Связанные кровью (ЛП) - Майлз Рори

Я морщу нос.

— Демоны?

— Больше похожи на призраков. Мама вздыхает.

— Мужчина и молодая девушка. Это действительно трагично: представьте, что вы проводите часы бодрствования в аду с исчезающим образом людей, которых вы любили.

Ее муж и дочь попали в ад. Потому что они вампиры или из-за того, что они сделали, когда их обратили? Я не совсем уверена, что ад, о котором я узнала, такой же, как тот ад, который пережили мама и папа.

— Мне очень жаль. — Я отвожу от них взгляд. — Это все моя вина.

— Дорогая, в чём твоя вина? — спрашивает мама, выскакивая из-под руки отца и садясь рядом со мной на кушетку.

Сделав глубокий вдох, я закрываю глаза, готовясь рассказать им правду.

— На меня напали возле клуба. Я убила волка в порядке самообороны… что привело к тому, что Кровавая мафия взяла меня в качестве залога, но когда они узнали, что в моей крови есть что-то особенное, они решили, что хотят меня оставить. Лекси пришла меня искать и чуть не умерла, когда от нее кормились. Тебя похитили из-за меня, и теперь Зена в опасности. — Я тяжело вздыхаю. — Я не контролировала себя. Я боролась и пробивалась сквозь эти последние несколько месяцев, чтобы выжить, и все, что я сделала, привело к тому, что люди, которых я люблю, пострадали.

Папа хмурится.

— Что ты сказал о том, что Лекси — кормилица?

Я даю им быстрое и грязное объяснение.

Моя мама сжимает руки на коленях.

— Мне нужно поговорить об этом с Дианой.

— Нет, мам, Грейсон помог справиться с этим. Лекси ничего не помнит и больше никогда не подойдет к вампиру ближе чем на двести футов. Если Диана узнает, это может усугубить ситуацию, особенно если она попытается читать Лекси лекцию о дружбе с вампирами.

Она кивает.

— Хорошо, милая. Если ты думаешь, что с ней все в порядке.

— Она жива.

Чего не могу сказать о Тайре.

— Мне очень жаль, — говорю я снова, на этот раз тише. — Я должна была послушать тебя. Я не подумала, прежде чем действовать… Я… я стала причиной смерти моей подруги Тайры.

Теперь, когда они здесь, каждая эмоция, которую я сдерживала внутри, вспенивается и подползает ближе к поверхности, предупреждая меня, что они готовы вырваться из меня. Все мои страхи, неуверенность в себе, сожаления и чувство вины.

— О, Деметрия, что бы ты ни сделала, что бы ты ни думала, что могла бы сделать по-другому, это не твоя вина.

Мама крепко обнимает меня, похлопывая по спине. Я позволила единственной слезе скатиться по моей щеке. Как бы мне хотелось, чтобы то, что она сказала, было правдой.

Все, что произошло за последние несколько месяцев, произошло из-за меня.

— Расскажи мне больше об этой особой крови, Деми.

Я отстраняюсь от мамы и смотрю на отца.

Он улыбается.

— Я всегда знал, что ты особенная.

Когда он подмигивает, я не могу сдержать смех.

— Это длинная история… возможно, мне стоит начать с самого начала.

Они успокаиваются, пока я объясняю каждую деталь: от ухода моей настоящей мамы до связи с вампирами.

Папа выглядит более чем недовольным, узнав, что технически я встречаюсь с тремя вампирами, но мама тут же говорит ему, что мы можем поговорить об этом позже.

После того, как я все объяснила, я заказываю для них немного еды, поскольку они голодны, и жду на кухне, пока они по очереди принимают душ.

Кто-то стучит в мою дверь, когда мой отец выходит из спальни.

— Я разберусь с этим, — говорит он строгим голосом.

— Это моя квартира. — Я подхожу к двери, но останавливаюсь, когда он бежит — буквально бежит — чтобы остановить меня.

Разве он не помнит весь наш разговор о суперскорости?

Он указывает на меня.

— Никто тебя не спрашивал, Деми. Я сказал, что открою.

— Хорошо, хорошо.

Я следую за ним до двери и стону, когда вижу Грейсона, ожидающего на другой стороне. Его губы растягиваются в самой располагающей в мире улыбке, и он протягивает руку моему отцу.

