Страж (ЛП) - Андрижески Дж. С.

Во всяком случае, замешательство и отвращение, вызванные их реакциями, усилит их ненависть к нему, их желание причинить ему боль станет ещё сильнее.

Однако они ещё не дошли до такого состояния.

Прямо сейчас они всё ещё хотели увидеть то, ради чего пришли сюда, за что заплатили. Эти разгневанные видящие хотели увидеть, как Ревик кончит — либо с женщиной, либо с кем-то ещё, кого Торек намеревался использовать против него, теперь, когда он смягчил свет Ревика.

Даже голубоглазый видящий с нацистским шрамом сейчас хотел этого.

Дело в том, что Ревик значительно усилил враждебность толпы, даже за те несколько секунд молчания, когда он стоял рядом с Тореком на одном конце сцены.

Ревик уставился на эту толпу, будучи на мгновение парализованным, сбитым с толку темнотой, окружавшей то место, где он стоял под яркими огнями сцены. Даже в этом параличе он почувствовал, как Элли обвилась вокруг него, притягивая к себе. Он чувствовал это так осязаемо, будто она физически присутствовала здесь, обвившись вокруг него каким-то образом, что заставляло его пальцы сжиматься и разжиматься, пытаясь схватить её невидимые пальцы, пытаясь удержать её.

Затем, моргнув, он почувствовал, как его разум снова включился, на этот раз по-настоящему.

Как только это произошло, ещё один приступ страха пронзил его тело — вместе с приливом адреналина, который снова затуманил его разум.

— Отпусти меня, — прорычал он, выдёргивая руку из пальцев Торека. — Сделка расторгнута.

— Я уже заплатил тебе, брат, — напомнил ему Торек.

— Ты получишь свои деньги обратно, — рявкнул Ревик. — Все до последнего гребаного пенса. А теперь отпусти меня, пока я не причинил тебе боль в ответ, брат. Почему-то я думаю, что тебе это понравится меньше.

На этот раз Торек почти не колебался, прежде чем отпустить руку Ревика.

— В чём дело? — спросил он приглушённым голосом. — Что случилось?

Ревик закончил застёгивать ремень, пытаясь контролировать свой свет.

— У тебя есть место, откуда я мог бы совершить прыжок? — спросил он.

Торек снова поколебался.

На его красивом лице промелькнуло замешательство.

Ревик также почувствовал боль, как будто другой видящий всё ещё приходил в себя после того, что они делали, может быть, даже тяжелее, чем сам Ревик. Ревик боролся с желанием ударить другого мужчину или, может быть, просто встряхнуть его.

Прежде чем Ревик успел снова накричать на него, Торек внезапно пришёл в себя.

В тот момент, когда его золотистые глаза прояснились, он кивнул.

Один раз. Решительно.

Свет Торека изменился за те же секунды, став более жёстким, похожим на разведчика.

— Да. Я отведу тебя, — он мотнул головой в сторону. — Следуй за мной, брат.

Должно быть, он тоже что-то послал женщине своим светом, потому что Ревик взглянул, как она слезла со стола, всё ещё обнажённая, затем подняла руки и обратилась к толпе, которая начала роптать и бормотать своё неодобрение по поводу прерывания шоу.

Ревик не стал задерживаться, чтобы послушать.

Он последовал за Тореком со сцены, даже не потрудившись перед уходом взять свою рубашку со стула.

Глава 13. Беспомощный

Торек отвёл его в одну из задних комнат.

Он указал на высокую кровать, но Ревик уже направлялся к ней, проверяя конструкцию в комнате, пока укладывал своё тело. Он вытянулся, морщась от следов на спине, и только тогда понял, что оставил гарнитуру в кармане рубашки, всё ещё висевшей на стуле на той сцене.

Это не имело значения. Он не мог откладывать это ни на секунду.

Он использует свой свет, чтобы запечатлеть всё, что произошло.

В любом случае, он не должен был использовать технику для записи своих прыжков с Элисон.

— Конструкция здесь безопасна? — спросил Ревик.

