Ведьма для охотника (СИ) - Чащина Татьяна

Я как раз размышляю, с чего это в моем внутреннем диалоге Юрий то на “вы”, то на “ты” проходит, когда хозяин кабинета вскидывает на меня хмурый взгляд, словно мои мысли читает.

Удобный момент! Надо сказать… Что-то сказать такое… Но не успеваю, он говорит спокойно и устало даже:

— Сядь на диван, пожалуйста.

— Ноги раздвигать? — язвлю я.

— В этом кабинете все делают по приказу, — все так же спокойно отвечает он, — ноги раздвигают, рот раскрывают… Садятся. Так что садись. Пока.

Глава 29

Я раскрываю рот, задыхаясь от возмущения и дикого желания высказать этому лесному медведю все, что о нем думаю.

В этот момент мне категорически плевать на то, к каким последствиям приведет моя грубость.

Потому что и без того все уже жутко. Я в жопе.

Все мои опасения подтверждаются.

Так что от пары резких слов ничего не поменяется, а я хоть пар выпущу.

Но ответить ничего не успеваю, потому что в кабинет вбегает напряженная и даже, кажется, немного напуганная секретарша.

Красивая, как и все они тут, худая.

Где они так худеют? Ни сиськи, ни письки. Но зато уверенность в своей красоте и женственности.

— Георгий Николаевич, Кравец пришёл.

— Спасибо, Светлана Викторовна, пригласите и сделайте два кофе, — спокойно отвечает ей Юрий и поднимается из-за стола, чтобы встретить гостя.

Я закрываю рот и благоразумно убираюсь с его дороги, элегантно присаживаюсь на диван, специально устраиваясь так, чтоб видеть всю картину целиком.

Очень интересно, что же там за гость такой высокий, что секретутки в обморок падают от напряга, а сам хозяин медной горы из-за стола изволят встать.

Кравец оказывается мужчиной лет пятидесяти, с порочным, очень говорящим лицом. Да-да, я умею иногда разбираться в людях. Да и разбирать тут нечего, бандита в костюме вычислить не особенно сложно.

Товарищ из ада, моего личного ада, как оказывается впоследствии. Красивый синий костюм-тройка, крысиные глазки, высушенная, сморщенная физиономия.

Моментально примечает меня, щурится со значением и только после этого здоровается с хозяином кабинета на руку.

—Здравствуй, Геннадий Петрович,присаживайся, — кивает Юрий и садится обратно в свое кресло.

Кравец шагает к его столу, устраивается на стуле, который я до этого приметила для себя.

Косится на меня, неподвижной, элегантной статуей сидящую на диване.

Интересно, Юрий снизойдет до того, чтоб представить меня гостю?

Не снисходит.

Гад.

Сидит, смотрит на Кравеца с напряжением.

А тот, кстати, наоборот, мной очень даже интересуется.

— Это она? — кивает в мою сторону Кравец.

Выглядит это странно. Обсуждение от третьего лица, словно я — неодушевленный предмет.

— Да, моя невеста, — как само собой разумеющееся, отвечает Юрий, не бросив в мою сторону даже взгляда, спокойно изучая документы.

Закрывает их и откладывает в сторону папку, откидывается свободно на спинку кресла и изучающе разглядывает гостя.

Не особенно довольного, кстати.

— Юра, о таких вещах нужно предупреждать, — резко скрипит Кравец, нервно поводя подбородком.

— Я не могу всех предупреждать о своей личной жизни, — с расстановкой, спокойно отвечает Юра.

— А чем занималась твоя невеста, ты в курсе?

— Да, теперь в курсе. Девочки — они такие девочки… — нарочито небрежно отвечает Юра и упирается на собеседника жестким взглядом…. Я такого у него не видела никогда. И лицо очень сильно меняется в этот момент.

Словно не человек сейчас передо мной, а хищник перед прыжком, полностью уверенный, что охота его будет удачной. Всё же, эти властные мужчины невероятно опасны, прямо чувствуется на расстоянии. Даже дрожь продирает по телу… Ух! Конечно, только от ощущения опасности, напряженности момента.

И ни от чего больше.

Да-да, убеждай себя в этом, Юлька, будущая Апполинария.

