Дракон проснулся (СИ) - Чернышова Инесса

— Благодарю, ваше величество, у меня теперь много времени на раздумья, и я счастлива, что приношу пользу там, где нужнее.

— Превосходно, — пробормотал король и подёрнул плечом, как делал всякий раз, когда нервничал. О его судорогах было известно всем придворным, но мы делали вид, что их не замечаем.

Бедняга-кузен, рождённый от сифилитика, унаследовал от отца нервический темперамент, а от матери склонность в каждом сказанном слове подозревать издёвку. Я помнила его тонким подростком высокого роста, он боялся заговорить со всяким, кто поднимал голову, дабы взглянуть в лицо наследника.

После мы не виделись. Кузен постоянно хворал, а его мать старалась оградить единственного сына от всякого дурного или просто любопытного взгляда. Теперь же, когда он стал королём, ему приходилось бывать на людях чаще, чем виделось в самых дурных кошмарах.

Король превратился в высокого, темноволосого мужчину, на лице которого застыло выражение испуга и неприязни. Он был бы привлекателен, если бы не верхняя губа, расщеплённая надвое.

Думаю, король страдал от косых взглядов в свою сторону, и тем сильнее ненавидел всех, кто пытался попасться ему на глаза.

— Побудьте с нами, ваше величество, — улыбалась его мать и старалась вести себя как можно естественнее, чем ещё более отталкивала короля.

— У меня много дел, — бросал он в сторону, когда положенные этикетом четверть часа истекали.

Стоило его сутулой фигуре исчезнуть за позолоченными дверьми, как по залу проносился общий вздох облегчения. Смех, музыка и радость снова возвращались к людям, и лишь королева Клотильда хмурилась чаще и становилась невыносимо-раздражительной.

Я это заметила в одно мгновение, но сторонние печали и раньше не затрагивали мою душу, а теперь и подавно. Я старалась избавиться от ощущения, что исполняю чужую волю.

Король ещё не покинул нас, но уже искал повода удалиться, будто для этого ему вообще требовался повод. Если бы могли поговорить по душам, я бы сказала: «Вы король, вы можете править так, как того пожелаете, и даже если сожжёте эту землю дотла, никто не посмеет роптать на ваше право. Не позволяйте матери править вами. Не позволяйте никому поднимать головы».

Но мы почти не разговаривали. А кокон вокруг всё закручивался и становился плотнее, вскоре мне было уже сложно дышать. Я не знала, что тому причиной, но чувствовала на себе взгляд этого странного господина, сидевшего за столом по левую руку от Оливии Лаветт и улыбающегося её жеманству.

Мне же становилось то жарко, то холодно. Вероятно, всему виной проклятый алмаз, нашёптывающий: «Имя есть всё».

Если я немедленно не предприму что-либо, то погибну. Или превращусь в ледяную статую.

— Ваше величество, — шепнула я королю, милостиво усадившему меня рядом с собой, только бы очутиться подальше от матери. — Вы по-прежнему прекрасно танцуете?

Неучтиво и глупо, но я знала Рафаэля, я единственная видела в нём того застенчивого и неуверенного в себе юношу, для которого было легче умереть, чем не оправдать возложенные на него ожидания.

— К чему вы это?

Он удивлённо поднял брови.

— Пригласите меня на танец, вам никто не посмеет перечить, — прошептала я и посмотрела королю в глаза. Неучтиво, рискованно, где это видано, чтобы вдова, особенно невенчанная, посмела открывать первый танец! Но я надеялась не только на удачу!

А на то, что своенравная магия, поселившаяся в моей крови с рождения, придёт на помощь. И, как ни странно, это произошло.

Я почуяла источник другой силы и потянулась к ней как кролик за удавом. Та магия была настолько мощной по сравнению со всем, с чем я соприкасалась ранее, что я испытала непреодолимое желание немедленно отпустить свою силу на волю и позволить ей взять над собой контроль.

Глупо, опасно. Я видела, как расширились зрачки кузена-короля, как он не может отвести от меня взгляда, чувствовала его страх и неспособность сопротивляться. На это способны немногие, но у короля своя магия, прилипающая к избраннику Богов в момент коронации. Однако сейчас она была для меня не прочнее печенья, крошащегося в руках.