— Да, — подтвердил Торек, кивнув один раз в манере видящих. — У нас здесь правительственные чиновники, брат. Дипломаты. Мы не можем позволить себе не иметь безопасности во всех отношениях.

— Ваши люди следят за конструкцией? — уточнил Ревик, поворачивая голову.

— Нет.

— Ты уверен? — потребовал Ревик. — У меня не может быть никаких записей этого…

— Я абсолютно уверен, брат. Не волнуйся, — Торек колебался. — Тебе нужна пара?

Ревик поднял глаза, только тогда по-настоящему заметив, что видящий остался в комнате, задержавшись у двери.

Ревик почти не колебался.

— Нет, — сказал он. — Убирайся отсюда на хрен, — поколебавшись, он добавил. — Пожалуйста… и спасибо тебе. Я верну тебе деньги, как только выйду. И ещё за пользование комнатой.

Однако Торек отмахнулся от этого, и в его золотистых глазах появилось напряжение.

— Ты отработаешь это, — сказал он ему. — Мне не нужны наличные, брат.

Вспышка боли, исходящая от Торека, достигла света Ревика в достаточной мере, чтобы напугать его.

Ревик также не стал зацикливаться на этом.

К тому времени он уже ознакомился с основами конструкции, отметил отсутствие записывающих устройств — по крайней мере, тех, которые он мог почувствовать, если, конечно, он почувствовал бы их все, учитывая, кем и чем был Торек — и точно определил её физическое местоположение.

Он не стал ждать.

Он прыгнул.

***

Боль живёт там для него…

Она с силой поражает его в тот момент, когда он оказывается в том другом месте.

На мгновение он вынужден справляться с этой болью.

Он не делает паузы в своей работе, чтобы разобраться с болью.

Он разделяет свой разум, назначая задачи из какой-то более высокой, ясной, бесстрастной части себя, части, которая внезапно переключается в режим военной разведки, рассматривая ситуацию с этой более высокой точки зрения и оценивая её соответствующим образом.

Он расщепляет своё сознание ещё до того, как совершает свой первый прыжок.

Первое отделение или ветвь ищет её брата Джона, используя какую-то меньшую, но одинаково сфокусированную часть его света. Однако Ревик почти не сосредотачивает на этом внимание своего сознательного разума.

Его сознательный разум сфокусирован исключительно на том, чтобы найти её, определить её местонахождение в физическом мире.

Он чувствует её повсюду вокруг себя.

Он чувствует её интенсивно, отвлекающе, раздражающе — и, кажется, ещё сильнее в тот момент, когда покидает своё тело.

С другой стороны, он всегда чувствует её.

Он чувствует её независимо от того, где он сейчас находится. Он чувствует её в тот момент, когда какая-то часть его света тянется к ней. Он чувствует её, когда его свет не тянется к ней — постоянное присутствие в глубине его сознания, на фоне его света.

Иногда он клянётся, что чувствует её, потому что она тянется к нему.

Но он никогда не чувствовал этого так сильно, как в этот день.

По всем этим причинам ему не нужно искать её свет.

Он чувствует её. Проблема не в том, чтобы чувствовать её.

Кажется, он просто не может получить о ней никакой информации в физическом мире, по крайней мере, никакой конкретной, неопровержимой. Это что-то новенькое. Обычно он может найти её и таким образом. Это требует некоторой концентрации, но обычно занимает очень мало времени. Более того, кажется, что это с каждым разом требует всё меньше и меньше концентрации и времени.

Однако сегодня он не может её увидеть.

Он не может её найти.

Когда ему не удаётся извлечь из её разума много полезной информации, он переключает частоты, пытаясь использовать полу-пространственный слой её aleimi-света, чтобы найти её тело в физическом мире. Это он начал делать ещё до того, как выгнал Торека из маленькой комнаты для секса.

Ещё до того, как он прыгнул, он искал её.

Это всё равно занимает больше времени, чем обычно. Это занимает слишком много времени.

Тем не менее, он находит её.

Она там, где он видел её мельком, когда был на той сцене.

Она на том же месте, но теперь у него есть нечто большее, чем визуальное сопровождение.