Кровавая схватка (ЛП) - Прайор Линдси Дж.

— А теперь что удумала? — спросил он, когда она направилась к гардеробу.

Она стянула с себя халат и достала футболку, чёрный свитер и военные штаны.

— Ты собираешься куда-то пойти?

— Совершенно верно, я ухожу.

Одеваясь, она сунула телефон в карман брюк.

— Куда?

Она встретила его встревоженный взгляд.

— А ты как думаешь, куда?

Он схватил её за руку, когда она проносилась мимо него.

— Ни за что. Ты не вернёшься в этот клуб.

— Рассвет наступит в ближайшие пару часов. Моя младшая сестра сейчас в этом клубе. И я собираюсь заполучить её.

— Разве ты не слышала, что сказала Эбби? Она велела тебе залечь на дно. Фия, это может поставить под угрозу всю операцию. Это, чёрт возьми, наверняка поставит под угрозу твоё место в операции.

— Я больше никого не впутываю.

Дэниел захлопнул дверь, как только она её открыла.

— Ты знаешь лучше, что это.

— Что я знаю, так это то, что моя сестра в беде.

Дэниел потащил её обратно к столу и снова взял в руки фотографию Алиши.

— Она прекрасно выглядит, — сказал он с нажимом. — Пока мы разговариваем, она, вероятно, уже на пути домой. Ты врываешься туда и можешь пустить всё дело коту под хвост. Хоть раз в жизни подумай о том, что ты делаешь. Дай этому ещё двадцать четыре часа. Дай этому время, пока мы не получим более чёткую картину.

— У Алиши может не быть двадцати четырех часов. Я иду в клуб, — сказала она. — И я забираю её оттуда. Сейчас же.

ГЛАВА 9

София открыла глаза и увидела шафрановые оттенки заходящего солнца, перевернулась на спину и обнаружила, что Джаск ушёл.

Она откинула пуховое одеяло и подошла к окну, доски пола были тёплыми от послеполуденного света.

Джаск был на лужайке, одетый в толстовку и спортивные штаны. Он пробегал по лужайке, спиной к ней, ветерок развевал его волосы.

Она обхватила руками шею, свернулась калачиком на подоконнике и стала наблюдать за ним.

Он опустился, чтобы отжаться, она насчитала двадцать раз, прежде чем он снова поднялся и возобновил свой бег. Но на этот раз он пробежал всего половину дистанции, прежде чем остановился, чтобы расстегнуть молнию на своей толстовке и сорвать её, обнажив чёрную майку, облегающую каждый изгиб его торса.

Она присвистнула со вздохом, испытав боль разочарования, а затем прилив смущения из-за того, как она вела себя несколько часов назад.

И чувство смущения только усилилось, когда она увидела, как маленькая девочку бежит к нему. Она была хорошенькой крошкой с длинными светлыми локонами, которые слишком сильно напоминали женщину, которую она видела в столовой… женщину, которая сейчас приближалась к Джаску с другой стороны лужайки.

Джаск наклонился вперёд и, подхватив ребёнка, с лёгкостью поднял его на руки, каждый мускул напрягся, когда он поднял её над головой. Маленькая девочка истерически хихикала, когда он, поддерживая её за плечи и лодыжки, без усилий поднимал и опускал, как будто занимался тяжёлой атлетикой.

Светловолосая женщина тоже засмеялась. Её волосы развевал послеполуденный бриз. И когда она поравнялась, Джаск опустил ребёнка обратно на землю только для того, чтобы обнять блондинку за плечи и нежно поцеловать её в висок, а ребёнок снова ускакал прочь.

Она никогда по-настоящему не задумывалась об этом раньше — иметь семью. Но осознание того, что теперь она серрин, болезненно укололо. Семья теперь никогда не будет возможна, её серринность делала её бесплодной. Она ещё не была уверена, что это имеет значение. Но она всё равно никогда не представляла, что у неё будут дети. Лейла была олицетворением матери. Алиша бы приютилась где-нибудь с каким-нибудь любящим партнером и, вероятно, в равной степени завела бы целый выводок своих идиллических мини-её.

Ещё до своей серринности Софи всегда знала, что всё равно никогда не станет достаточно взрослой, чтобы иметь детей. Она бы продолжала оставаться безответственной тётей, вечно отправляющейся в свои приключения. Если она когда-нибудь проживёт достаточно долго, чтобы увидеть своих племянниц. Если Лейла и Алиша проживут достаточно долго, чтобы родить их.

