Лиза Джонс - Шторм - это Стерлинг
- Стерлинг? - позвала Келли. - Что-то не так? Как она?
«Несгибаема», - подумалось ему. Она несгибаемая и смелая, и красивая.
- Учитывая то, что она только что очнулась, полагаю, от предсмертного забытья и заявила, что не являетсяторчком, - проговорил он, - я бы сказал, она пошла на поправку.
Келли прыснула со смеху.
- Отругала тебя, едва вернувшись с того света. Думаю, мне нравится эта женщина. А мы оба знаем, что ты заслужил нападок.
Стерлинг прошел к углу комнаты, где за столиком стоял мини холодильник, и, распахнув его, достал «Доктор Пеппер»[24] и охлажденный «M&Ms» - два предмета его обожания.
- А как ты оправдаешь свои нападки? – уточнил он, хватая содовую. – Делаешь вид, что тебя все устраивает?
Келли фыркнула.
- Мне известно, что так делаешь ты. На подсознательном уровне так борешься с ложным чувством отсутствия самоуважения.
Стерлинг скрипнул зубами - комментарий слышать было так же приятно, как ступать по битому стеклу.
- Я не больной, док, - заявил он. - Мы можем сосредоточиться на Бекки?
- О, - воскликнула она. – Кажется, я наступила на больную мозоль. Прямо вся кровоточит. Дамиан взломал базу данных с записями немецкого онкологического центра. Я попробую помочь ей, и рассчитываю, что в ответ она подсобит нам.
Дамиан… не слышать бы больше это имя! Стерлинг упал на стул и скрестил ноги на столе. Спустя десять минут Стерлинг повесил трубку, наслушавшись перед этим словесных упреков за то, что не взял у Бекки кровь, прежде чем дал дозу, а также подробную инструкцию о том, как Бекка заснет и не проснется, пока ее не разбудишь.
Стерлинг бросил телефон на стол и посмотрел на Бекку, которая лежала в нескольких от него шагах. При виде ее стеснило желудок. Такая невинная во сне – нежная и женственная.
Он снова взял телефон и позвонил своему приятелю Эдди, который работал в департаменте Лас-вегасской муниципальной полиции, и велел пробить двух торчков. Телефон упал обратно на стол, а взгляд – на Бекку в постели.
Во всем теле гудела напряженность, и дабы рассеять ее, Стерлинг принялся крутить в руках опустевшую содовую, а вместе с ней закрутилось и сознание. Глаза наблюдали за вращением банки, а не пялились на Бекку. В постели. А в голове мысли о, ну-у, Бекке в постели с ним, хотя, скорее всего, она возненавидит его, когда проснется. Хуже всего то, что она может оказаться спутницей жизни другого.
Он перестал вертеть банку. Это не имело паршивого смысла. Соединение жизней трансформировало целиком и полностью. Айс не вызвал бы ломку. На сим рассуждении Стерлинг чертыхнулся и откинулся на спинке стула. Может, нет? А вдруг у джитэков айс вызывает дополнительный всплеск энергии?
Стерлинг резко поднялся. Он подошел к кровати - мужчина, задавшийся определенной целью. Бекка лежала на боку, и он приблизился к ней со спины. Колени опустились на матрас. Пальцы погрузились в волосы и отодвинули их в сторону.
Она зашевелилась, перевернулась на живот. Будучи ренегатом, человеком, который всегда знал, чего хочет, он решил довести дело до конца. Стерлинг полностью привстал на кровати, склонился над ней и отодвинул волосы с шеи, оттуда, где должна была находиться метка уз жизни – вытатуированный круг в центре еще одного круга, что доказало бы, что Бекка принадлежала другому мужчине, незыблемо связанная с ним физически в жизни и смерти. Пред ним предстало кремово-белое совершенство нежной кожи, и Стерлинг испустил тихий вздох облегчения. Метки уз жизни нет. Не в силах устоять, мужчина провел пальцами по оголенному местечку у основания шеи. Он стал на шаг ближе к возможности ей доверять. И ему хотелось… большего, чем полагалось.
