Лилия Батршина - Глаз дракона
— Это дом Любомира Ораева, — ответил ровным спокойным, без признака заинтересованности или, напротив, неудовольствия, голосом мужчина. — Хозяин сейчас в доме, я сын его, Святослав.
— Добро, — согласно кивнул приезжий. — Мне бы с отцом твоим потолковать.
— О чем? — Святослав подошел к нему и посмотрел с едва уловимым интересом.
— О девушке, которая живет здесь, Ладой зовут, — ответил приезжий. — Сестрой она тебе должна быть.
— Нет здесь больше Лады, — голос Святослава похолодел, помертвел, глаза потускнели. — Два года уж как нет. На том свете ее ищи.
— Что с ней случилось? — сдвинул брови приезжий.
— В лес ушла и не вернулась, — ответил Святослав все тем же мертвым голосом, но в нем ясно прозвучала до конца не изжитая боль и скорбь. — Знать, звери лесные задрали, как бабка ее ни учила с ними ладить. Говорил я ей…
Святослав опустил голову и замолк. Девушка за спиной приезжего спрыгнула с лошади, примотала узду к ограде и подошла к мужчине. Некоторое время смотрела на Святослава, потом подняла руки и сняла вуаль. На тонких губах дрожала робкая радостная улыбка.
— Хорошо ли ты помнишь сестру свою, Святослав? — мягким тихим голосом спросила она. Святослав резко вскинул голову и огромными, ошалевшими глазами уставился на нее. Девушка рассмеялась и спросила: — А помнишь ли, как ты ей выговоры устраивал, когда она людей лечила, да в сердцах такое бросал, что при людях повторить стыдно? Помнишь ли, как ты ей сказал однажды, что едва ей семнадцать стукнет, ты отца уговоришь ее замуж за первого же выдать, кто посватается? Помнишь ли, как в детстве ее, маленькую, брал с собой на рыбалку, как играл с ней да возился, а однажды подарил маленькую деревянную лошадку, что сам выстругал? Помнишь, Святослав?
— Лада… — сиплым шепотом выдохнул Святослав. И вдруг во весь голос крикнул: — Лада!
Он перемахнул через ограду одним прыжком, бросился к девушке и, схватив ее за плечи, расцеловал и прижал к себе. Потом подхватил ее на руки, поднял вверх, спустил на землю и огромными блестящими глазами посмотрел ей в лицо, светящееся радостью. На его крик из дома выбежала еще одна девушка, окликнула его, он вздрогнул и крикнул только: «Лада вернулась!» Девушка ахнула, метнулась обратно в дом и выскочила на крыльцо вместе с пожилым, но весьма крепким седым мужчиной и женщиной так же в летах, с седыми волосами, видневшимися из-под платка. Через секунду вся семья обнимала и целовала Ладу, засыпала ее вопросами, где же она была целых два года, мать и сестра лили счастливые слезы, даже отец украдкой смахнул слезинку. Лада улыбалась и ничего не отвечала, горло сдавило от радости снова увидеть своих родных, слезы сверкали в глазах.
Наконец, когда восторги поутихли, вспомнили о втором приезжем, который все это время стоял рядом со своим конем, сложив руки на груди, и, улыбаясь, наблюдал за ними.
— Кто ты, добрый человек? — спросил отец Лады.
— Сонэр Элаверст Рэйкон, — представился приезжий.
— Мой муж, — улыбнулась Лада.
На несколько минут все онемели. Первым очнулся наиболее непробиваемый для любых новостей Святослав.
— И… когда же вы поженились? — запинаясь, спросил он.
— Два года назад, — ответила Лада, все так же улыбаясь и глядя сверкающими счастливыми глазами на брата. — Он меня похитил, представляешь? Я травы пошла собирать, а он как выскочит! И увез меня, далеко-далеко, так далеко, что я вам даже весточки прислать не могла. А вот недавно я уговорила его приехать сюда вас навестить да сказать, что жива я и что все у меня хорошо. И у тебя, отец, прощения попросить да благословения.
— Благословения?! — медленно повторил отец, глядя на Сонэра взглядом, наливающимся гневом. Сонэр быстро и решительно подошел к ним, взял Ладу за руку и прижал к себе от греха подальше. Посмотрел на старика темными, властными и мощными глазами.
— Что хочешь со мной делай, отец, — проговорил он. — Хочешь, плетью бей, хочешь, в лицо плюнь — стерплю. Знаю, что виноват. Но не думал, что вы по доброй воле мне Ладу отдадите, мне, чужому да незнакомому, а жизни мне без нее не было. Она ничего не знала о том, что я задумал, я ее без ее ведома украл, но она меня простила и по своей воле за меня замуж пошла. Простите и вы. Она жена мне, дочь у нас, внучка ваша, и вторую она под сердцем носит. Да на сердце-то камень у нее, что вы ее здесь за мертвую считаете, вот и приехали мы, чтобы вы зря слезы не лили.
— Прости, отец, — Лада жалобно посмотрела на старика и, опустив глаза, повертела на пальце кольцо. — Я тебе говорила, отец, что пойду только за любимого, за того, кто по сердцу придется, помнишь? Сонэр мне — как свет для травинки, им одним и живу…
— Мне Лада больше воздуха нужна, отец, — продолжил Сонэр, твердо глядя в глаза старика. — Я ее сам не обижу, а другому кому руки повыкручу, кто ее тронуть посмеет. Поверь.
Старик внимательно посмотрел в глаза ему, потом заглянул в лицо Ладе, покряхтел и сказал:
— Что ж, верю. Верю! — и сам первый улыбнулся. Вслед за ним улыбнулась Лада и приподнял уголки губ Сонэр. Старик подошел к воротам и приглашающее махнул рукой. — Проходите в дом, гости дорогие, устали, небось, с дороги. А ты, Лада, сейчас сядешь с нами да расскажешь все по совести да по чести, как он с тобой обращается. И коли скажет она что плохое, Сонэр, то уж не взыщи, плеть со стены сниму!
— Не взыщу, — улыбнулся Сонэр и повел Ладу, обняв за плечо, к ее дому. С опозданием на два года, но ведь лучше поздно, чем никогда!..