— Я Грейсон, парень Деми, приятно познакомиться, Роберт.

Папа усмехается, пожимает ему руку и скрещивает руки на груди. — Грейсон, да? Я много о тебе слышал, и, честно говоря, мне это не нравится. Кто дал вам право похищать мою дочь?

Глаза Грейсона метнулись на меня.

— Э-э, мне было приказано, сэр.

— Да, я тоже слышал об этом придурке.

— Папа, — говорю я, хлопая себя ладонью по лбу. — Пожалуйста, впустите Грейсона, вас слышат буквально все в здании, включая Маттео.

Повернувшись, он пристально смотрит на меня.

— Я не боюсь какого-то босса вампирской мафии, нет, сэр, я не боюсь. Ты слышишь меня, Маттео? Я не боюсь тебя, кровосос.

Он сейчас кричит, поэтому я затыкаю ему рот рукой.

— Один, спаси нас. Папа, ты собираешься втянуть нас всех в неприятности.

Он выпячивает грудь.

— Я бы хотел увидеть, как он попробует их устроить.

Да, в этом весь смысл папы-защитника. Хотя мне нравится, что он чувствует необходимость защитить свою девочку, это слишком и немного неловко, учитывая, что я уже дважды убила Маттео.

Мне вряд ли нужен человек, защищающий мою честь.

И все же это папа.

— Я люблю тебя, — говорю я, покачивая головой. Затем я обнимаю его и сжимаю достаточно сильно, чтобы он застонал.

Со вздохом напряжение в его мышцах ослабевает, и он похлопывает меня по спине.

— Я тоже тебя люблю, девочка Деми.

— Можем ли мы впустить вампира?

Папа бормочет что-то о том, что их всех настигнет карма, от чего улыбка Грейсона становится еще шире.

— Сэр, я хотел бы извиниться за то, что я сделал с вашей дочерью. Честно говоря, она хорошо справилась с возмездием для всех нас. Что ж, возможно, кому-то из нас нужно немного больше, но она преподала нам с Кольтом хороший урок смирения.

— Конечно, она так и сделала, я ее хорошо обучил. — Папа гладит меня по голове, и я съеживаюсь.

Должно быть, все это какой-то извращенный сон. Как, черт возьми, мой отец сказал мне, что я хорошая девочка за то, что заставил вампиров заплатить за то, что они схватили меня и попытались убить?

— О. Мой. Бог. Кто этот миленький вампир, который стучится в дверь моей дочери? — Мама выходит со свежевымытыми волосами, в мешковатых спортивных штанах и свитере.

Грейсон опускает голову.

— Мэм.

Моя мама раскрывает руки, отталкивая нас с папой в сторону, чтобы Грейсон мог неловко вступить в ее объятия. Ее глаза светятся чем-то, что я видел только один раз. Когда Норин, крутая мамаша-сука, сказала ей, что ей следует бросить распродажу выпечки в средней школе, потому что корочка ее пирога слишком рассыпчатая, мама встала с приклеенной улыбкой и ударила женщину по лицу.

Она обвинила в этом ПМС.

Мне кажется, она не такая спокойная и собранная, как изображает, особенно когда кто-то оскорбляет ее пирог.

— Грейсон, ты можешь…

Мама бьет его прямо в живот.

— Это за то, что планировал ее убить.

— Черт.

— …заходи, — заканчиваю я.

— Я думаю, это заслужено, — говорит Грейсон, потирая место, в которое она ударилась, как будто оно причиняет боль. Я знаю, что это не так, но ради нее он устраивает хорошее представление.

Мама похлопывает его по руке.

— Сейчас мы квиты. Заходите, Грейсон, мы заказали еды. — Затаив дыхание, она бросает на меня обеспокоенный взгляд. — Может ли он есть еду?

— Да, он может есть еду и не говори о нем так, будто его нет, мама.

Она бросает на него застенчивый взгляд.

— Прости меня, я все еще так много узнаю об этом мире.

О, вот она решила использовать свои манеры. Женщина ударила его не более шестидесяти секунд назад.

Ну, вы знаете, как говорят, какая мать, такая и дочь.

Грейсон

Пообщавшись с родителями Деми во время их позднего ужина, я извиняюсь и прошу поговорить с Деми.