Мэгги Стивотер - Мэгги Стивотер Превращение
Я не знал, что делать.
— Что с тобой? — спросил я, не ожидая ответа, и не получил его. — Я сейчас принесу тебе тайленол или еще что-нибудь. Аптечка в ванной?
Она лишь тихонько заскулила. Это было жутко.
Я склонился, чтобы взглянуть на ее лицо, и тут я почувствовал его.
Запах волка.
Волка, волка, волка.
Запах волка.
От Грейс.
Нет, невозможно. Наверное, это пахло от меня. Только бы это пахло от меня!
Я склонил голову к собственному плечу и принюхался. Потом поднес к носу ладонь, ту самую, которой касался ее лба.
От нее пахло волком.
У меня оборвалось сердце.
Дверь распахнулась, и в комнату хлынул свет из коридора.
— Грейс? — послышался голос ее отца. Вспыхнул свет, и его глаза остановились на мне. Я сидел на кровати рядом с ней. — Сэм?!
15
Я даже не видела, как папа вошел в комнату. Я поняла, что он здесь, лишь когда до меня откуда-то издалека, словно сквозь толщу воды, донесся его голос:
— Что здесь происходит?
Голос Сэма лился, казалось, в такт боли, которая скручивала меня. Я обняла подушку и уставилась в стену. Сэм отбрасывал размытую тень, папа — более темную и резкую. Они мельтешили туда-сюда, то сливаясь в одно большое пятно, то снова разделяясь надвое.
— Грейс. Грейс, — повысил голос папа. — Не делай вид, будто меня здесь нет.
— Мистер Брисбен, — начал Сэм.
— Я тебе… я тебе покажу «мистера Брисбена», — загремел папа. — Как у тебя вообще хватает наглости смотреть мне в глаза, когда ты за нашей спиной…
Мне не хотелось шевелиться, потому что с каждым движением огонь у меня внутри разгорался все яростней, но я не могла допустить, чтобы папа произнес это вслух. Я обернулась к ним, морщась от невыносимой боли в животе.
— Папа. Пожалуйста. Не говори так с Сэмом. Ты ничего не знаешь.
— И ты тоже хороша! — напустился на меня папа. — Мы доверяли тебе целиком и полностью, а ты обманула наше доверие.
— Пожалуйста, — взмолился Сэм, и я увидела, что он стоит у кровати в штанах и футболке. Кулаки у него были сжаты так, что побелели косточки. — Я понимаю, вы на меня злитесь, можете злиться и дальше, я вас ничуть не виню, но с Грейс что-то не так.
— Что здесь происходит? — вклинился мамин голос. Внезапно в тоне ее послышались странные разочарованные нотки, и я подумала, что Сэм будет уничтожен. — Сэм? С ума сойти.
— Пожалуйста, миссис Брисбен, — сказал Сэм, хотя мама как-то просила, чтобы он звал ее Эми, и обычно он так к ней и обращался. — Грейс очень горячая. У нее…
— А ну-ка отойди от постели. Где твоя машина?
Папин голос снова зазвучал откуда-то издалека, и я стала смотреть на вентилятор на потолке над кроватью, воображая, что он включился и овевает мой покрытый испариной лоб.
Передо мной появилось мамино лицо, и я ощутила прикосновение ко лбу ее ладони.
— Солнышко, ты, похоже, и вправду температуришь. Мы слышали, как ты кричала.
— У меня что-то с животом, — выдавила я, стараясь не открывать рот слишком широко, чтобы не выпустить то, что рвалось из меня наружу.
— Пойду поищу градусник.
Она скрылась из виду. Папа с Сэмом продолжали бубнить что-то невразумительное. О чем они вообще могли говорить? Вернулась мама.
— Попробуй сесть, Грейс.
Я попыталась и вскрикнула. Изнутри меня рвали когтями. Мама протянула мне стакан воды, озабоченно глядя на термометр.
Стакан выскользнул из моей безвольной руки и с глухим стуком упал на пол. Сэм, стоявший у двери, вздрогнул и обернулся. Мама посмотрела на стакан, потом на меня.
Мои пальцы продолжали сжимать невидимый стакан.
— Мама, кажется, я действительно заболела, — прошептала я.
— Вот именно, — сказал папа. — Сэм, бери куртку. Я отвезу тебя к твоей машине. Эми, измерь ей температуру. Я возьму телефон.
Я вскинула глаза на Сэма. У него было такое лицо, что у меня защемило сердце.
— Пожалуйста, не просите меня оставить ее в таком состоянии.
Я задышала чуть быстрее.
— Я не прошу, — отрезал отец. — Я приказываю. Если хочешь когда-нибудь еще увидеть мою дочь, сейчас же уходи из моего дома, потому что я так сказал.
Сэм запустил пальцы в волосы и, зажмурившись, сцепил руки на затылке. На миг все в комнате затаили дыхание, ожидая, что он сделает. Вся его поза выражала такое напряжение, что взрыв казался неминуемым.
Он открыл глаза, а когда заговорил, я едва узнала его голос.
— Не смейте… не смейте так говорить. Не смейте угрожать мне такими вещами. Я уйду. Но не смейте…
Договорить он не смог. Я видела, как дернулся его кадык, и, по-моему, произнесла вслух его имя, но он уже вышел в коридор, а мой отец вышел следом.
Мгновение спустя мне показалось, что я услышала, как взревел двигатель папиной машины, но на самом деле это была мамина машина, а я сидела на заднем сиденье. Лихорадка пожирала меня заживо. За окном машины проплывали в холодном ночном небе звезды, а я была такая маленькая, такая одинокая, и мне было больно. «Сэм, Сэм, Сэм! Где ты?»
— Солнышко, — отозвалась с водительского сиденья мама. — Сэма здесь нет.
Я проглотила слезы и стала смотреть на звезды, тающие за горизонтом.
16
В ту ночь, когда Грейс увезли в больницу без меня, я наконец вновь обратил свой взор на волков.
То была ночь множества крошечных совпадений, которые переросли в нечто большее. Не стань Грейс плохо именно в ту ночь, не вернись в тот вечер ее родители домой раньше обычного, не застукай они нас, не реши я поехать обратно к Беку, не услышь Изабел на заднем дворе Коула, не привези она его ко мне, не будь в Коуле поровну от торчка, придурка и гения — как сложилась бы жизнь?
У Рильке есть стихи:
Помедлить, даже любуясь любимым, нам не дано.[4]
Я уже тосковал по ощущению руки Грейс в моей руке.
С тех пор ничто больше не было как прежде. Ничто.
После того как мы с отцом Грейс уселись в машину, он довез меня до узкого переулка за магазином, где я оставил свой «фольксваген». Маневрируя, чтобы не задеть зеркалами за выстроившиеся по обеим сторонам мусорные бачки, он молча остановился прямо за моей машиной. Моргающий свет фонаря озарял его лицо. Я тоже молчал; мой рот был накрепко запечатан едкой смесью вины и гнева. Какое-то время мы просто сидели в машине, потом вдруг пришли в движение дворники, и мы оба вздрогнули от неожиданности. Видимо, он случайно установил их на работу в периодическом режиме, когда включал поворотники на въезде в переулок. Дворники еще раз проехались по уже чистому стеклу, прежде чем он спохватился и отключил их.
