Связанные кровью (ЛП) - Майлз Рори

Их генетическая мутация самая слабая, а это значит, что если ее полностью обескровили, она мертва.

Я проверяю ее пульс и выдыхаю с облегчением, когда чувствую слабый пульс. Она едва жива, но не мертва. Я могу с этим работать.

— С ней все в порядке? — Вопрос Маттео стал неожиданностью, учитывая, что Лейси всегда его раздражала.

— Она будет жить.

Когда я отвечаю, я смотрю ему в глаза и вижу мешанину эмоций, которую он чертовски хорошо скрывает. Хорошо, что наши люди не исцелились и не проснулись, иначе его внешний вид встревожил бы их всех.

Он кивает.

— Хорошо.

Маттео идет проверить остальных, оставляя меня помогать Лейси.

Я кусаю свое запястье и прижимаю его к ее губам, раздвигая их и проводя пальцем по ее горлу, заставляя ее сглотнуть. Моя кровь поможет ей исцелиться и придаст сил.

Через минуту я снова проверяю ее пульс и рад, что он становится более ровным и сильным. Я даю ей еще глоток своей крови, прежде чем зализать рану, чтобы заклеить проколы.

— Прости за это, Лейс. — Я стягиваю рубашку через голову и вытираю ею липкую кровь.

Никто не говорил, что дружить с вампиром — это гламурно.

— С тобой все будет в порядке, маленькая ведьма, — шепчу я и снова кладу пальцы ей на шею. Ее пульс теперь намного сильнее.

Знания о том, что она выздоравливает, мне достаточно, чтобы оставить ее и проверить родителей Деми и Зандера.

Кольт стоит на коленях над телом Зандера и смотрит на беспорядок, который Никс устроила на его шее. Он наклоняется и осторожно поворачивает голову охотника, чтобы она выровнялась правильно, и сжимает губы вместе.

— Швы помогут ему быстрее восстановиться, — говорит Кольт, когда я подхожу.

— Они будут только мешать. Он выздоровеет через несколько часов.

— Мне это не нравится.

Я пожимаю плечами.

— Мне тоже, но это лучшее, что мы можем сделать.

— Я когда-нибудь говорил тебе, что мне не нравится, когда ты груб?

Я с сомнением смотрю на него и качаю головой.

— Я рад, что ты еще жив.

Это затыкает ему рот. Его зеленые глаза мерцают от растерянности. Обычно мы не выражаем друг другу свои эмоции. Даже кодекс братства не умирает вместе с бессмертием.

Он обрабатывает мой комментарий, кивает и отводит взгляд.

Хорошо, заметьте себе: не говорите Кольту, что любите его окольными путями. Ему становится не по себе. Я начинаю отходить, но он останавливает меня, кладя руку мне на плечо.

— Бессмертие не имело бы смысла без тебя.

Я улыбаюсь.

— Я тоже тебя люблю, Кольт.

Он смотрит на меня и отталкивает.

— Нет ничего плохого в том, чтобы чувствовать некоторые эмоции, Кольт.

Не обращая на меня внимания, он садится на корточки рядом с Зандером и смотрит на рану, которая едва начала затягиваться.

— Это как кипяток.

— Что? — он спрашивает.

— Если ты будешь смотреть на чайник, это займет больше времени.

— Мама! Папа!

Крик Деми заставляет меня отвернуться от злобного взгляда Кольта. Она мчится туда, где Маттео поднимает на руки ее отца, положив одну руку ему на плечо.

— Отойди от него, — рычит она, забирая отца у Маттео и отталкивая его назад.

На долю секунды на лице Маттео мелькает боль, прежде чем его черты становятся жесткими и нечитаемыми. Это просто означает, что он изо всех сил старается не чувствовать. Эвелин и Алисса стоят в стороне, наблюдая за кровавой сценой. Они работают вместе и начинают собирать изувеченные части тел, идентифицируя их владельцев.

Только вампиры исцелятся. Я насчитал как минимум двенадцать кормилиц, которые не вернутся.

Никс сильно ударила по нам. Мы были слишком самоуверенны, полагая, что Сиско — наш единственный враг. Мы взяли с собой сильнейшие эскадрильи, оставив слабым защищать базу.