Я разминала его в пальцах, ощущая каждую частичку, они цеплялись за кожу, но я трудилась изо всех сил, чтобы стереть их в пыль, не обращая внимание на раны, причиняемые защитной магией. Крошка превратилась в стекло, царапая мой барьер защиты. Хорошо, что я выпустила силу наружу, иначе бы уже сейчас порадовала королеву-мать своим беспамятством.

— Вы всё можете, ваше величество, — язык заплетался, мне стало сложно ухватить нить разговора, ещё немного — и упаду в черноту.

И каждый раз, как я была готова это сделать, чья-то невидимая рука поддерживала меня, толкая в спину и заставляя выныривать на поверхность липкой воды.

— Вы спасёте меня, один только вы, — закончила я и опустила глаза.

— Ваше величество, пора открывать танцы, многие в этом зале ждут именно их, а не скучных посиделок у вдовы, — голос королевы Клотильды был похож на пощёчины, от чего мои щёки запылали.

Она не слышала, о чём мы говорили, но, разумеется, король всегда приковывает взгляды, а уж мать ревностно следит, чтобы никто не перешёл границы приличия.

Говорят, она даже фавориток выбирает самолично, и если раньше я в этом сомневалась, почитая Клотильду за жертву, терпеливо дождавшуюся своего часа, то теперь поняла, что слухи о необычном течении болезни покойного короля были не так уж безосновательны.

— Конечно, — чуть заикаясь, ответил король и бросил салфетку на стол. — Пусть будут танцы. Я желаю пригласить кузину, леди Ниару Морихен!

2

Она танцевала так, словно ноги не касались пола, и в воздухе витал аромат её духов, как золотистая пыльца, медленно опускающаяся в воздухе и оседающая на пальцах. Я узнал его. Именно он разбудил меня и заставил сжечь дотла ту небесную сигару, именуемую дирижаблем.

А Ниара Морихен порхала по паркету как ни в чём не бывало, будто её жених, а я теперь точно знал, кто погиб в тот день из-за неё, ничего не значил в ледяном сердце.

Восточные ведьмы рождаются с замком на груди: ты можешь делать для неё всё, можешь стать для неё всем, но любят они только свою власть над тобой. А если не обращаешь внимания на красавицу, она заставит тебя забыть обо всём на свете!

Ниара, Геранта — они слеплены из одного теста. Они суть одного ведьмовского рода, для которого нет и не будет ничего ценного настолько, чтобы бояться это потерять. Кроме власти.

Вот и сейчас Ниара любезничала с королём, и мне захотелось обратиться и сжечь дотла всё вокруг. «Шипастая роза» — проклятое место, оно притягивает ярких и зловещих бабочек, вроде Ниары, порхающей по паркету во вдовьем наряде.

Я достаточно изучил современные танцы, чтобы понять, насколько они отличаются от прежних, и всё же при первых звуках испытал сомнение в том, что запомнил всё достаточно хорошо. А ошибиться не имел права, мне следовало произвести благоприятное впечатление на ту, кто ценит любые плотские радости.

— Вы пригласите меня? — Оливия была раздосадована и не желала это скрывать, но я жестом велел ей замолчать. Не до неё, никто сейчас был мне не нужен, я смотрел только на темноволосую ведьму, улыбающуюся королю.

Все её движения были преисполнены грации и отточены до совершенства, но это как раз не удивляло, многие леди с рождения постигали науку танцев, влекло иное: какая-то скрытая пружина, спрятанная в ней. Она была так похожа на Геранту, но в то же время я понимал: нет, иная.

Погибну, если прикоснусь к её коже, возьму за руку, но я уже всё для себя решил.

Я хотел разобрать её по частям, проникнуть в душу, чтобы понять, что так тянет меня, что заставляет как мотылька лететь на огонь, который опалит крылья, оставив только безобразное тельце, силящееся взлететь снова. И место этому сожжённому кавалеру только под развалинами забытого замка.

Танец закончился, и Ниара присела в реверансе. Король проводил её на место к вдовствующей королеве, и та, поджав губы, принялась выговаривать подопечной. Ниара выслушала, склонив голову, а потом посмотрела на королеву-мать, и та резко отвернулась, подав знак слугам, чтобы поднесли прохладительного.