Я настолько захвачена наблюдениями за переговорами, что не обращаю должного внимания на не согласованные со мной изменения в моем статусе, просто отметив для себя в мозгу галочкой на будущее. Да и не принимаю их всерьез. Юрию верить - себя не уважать, как оказывается. Мало ли чего скажет для убеждения оппонента. Мне вон, как красиво врал про отсутствие связи и собственное одиночество. Гад.

Прокручиваю в голове у себя все эти мысли, а сама невольно подаюсь вперед, даже дышать стараюсь через раз, чтоб не дай бог, не выгнали из кабинета и дали досмотреть шоу.

И бедра свожу сильнее, нивелируя тяжесть внизу живота. Эти хищные переговоры, это невольное напряжение между двумя зверями, когда невольно сравниваешь и понимаешь, что твой-то — круче всех. И обязательно сегодня напьется крови врага… Это горячей любой прелюдии в сексе!

Так, будущая Апполинария, тормози пока.

Тор-мо-зи…

Кравец явно собирается что-то ответить, но вбегает Светочка с кофе. На меня не смотрит даже, видимо уже смирившись с тем, что я тут прописалась на её диване. Здесь открывают рты и раздвигают ноги секретутки.

После ухода Светочки накал чуть-чуть спадает, и переговоры продолжаются уже в более спокойном русле.

Я не мешаю, не выстраиваю из себя бог весть кого, но слушаю очень внимательно.

Раз не выгоняют, значит на то есть причины…

Напряжение все же ощущается, и чем дальше, тем больше мне не нравится происходящее.

Обсуждают меня.

Один продает, другой выкупает.

А я…

А я обтекаю сижу.

По моей гордыне проехались бронетранспортёром, размазали всю мою предприимчивость, всю мою самостоятельность. Показали, так сказать, мое место в этом мире больших денег и серьезных хищников.

А это очень больно, скажу я вам, когда ты всю жизнь сама по себе, и вдруг появляется мужчина ,который вот так с тобой жестко… Даже без предупреждения и предварительных ласк.

И конкретно сейчас этот мужчина меня выкупает в буквальном смысле этого слова. Что-то уступает Кравицу, и это немалые деньги, судя по эмоциям на крысином лице гостя.

Короче говоря, за время разговора я успеваю словить массу самых противоположных эмоций, от раздражения до страха, от ненависти до вожделения. И в итоге настолько выматываюсь, что даже перестаю бушевать внутри, находя во всем положительные моменты.

Я — тихое маленькое озеро в большом лесу. А никакой-нибудь цунами…

Меня только что выкупили…

То есть,я не попаду в тюрьму, я не буду терпеть все, что пережила это короткое время, в течение долгих двадцати лет.

Понятно, что за решеткой я бы не выдержала. Я бы погибла!

Бог мой, да я за пол суток превратилась в “багдадку”, а что было бы за двадцать лет? Я сто процентов бы не вышла оттуда человеком. Превратилась в зверя, и опять бы загремела туда, не успев выйти.

Будущее, настолько ясное, настолько легко прогнозируемое, что даже странным кажется, как я могла раньше этого не понимать? Не просчитывать такой простой, казалось бы, самый логичный вариант?

О чем я, блять, думала???

Меня сейчас Юрий выкупил в прямом эфире, можно сказать. Выпендрился?

Скорее всего, нет. Не тот масштаб, чтоб так мелко плавать.

Скорее всего, мне сейчас показывают наглядно, насколько я влетела.

Насколько жестокий и серьёзный человек хотел меня усадить за решётку. И что теперь мне следует молчать. И ноги раздвигать в благодарность, да?

— Юленька, встань пожалуйста, — слышу я голос Юры, и понимаю, насколько глубоко задумалась. Не заметила даже, что переговоры закончились.

Опустив глаза, я покорно встаю и оказываюсь ростом с Кравица. Он подходит ближе, нагло пялится на мою грудь.

— Поздравляю, — скрипит с неудовольствием, хватает мою ладонь и прижимается к ней мокрыми противными губами.

Стискиваю зубы.

Терплю.

Много ли у меня теперь возможностей сопротивляться?

Юрий хмурится, шагает к двери, без слов приглашая гостя следовать за собой.

Мужчины выходят в приемную, оставляя меня одну в кабинете.