Измена. Вернуть истинную (СИ) - Солт Елена

Последнее задание — финальный круг по полосе препятствий.

— Кто придёт к финишу последним, получит пятьдесят штрафных баллов, — объявляет Арран. — Приготовились. На старт, внимание, марш!

Яркое солнце печёт голову и слепит глаза. Более резвые одногруппники уносятся вперёд. У меня же совсем не осталось сил.

— Лея! — машет рукой Мэл, подгоняя.

— Соберись, тряпка, давай! — подбадривает Ри.

Мотаю головой и еле перебираю ногами.

— Не ждите… меня…

А лучше прибейте, чтобы не мучилась! Потому что… Больше не могу, вообще никак…

Придерживаю рукой бок. Перехожу с бега на быстрый шаг. Хочется пить. И чтобы всё это поскорее закончилось.

Вдалеке маячит Арран с карманными часами в руке и видится свет в конце туннеля: конец полосы препятствий.

Первая группа адептов финиширует. Прикладываю ладонь козырьком и смотрю вперёд. Да, так и есть, Ларс, Диган, за ними Фоган с блондинками и ещё другие парни.

Останавливаюсь, упираюсь ладонями в колени, сгибаюсь пополам. Слышу только, как шумят кроны деревьев в лесу неподалёку и как кровь стучит в ушах. Во рту пустыня и очень хочется пить.

Провожу ладонью по лбу, собирая капельки пота.

Оглядываюсь. Надо же, не я последняя! Приглушённо ойкнув, Чах Пахри падает на траву.

— Ты в порядке? — спрашиваю у парня.

Тот сидит на траве, низко опустив голову, и держится за ногу.

Подхожу к нему.

— Эй? Чаз? Тебе помочь?

Протягиваю руку. Тот принимает. Стараюсь не обращать внимания на то, что его ладони холодные и мокрые, а костлявые пальчики цепко обхватывают моё запястье. В нос ударяет едкий запах пота.

Чаз поднимает голову. Сквозь спутанные жирные пряди волос виднеются маленькие чёрные глазки, которые обдают меня неожиданной злобой.

Хочу отдёрнуть руку, но не успеваю. Чаз, с неожиданной для его комплекции силой вдруг дёргает меня на себя, и ловко делает подсечку ногой.

Я взмахиваю руками и падаю, больно приземляясь на пятую точку.

Чаз вскакивает на ноги и резво убегает вперёд.

Я понимаю, что меня провели. Ах, так? Ну, держись!

Злость и обида прибавляют сил. Слышу, как впереди девочки скандируют моё имя. Мы с Чазом последние. Один из нас получит штрафные баллы. И это точно буду не я!

Остаётся бревно и финальные двести метров, на которых я его обойду, как пить дать! И больше жалеть не буду! После такого!

Чаз первым справляется с бревном. Спрыгивает вниз. Оглядывается, как раз в тот момент, когда по нему иду я, растопырив руки в стороны для равновесия.

Самое сложное позади. Вот сейчас я спрыгну вниз, и сделаю по прямой этого неблагодарного предателя!

Чаз словно тоже понимает это. Вместо того, чтобы бежать вперёд, застывает у основания бревна, смотрит на меня, не мигая, своими жуткими глазами. Мне кажется, что в его руках вспыхивает крохотное чёрное плетение.

А потом у меня в мозгу раздаётся чёткая команда: «Падай!», а грудь обжигает раскалённым углём.

Удивлённо распахиваю глаза. Беспомощно взмахиваю руками и лечу с бревна прямо вниз, успев заметить спину Чаза, бегущего со всех ног к финишу, а потом ногу пронзает дикая боль, что-то твёрдое подлетает к затылку и всё вокруг меркнет.

12. Лазарет

Лея.

Резкая боль в ноге взрывает сознание острой вспышкой. Сильно пахнет травой. В лесу поют птицы.

— Сраная бездна! — вырывается изо рта на полувздохе.

Как же больно! Солнце слепит глаза, вынуждая вновь зажмуриться. Морщусь и пытаюсь дотянуться до ноги и сесть.

— Лежи! — солнце заслоняет чья-то тень, мне на грудь ложится мужская рука, останавливая.

Я мигом узнаю этот голос, и с ним не поспоришь.

Прислоняю ладонь к глазам козырьком. Арран. Опустился на колено, навис надо мной. Губы плотно сомкнуты, брови нахмурены.

Уверенным жестом по-хозяйски ощупывает меня всю. Шею, ключицу, грудь, рёбра, бёдра, колени.

Шиплю, когда он касается лодыжки.

