной пульсации, уши были настроены на любой звук… любой признак того, что там был кто-то ещё. Но в ответ раздалось только молчание.

Она заглянула в открытую комнату прямо перед собой, на стол и свободные стулья, которые видела ранее, и направилась по коридору направо.

Она водила рукой по неровной каменной стене, спускаясь по широким деревянным ступеням. Через четыре высоких продолговатых окна проникало ещё меньше света. Толстые ветки снаружи заслоняли гаснущий свет, как будто тьма рано поглотила эту часть здания.

Она повернула ручку первой двери слева и осторожно толкнула её. Полупустые винные стеллажи доминировали по периметру тёмной комнаты, в центре громоздились ящики для хранения. Она обнаружила нечто подобное в соседней комнате, только на этот раз там были не только стеллажи для бутылок, но и ящики и бочки.

Она повернула ручку третьей двери.

Её сердце подпрыгнуло при виде того, что походило на стоячие гробы, выстроенные вдоль стен впереди, а также слева и справа от неё. Но каждый был открытым и пустым, обнажая ремни внутри, а также то, что выглядело как эквивалент лепнины, подогнанной под человеческую фигуру.

Она неуверенно переступила порог, проверяя, что за дверью, прежде чем шагнула дальше внутрь.

Она прошла мимо центрального каменного стола, не преминув заметить ремни, которые свисали и с него тоже.

Остановившись перед одним из гробов, она осмотрела мягкие коричневые полоски кожи, которые, по-видимому, предназначались для перевязки шеи, предплечий, запястий, талии, бёдер и икр. Она протянула руку, чтобы дотронуться до одной из них.

— Они для наказания.

Сердце Софии подпрыгнуло на долю секунды раньше, чем всё остальное подскочило в ней. Она резко обернулась. Её испуганный взгляд метнулся к дверному проёму, где в тусклом свете стоял Джаск. Он всё ещё был в той же одежде, в которой выходил на поле, но его волосы блестели, как будто он принял душ.

— Ликаны ненавидят, когда их сдерживают, — сказал он. — Мы страдаем крайней клаустрофобией. Побывав там однажды, ты обычно больше не совершаешь проступка.

— Ты кладёшь в них своих?

— Они в такой же мере сдерживающий фактор, как и при активном использовании.

В нём было что-то другое — почти как если бы надвигающаяся ночь придала ему новую силу. Если это было возможно, он казался ей более резким, расслабленным… почти более настороженным.

Она отошла от гроба.

— Несколько тиранический подход для того, кто, как предполагается, заботится о своей стае, — сказала она, складывая руки на груди.

— Несколько осуждающий тон в устах серрин.

— Мы делаем то, что должны.

Он прислонился спиной к стене сразу за дверью.

— То, что ты выберешь делать.

Она направилась к столу, бросив недоверчивый взгляд в его сторону.

Ей стало интересно, как долго он был без Эллен. Что с ней случилось? Если бы они долго были вместе. Почему он не нашёл другую. Все вопросы были слишком личными, чтобы она осмелилась их задать. И неё её дело было над ними рассуждать.

Повернувшись к нему лицом, она присела на ближайший край стола и склонила голову.

— Немного извращённо, не так ли?

— Хочешь попробовать на размер?

— Это твой конёк, Джаск? Привязывать людей ремнями?

— Тебя это беспокоит, Фия?

Услышав, как её имя впервые сорвалось с его губ, она вздрогнула.

— Это ведь твоё имя, верно? — спросил он, и в его глазах промелькнула искорка веселья. — Ф-И-Я, Тули говорит мне.

Казалось, его ещё больше позабавило её молчание, пока она пыталась найти ответ.

— Ты хочешь заглянуть внутрь одной из камер содержания? — спросил он. — Поскольку тебе явно любопытно, как здесь обстоят дела.

— У вас есть способные трансформироваться?

Теперь это была полезная инсайдерская информация. Очень незаконная и впоследствии рискованная информация, которую он не должен был ей раскрывать.

Он отступил на шаг в коридор, вытянув руку вправо.

В глубине его глаз было что-то, говорившее о вызове — вызове, который, как ей показалось, был проверкой. Он опустил взгляд на её грудь, затем снова посмотрел ей в глаза, явно почувствовав участившийся пульс — явно желая, чтобы она знала об этом.

Он ожидал, что она скажет «нет».

— Конечно, — сказала она. — Почему бы и нет?

Она последовала за ним из комнаты, изображая как можно больше беспечности, пока он вёл её к последней двери в коридоре. Он спустился по истёртым деревянным ступеням с решётками в темноту внизу, София последовала за ним.

На подземном уровне не было окон. И было холодно, гораздо холоднее. Тишина была неземной, повсюду витал запах сырости.

Идя впереди, он включил три настенных светильника. Шнур всё еще раскачивался, когда она проходила мимо, и белый свет только усиливал холод узкого каменного коридора.

Они проходили металлическую дверь за металлической дверью слева и справа, пока Джаск не остановился у той, что находилась в дальнем левом углу.

Он толкнул дверь, указывая Софии войти первой.

Переступив порог в темноту, она услышала ещё один щелчок. Комнату осветил мягкий белый свет, но его было недостаточно, чтобы достичь углов.

То, что напоминало тюремную камеру, занимало верхний правый угол комнаты — примерно шесть на шесть квадратных метров. Две внутренние стены были каменными, две наружные — прутья, которые были углублены в пол и потолок. Прямо впереди в стене была единственная дверь. Лучше всего это можно было описать как клетку, и она догадалась, что технически это именно так и было — только участники были добровольными.

— Сколько здесь всего этого? — спросила она, глядя на двуспальный матрас на полу внутри.

— Десять на этом участке. Более чем достаточно, — он указал на открытую дверь. — Попробуй.

Она искоса посмотрела на него, когда он поравнялся с ней, и в её глазах, несомненно, отображалась настороженность.

Он направился вперёд и шагнул внутрь впереди неё.

Поколебавшись ещё мгновение, слишком хорошо зная, что он мог бы затащить её туда, если бы захотел, она последовала за ним.

Хотя помещение было отделено от остальной части комнаты только решеткой, там было тесно, даже с открытой дверью. Ощущение было гнетущее — как будто в одном крохотном месте накопилась десятилетия негативной энергии.

Она попыталась не обращать внимания на внезапное чувство клаустрофобии, шагая всё глубже в клетку, всё глубже в темноту.

— Сколько времени они здесь проводят?

— За два дня до полнолуния… это действительно беспокойное время… день во время полнолуния, а затем дни восстановления после.

— А потом?

— Они отсыпаются, едят. Расслабляются. А потом проводят остаток месяца, как все остальные.

— Это те, кто отказывается принимать травы?

— Только один. Остальные — несчастные, у которых иммунитет к этому лекарству.

— Значит, это правда. Есть некоторые, на кого это не работает. Но они не берут лекарства?

Джаск прислонился к стене у выхода. Он обхватил руками решётку над головой, и это движение подчеркнуло изгибы его обнажённых рук, крепких плеч и подтянутую грудь под чёрной майкой.