Любой враг воспользуется возможностью напасть на нас. Я смотрю на Маттео, наблюдая, как он отходит от Деми и ее родителей, которые сейчас крепко обнимаются и плачут.

Бедный дурак. Он чертовски не в своей стихии. Бомба правды Никс здорово испортила отношения между ним и Деми. Я не знаю, как ему теперь выбраться из немилости.

Я также не понимаю, почему он не рассказал мне или Кольту о том, что он делал вместе с Никс. Когда он вернулся после боя много лет назад, он был весь в крови.

Мы оба знали, что он помогал убивать охотников. Маттео никогда не говорил об этом ни слова. Он просто кивнул головой и пошел привести себя в порядок, делая вид, будто это был всего лишь еще один день.

Спустя некоторое время Никс ушла в подполье, и атаки прекратились. Мы все продолжали жить своей жизнью, полагая, что она убила всех охотников, потому что их нигде не было.

Деми бросает на него взгляд, наполненный слезами, через плечо матери.

Если бы в комнате не было ее родителей, я думаю, она попыталась бы его убить. Не то чтобы я ей позволил. Маттео — мой прародитель и мне как брат. Как бы сильно она его ни ненавидела, я не могу позволить ей убить его навсегда.

А это значит, что наша жизнь будет адом, пока они не помирятся.

Великолепно..

Маттео

Я встречаю ее полные ненависти глаза, проглатывая результаты своих действий и проклиная себя за такую глупость.

Взгляд Деми прищуривается на меня, когда она обнимает маму, между ее бровей образуется сердитая складка. Я делаю несколько шагов назад, давая ей пространство, потому что, когда я нахожусь рядом с ней, она только злится. Ей нужно время, чтобы осмыслить ситуацию, прежде чем я попытаюсь объяснить, что случилось с ее отцом.

Большинство существ боятся меня. Боятся моего гнева или наказания, если они напортачат. Теперь роли поменялись.

Она не боится меня.

Она меня просто презирает.

Я сделал слишком много ошибок с Деми. Я держал это в секрете, зная, что она разозлится, когда узнает.

Почему я ей не сказал?

Потому что я упрямый идиот. Я не хотел смотреть в лицо ее боли. Однако я не только снова сталкиваюсь с этим, мне также приходится считаться с тем, что я предаю ее доверие и храню от нее секреты.

Знает ли она, что ее отец убил мужа и дочь Никс?

Изменит ли ситуацию то, что я в конце концов пытался ее остановить? Гнев Никс был настолько велик, что она не могла думать логически. Истребление целого вида не вернет ее семью.

Я знал это.

Никс этого не понимала.

Я отпускал это слишком долго. Я знаю, что мне следовало вмешаться и остановить ее раньше, но к тому времени, когда я решил что-то сделать, охотники почти исчезли, а Никс все еще не нашла человека, убившего ее семью.

— Что ты здесь делаешь? Я думала, ты закончил убивать охотников. — шипит на меня Никс, присев на крышу и наблюдая за улицей внизу.

Она одна. Обычно ее сопровождает дюжина или около того вампиров, включая меня, но после такого количества смертей даже вампиры устают убивать.

Она стала безрассудной в своей жажде мести. Она выпотрошенный охотник за охотником, но никогда не тот, кто заслуживает ее гнева.

— Что ты думаешь, Никс? Это безумие. Ты уже убила слишком многих. Как долго ты будешь его искать? Скольких ты убьешь?

Трое охотников смеются, проталкиваясь через дверь бара тридцатью этажами ниже. Мужчины выпили и не чувствуют, что хищник наблюдает за ними.

— Я нашла его, Маттео.

Ее слова, произнесенные шепотом, настолько слабы, что я почти не слышу их.

Я смотрю вниз и вижу охотников.

— Ты нашла его, — говорю я, повторяя ее слова, когда меня снова накрывает гнев. Один из этих мужчин убил ребенка.

Ее голубые глаза наливаются черной кровью, а темные волосы развеваются на ветру.

— Охотники забрали мою семью, Маттео. Если ты не собираешься помочь мне исправить ситуацию, держись подальше от меня.

Она спрыгивает с уступа, падает на землю и приземляется на тротуар перед охотниками.