— Только нога? — спрашивает отрывисто, смотрит хмуро.

— Да! — закусываю губу, чтобы не стонать в голос.

— Я посмотрю.

Вокруг нас начинает образовываться толпа. Мне не нравится…

— На три шага назад все! Живо! Раз, два, три! — рявкает Арран.

Сразу становится свободнее, больше воздуха и света. Вокруг слышен шёпот, но приблизиться больше никто не решается.

Левой рукой Арран приподнимает и удерживает моё бедро, правой стягивает сапог, осторожно и медленно.

Жмурюсь изо всех сил и кусаю костяшки пальцев. Мамочки, как же больно!

— Потерпи, почти всё, — шепчет хрипло, глядя на меня с беспокойством и непривычным сочувствием.

Выдыхаю с облегчением, когда ногу овевает ветерок: всё. Арран склоняется над моей ногой и осторожно прощупывает лодыжку.

Возмущённо шиплю от боли и пытаюсь отдёрнуть ногу, но он не даёт.

— Пошевелить пальцами можешь? — спрашивает с тревогой в голосе.

Приподнимаюсь на локтях. Смотрю на опухшую лодыжку. Пошевелить получается только мизинцем.

— Всё, не двигайся. Видимо, трещина или перелом, — констатирует мой «лекарь» себе под нос.

Моя ступня почти целиком помещается в его огромной ручище. Арран хмурится и, задумавшись, проводит большим пальцем по моей лодыжке. От этого невинного прикосновения я на миг даже забываю о боли.

А в следующую секунду снова пытаюсь отдёрнуть ногу. И снова он не даёт. Второй рукой сжимает моё бедро, фиксируя его на месте.

— Спокойно, мисс Виальдо, — рычит угрожающе, прожигая меня недовольным взглядом синих глаз.

Тёмных, как небо перед грозой. Затем поднимает голову к окружившим нас адептам:

— Представление окончено, занятие тоже. Все свободны.

Никто не двигается с места. Арран играет желваками, его ноздри раздуваются.

— Я сказал, пошли все вон отсюда! — рявкает громко и зло. — Живо!

Даже я вздрагиваю и втягиваю голову в плечи. Адептов как ветром сдувает. Шум удаляющихся ног стихает вдалеке в направлении раздевалок.

— Так, теперь с тобой, мисс неуклюжесть.

Он наконец отпускает мою лодыжку. Закатывает рукава белоснежной рубашки ещё выше и трёт ладони друг о друга, разогревая их.

Уверенными жестами Арран создаёт идеально-красивое, чистое и ровное светло-голубое охлаждающее магическое плетение третьего уровня.

Против воли любуюсь мужскими руками, способными создавать такое сложное волшебство. Крепкими жилистыми руками с проступающими венами.

Мою ногу словно окутывает холодок, затягивая и фиксируя лодыжку.

Боль отступает, становится приятней и легче.

— Теперь порядок, — кивает Арран, подхватывает мой сапог, а затем и меня саму.

Одной рукой берёт под задницу, не преминув задержаться на ягодицах дольше, чем требуется, а второй рукой под лопатки.

— Обними меня, — приказывает низким хриплым голосом.

— Что? — пищу испуганно и прижимаю ладони к груди, пытаясь закрыться в комочек.

— Бездна! — Арран склоняется к самому моему лицу, обдавая мятой и терпко-пряным мужским одеколоном. — Обхвати меня за шею! Держись и сама, хотя бы немного.

— Эмм… ладно, как скажешь! — осторожно тянусь к его мощной шее.

Обвиваю её подушечками пальцев.

Ойкаю испуганно, когда Арран легко встаёт вместе со мной на руках.

Инстинктивно обнимаю его сильнее, прижимаясь к груди. Горячей и твёрдой. Чувствую щекой жар его тела. Ощущаю стук сердца в такт шагов.

Перебираю пальчиками его жёсткие пепельно-серые волосы, пробираюсь сквозь них к мощной напряжённой шее.

И так уютно в кольце его рук. Так тепло и надёжно. И хочется закрыть глаза, не думать ни о чём, довериться.

Стоп.

С этим проблема. Потому что доверие точно не про нас — проносится в голове горькая мысль. Напрягаюсь. Хочется отодвинуться и уйти, да кто бы мне дал?

— Тебе ещё не надоело? — раздаётся над ухом недовольный низкий голос.

— Что именно?

— Всё! — раздражённо кивает в сторону раздевалок, в которых скрылись адепты, ведёт подбородком. — Эта тупая игра слегка подзатянулась, тебе не кажется? Что дальше? Расшибёшь себе голову? Или останешься без глаз, м?