Гейл Форман - Куда она ушла
- Что-то в этом роде.
- Значит, это будет прощальная прогулка?
С Нью-Йорком? Со мной? Немного поздновато для прощания со мной.
- Полагаю, можно сказать и так, — отвечает Миа.
Я молчу, будто действительно обдумываю ее предложение, будто взвешиваю все «за» и «против», будто еще не определился с ответом на ее приглашение. Затем пожимаю плечами и стараюсь не ударить в грязь лицом:
- Конечно, почему бы и нет?
Но я все еще с сомнением отношусь к автовокзалу, поэтому прежде чем войти внутрь, надеваю солнечные очки и кепку. Миа ведет меня вдоль отделанного оранжевой плиткой холла, аромат хвойного дезинфицирующего средства едва перебивает запах мочи, затем вверх по эскалатору мимо закрытых ставнями газетных лотков и ресторанов быстрого питания, снова вверх по эскалатору к неоновой вывеске БОУЛИНГ НА ДОСУГЕ.
- Мы на месте, — произносит она робко, но с гордостью. — После того, как я его случайно обнаружила, у меня вошло в привычку заглядывать сюда каждый раз, как я была на станции. А потом я стала приходить сюда, просто чтобы хорошо провести время. Порой сижу в баре, заказываю начос и смотрю, как люди играют.
- А почему сама не играешь?
Она слегка наклоняет голову на бок и стучит пальцем по локтю.
Ах, да, локоть. Ее ахиллесова пята. Одна из немногих частей тела, которая, казалось, не пострадала при аварии, не была замурована в слои пластыря, не была затронута ни иголками, ни швами, ни пересадкой кожи. Но когда она снова начала играть на виолончели в своей безумной попытке наверстать упущенное, в локте появились боли. Делали рентген и магнитно-резонансную томографию. Врачи не нашли никаких отклонений, сказали, что, возможно, это лишь ушиб или защемлённый нерв, и посоветовали ей сократить репетиции, что вывело Мию из себя. Она сказала, что если не сможет играть, у нее не останется ничего. А как же я? Помню, как подумал об этом, но так и не спросил. В любом случае, она проигнорировала врачей и продолжила играть через боль, и та либо отступила, либо Миа к ней привыкла.
- Несколько раз я пыталась затащить сюда ребят из Джуллиарда, но они не заинтересовались. Но это и не важно, — делится она со мной. — Я люблю само место. Как оно укрыто здесь от посторонних. Мне не нужно играть, чтобы понять его ценность.
Значит, твой дружок из Райского сада несоизмеримо выше засаленных забегаловок и кегельбанов?
Раньше мы с Мией часто ходили в боулинг, иногда вдвоем, иногда со всей ее семьей. Кэт и Денни были большими любителями боулинга, важная часть всего ретро-имиджа Денни. Даже Тедди мог выбить восемьдесят очков. Нравится тебе это или нет, Миа Холл, но в твой ДНК вплетена частичка гранжа[12], благодаря твоей семье. И, возможно, благодаря мне.
- Мы могли бы сыграть партию, — предлагаю я. Миа улыбается, а затем снова постукивает по локтю. Качает головой.
- Тебе не нужно бросать шар, — объясняю я. — Я буду бросать. А ты будешь смотреть, чтобы почувствовать весь кайф. Или даже я могу бросать шары за нас обоих. Мне кажется, тебе следует сыграть хотя бы одну партию здесь. Ведь это твой прощальный тур.
- Ты сделаешь это для меня? — И именно удивление в ее голосе изумляет меня.
- Да, почему нет? Я уже целую вечность не играл в боулинг.
Это не совсем правда. Несколько месяцев назад мы с Брин ходили в боулинг на какое-то благотворительное мероприятие. По некой достойной и важной причине мы отвалили двадцать тысяч баксов, чтобы снять дорожку на час, а к шарам даже не притронулись. Только пили шампанское, пока Брин активно сплетничала. То есть, кому в голову взбредет пить шампанское в боулинге?
Внутри «Боулинга на досуге» пахнет пивом и воском, и хот догами, и обувным дезинфектором. Именно так и должен пахнуть кегельбан. Дорожки с лихвой набиты необычайно непривлекательными компашками ньюйоркцев, которые, кажется, играют в боулинг ради самого боулинга. Они не смотрят дважды на нас, они даже и разу на нас не взглянули. Я бронирую нам дорожку и беру по паре туфель. Полное обслуживание.
Миа практически светится от счастья, обувая свою пару, и даже пританцовывает, выбирая дамский розовый шар-восьмерку, чтобы я кинул за нее.
- Что на счет имен? — спрашивает она.
Раньше мы всегда подписывались музыкантами: она выбирала панк-рок певицу ранней эпохи, а я — классического музыканта. Джоан и Фредерик. Или Дебби и Людвиг.
- Выбирай ты, — отвечаю я, потому что не совсем уверен, как много из прошлого нам разрешено воскресить. Пока не вижу, что за имена она вводит. И чуть не грохаюсь в обморок. Кэт и Денни.
Увидев выражение моего лица, она смущается.
- Они тоже любили играть в боулинг, — поспешно объясняет она, второпях меняя имена на Пэт и Ленни. — А так? — интересуется она немного чересчур воодушевленно.
На две буквы менее болезненно, думаю я. Рука снова трясется, когда я подхожу к дорожке с розовым шаром «Пэт», что, возможно, объясняет, почему я сбил только восемь кеглей. Мию это не волнует. Она визжит от восторга.
- Спэа[13] будет мой, — выкрикивает она. Затем берет себя в руки и смотрит вниз на ноги. — Спасибо, что взял мне туфли. Мило с твоей стороны.
- Нет проблем.
- Почему же никто здесь не узнает тебя? — спрашивает она.
- Зависит от обстановки и окружения.
- Может, ты тогда снимешь очки. Трудно разговаривать с тобой, когда ты в них.
Я и забыл, что они все еще на мне, и почувствовал себя глупо. Прежде всего, глупо за то, что мне приходится их надевать. Я снимаю очки.
- Так-то лучше, — произносит Миа. — Я не понимаю, почему классические музыканты считают боулинг «белой швалью»[14]. Это же так весело.
Не знаю, почему это глупое соревнование под лозунгом «Джуллиардские снобы против всех нас» порождает во мне волну бурлящего трепета, но что есть, то есть. Я сбиваю оставшиеся две кегли Мии. Она громогласно ликует.
- Так, он тебе понравился? Джуллиард? — интересуюсь я. — Оправдал он твои ожидания?
- Нет, — отвечает она, и снова я испытываю это странное чувство победы. Пока она не уточняет. — Превзошел.
- Вот как.
- Хотя поначалу все было не так гладко, я бы даже сказала — паршиво.
- Ну, это не удивительно, знаешь ли, учитывая все обстоятельства.
- В этом и заключалась главная проблема. «Учитывая все обстоятельства». Слишком уж много обстоятельств. Когда я только приехала, обстановка оказалась такой же, как и везде: люди были очень внимательны ко мне. Моя соседка по комнате была настолько внимательна, что не могла смотреть на меня без слез.