Теперь, наблюдая за Джаском с ребёнком и его парой, она чувствовала себя ещё большей чужачкой, чем когда-либо. Альянс утверждал, что представители третьего вида были причудой природы, но, стоя у окна и глядя наружу, она только лишь убедилась в том, во что всегда верила — что именно она была уродом.

Альянс приложил к этому руку. Дело было не просто в том, чтобы уметь что-то делать; дело было в том, чтобы быть частью чего-то. И эта потребность лишь усилилась, когда она увидела перед собой сообщество. Замкнутое сообщество, столь же самодостаточное и взаимозависимое, каким оно казалось внешнему миру.

Ликаны, возможно, и были малочисленным видом, но они были очень сплочёнными. Это то, что сделало их такими могущественными. Такими непроницаемыми. И было нелегко держать под контролем дикий вид — их насчитывалось более двухсот. Но под руководством Джаска, с его политикой абсолютной нетерпимости, они справились. И, казалось, справились неплохо.

Она наблюдала, как маленькая девочка подбежала к Корбину, который спускался по ступенькам, чтобы присоединиться к ним. Он укачал её в своих объятиях, а затем осыпал поцелуями.

Они явно были близки, Джаск и Корбин. Восхитительно. Оба всегда прикрывали друг друга.

Хотя она, возможно, и подколола Джаска по поводу его решения раскрыть правду о подставе ОКТВ, даже она знала, что он поступил правильно. Он сделал то, то ему представлялось единственно возможным, когда виновные в жестоком убийстве Араны Мэллой были осуждены — особенно когда предполагаемая связь Кейтлин Пэриш с Кейном поставила обвинения под сомнение. Джаск сделал то, что было правильно для его стаи, чтобы обеспечить свободу двум своим.

Женщина отстранилась от Джаска только для того, чтобы нежно поцеловать Корбина в губы. Второй по старшинству рукой скользнул вниз по её талии и похлопал по заду.

Её сердце подпрыгнуло.

Блондинка была не с Джаском, она была с Корбином. И, судя по тому, как ребёнок отреагировал на Корбина, она тоже была его.

Она знала, что ей не место чувствовать облегчение, но ничего не могла с собой поделать.

Корбин, не спеша поднялся, по ступенькам вместе с блондинкой и ребёнком, оставив Джаска одного, пинать газон.

На этот раз она почувствовала более глубокую внутреннюю боль — боль от ощущения знакомого одиночества.

Но сочувствие было опасным. Особенно сейчас.

Как бы то ни было, когда Джаск взглянул на солнце, а потом последовал за ними по ступенькам, желудок Софии сжался от беспокойства. Она поспешила в ванную и пригладила волосы. Без особого результата она схватила расчёску, которую видела в ящике стола, и быстро расчесала боб до блеска. Она почистила зубы и направилась обратно в спальню.

Она примостилась на краешке подоконника, ожидая, что Джаск появится в любой момент. Но он не пришёл.

Несколько минут спустя, испытывая разочарование сильнее, чем ей хотелось бы, она побрела в гостиную. Там, на стульях у окна, была развешана одежда — женская одежда. Она перебрала три туники, прежде чем её отвлёк шум, доносившийся из открытого окна впереди.

Услышав крики, она проскользнула между креслами и выглянула на улицу.

За зданием был ещё целый клочок земли, может быть, в пару акров. Участок был окружён колючей проволокой, в отличие от остальной части комплекса, и за ним виднелись кирпичные стены.

Группа собралась вдоль края того, что выглядело как какое-то размеченное поле. На обоих концах на металлических лесах высотой в семь с половиной метров располагались выступающие сверху обручи.

Игра вот-вот должна была начаться — она слышала это по крикам и возбуждению.

Джаск и Корбин, находившиеся среди группы примерно из двадцати других игроков, занимали позиции с обоих концов.

Она зачарованно наблюдала, как всё началось. Были задействованы три мяча размером с футбольный мяч — один овальный, два круглых. Было две команды, обе боролись за верхние и нижние линии, а также боковые. Несколько мячей попали в обручи, ликаны двигались с удивительной скоростью и ловкостью, когда они стремились наверх.