- М-м-м-м-м, - промычала Бекка. – Как хорошо.
Она опять замурлыкала. Нежно так. Обольстительно. Как женщина своему любовнику.
Его рука застыла там же, на ее зашейке; мучительное влечение взбунтовавшихся гормонов и чистая, испепеляющая жажда ахнули сквозь тело, заставляя затвердеть член. Стерлинг сделал вдох, уговаривая себя отодвинуться. Накачанная наркотиком, Ребекка спала. Он начал отползать, но тут Бекка схватила его за руку, а потом перевернулась. Заморгала, фокусируясь на нем.
- Ты пришел за мной, - прошептала она. – Я верила, что ты придешь.
На лице появилось не понимающее, озадаченное выражение, как будто говорившее, что она дома, но на звонки не отвечает. Девушка еще пребывала в полудрёме, пожалуй, даже испытывала последствия ломки. Скорее всего, не видела его. Небось кого-то другого лицезрела. Но по тому, с какой надеждой Бекка на него уставилась и облегчению, так и захлестывающего ее, Стерлинг не собирался лишать ее покоя. Девушка и без того прошла через многое. Она заслужила отдых.
- Я пришел, - заверил он ее и подоткнул одеяло. Стремительно и неумолимо в комнате стал сгущаться воздух. Его пальцы прошлись по её щеке. – Отдыхай… так ты выздоровеешь.
Бекка вытянула руку и, обхватив его руку, подтащила ее к себе на грудь и переплела его пальцы со своими. Его сердце замерло от интимности жеста, и когда она прижалась подбородком к его пальцам, а ресницы затрепетали, смыкаясь, смысл послания стал ясен. Она не намерена позволять ему уйти.
Стерлинг не знал, как реагировать, и отчего в груди появилось ощущение, будто на него с высоты шарахнулось тысячефунтовое стальное ядро. Он был парнем трах-тибидох, как-нибудь-увидимся, не закомплекосованным сексапилом – неизбежное зло ренегатов. Несправедливо, ты тут каждый день жизнью рискуешь, и являешься лишь парнем на быстрый перепих. Привечаешь смерть. Смеешься над смертью. Особенно, когда только из-за знакомства с тобой под удар поставлена женщина, привлекшая внимание Адама. Итак, Стерлинг сделал то, что посчитал правильным, и он избегал близости – не везло ему как-то с отношениями. Мать его покинула. Отец тоже. Бабушка, что уж тут говорить – и та умерла, правда, перед этим лет десять не пила и была счастлива, после того как он ее оставил. Хватить философствовать – Стерлинг с Беккой здесь и сейчас, и не уверен, что найдет в себе силы вырваться.
Между ними есть связь, немая, отчетливая связь. Может, потому что Бекка, как и он, каждый день сражалась со смертью. Только в отличие от Стерлинга, который делал это по собственному выбору, у Бекки выбора не было. Рак отнял его у нее, а теперь это сделал Адам. Она самостоятельно поставила себе этот страшный диагноз. Ее мать переехала в Европу, повторно выйдя замуж, и жила в блаженном вакууме, который, подозревал Стерлинг, Бекка не решалась разрушить новостью о раке.
Стерлинг с осторожностью расположился на матрасе лицом к Бекке, ноги параллельно ее. Несколько мгновений он изучал темные полумесяцы длинных ресниц, лежащих на идеальной бледной коже, сей образ отпечатался в его сознании, и мужчина сомкнул глаза. От перевозбуждения эмоции забурлили, и в Стерлинга ворвался жар от ее близости, поглощая, пронесся ветерком, напоминающим легкий летний бриз. Мысленно он дал себе клятву, что Бекка не проснется в первый же день после освобождения из лап смерти в полном одиночестве. Она пробудится, лежа лицом к нему. И Стерлинг впервые с тех пор, как у него отняли Бекку, погрузился в спокойный сон.
