Огонь в его ярости (ЛП) - Диксон Руби

Я встаю под струи и чувствую, как с меня стекает грязь последних нескольких дней. Я задыхаюсь от восторга, высвобождая свою руку из руки Сэма, чтобы вытереть капли с глаз. Это чудесное ощущение, и я машу ему рукой, приглашая войти.

— Да ладно тебе. Тебе это понравится.

Его глаза сужаются от моего игривого тона, и мгновение спустя он уже в душе вместе со мной. Струя недостаточно велика, чтобы попасть в нас обоих одновременно, поэтому я немного отодвигаюсь назад, чтобы поделиться. Моя нога скользит по скользкой ванне, и я чуть не падаю вниз, но он хватает меня как раз вовремя.

А потом я прижимаюсь к его телу, и мы оба мокрые.

Я втягиваю воздух, полностью осознавая, как мы прижаты друг к другу, и мокрая ткань моей футболки не ощущается как какой-либо барьер. Я чувствую исходящий от него жар сквозь тонкую ткань, чувствую, как двигается его тело, когда он обнимает меня сильной рукой за талию. Я практически чувствую, как в его груди зарождается урчание, когда он начинает это странное драконье мурлыканье.

Это… гораздо более интенсивно, чем я себе представляла. Я кладу руку ему на грудь и отодвигаюсь, пытаясь увеличить расстояние между нами. Однако Сэм этого не допускает. Одна большая рука ложится мне на ягодицу и прижимает меня к себе, и на его лице появляется выражение неистового удовольствия, его глаза цвета жидкого золота.

Наши губы так близко друг к другу, что я могу поклясться, что он вот-вот поцелует меня, и в это мгновение я хочу этого так сильно, что чувствую его вкус. Я приподнимаю подбородок, надеясь, что он сократит расстояние между нами, но он только трется своим носом о мой. А, точно. Клаудия упомянула, что Кэйл не знал, что такое поцелуи, когда они встретились. Как она его обучала? Как я могу показать Сэму, если меня саму никогда не целовали?

Но… конечно же, это не может быть так сложно, не так ли?

Я кладу руку ему на шею и тяну его вниз, совсем чуть-чуть, пока он не наклоняется ко мне. Затем я очень нежно провожу своими губами по его губам. Это не более чем легкое прикосновение, но я чувствую, как его тело напрягается напротив моего в ответ. Я отодвигаюсь, изучая его, и его глаза ярко-золотистые, веки тяжелые. Он сжимает губы, словно пытаясь ощутить мой вкус на своих губах, а затем наклоняется, прося о большем.

Мое сердце бешено колотится, и я смотрю на него снизу вверх, очарованная выражением его лица. Он выглядит таким же возбужденным, как и я, и когда я приоткрываю губы, он тянется к моему лицу и ласкает мой рот кончиками пальцев. Один коготь танцует рядом с моим носом, и когда он дотрагивается до меня, он царапает мне лицо.

— Ой! — Я отступаю, прижимая кончики пальцев к носу. На моих руках немного крови, но это не похоже на большую царапину. Это больно, но я полагаю, что это одна из опасностей поцелуя с драконом.

Сэм смотрит на свои когти, его ноздри раздуваются. Его глаза темнеют, и мгновение спустя он откусывает один коготь, затем другой, выплевывая обломанные кончики в сторону и наблюдая за мной. Я удивлена, что он так поступил, и то, как он смотрит на меня — так пристально — заставляет меня вздрогнуть. Как будто он избавляется от своих когтей, чтобы что-то мне доказать.

Когда откусывается последний кусочек, он сгибает руку, разглядывая свои подстриженные ногти. Следующий взгляд, которым он одаривает меня, полон решимости, и он делает шаг вперед и снова притягивает меня к себе, ухмыляясь. Он проводит пальцами по моей челюсти, явно довольный тем, что может прикасаться ко мне, не мешая своими когтями.

И, о, мне действительно нравится эта улыбка на его лице. У меня от этого слабеют колени.

Он притягивает меня ближе, положив одну руку мне на поясницу, а затем касается своими губами моих. Ответное покалывание пробегает по мне подобно молнии, заставляя меня поежиться. Это шокирует, как такое незначительное действие может заставить совершенно разные части моего тела загореться в ответ. Я словно чувствую его поцелуй глубоко между моих бедер, в месте, которого касалась только я.

Я всхлипываю и прижимаюсь губами к его губам, раздвигая свои, чтобы мы могли сделать поцелуй глубже. Я робко провожу языком по его рту и чувствую его ответный толчок. Он снова рычит, а затем его рука впивается в мою кожу головы, прижимая меня к себе, в то время как он с энтузиазмом скользит своим языком по моему. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Это скользко, горячо и интимно, и каждый раз, когда его язык касается моего, все мое тело покалывает от осознания. Это одновременно и слишком много, и недостаточно. Я пытаюсь прервать поцелуй на случай, если ему это не понравится, но он прижимается своими губами к моим, его язык снова переплетается с моим. С каждым прикосновением все по-другому. Я хочу никогда не останавливаться. Мои руки обвиваются вокруг его шеи, и мне все равно, что я прижимаюсь к нему своим мокрым, почти обнаженным телом. Меня не волнует, что он совершенно голый и человек-дракон. Меня не волнует ничего, кроме ощущения его губ на моих. Снова и снова наши языки переплетаются, и я осознаю в смутном тумане на задворках своего сознания, что издаю тихие стоны удовольствия с каждым движением его языка. Это заставляет меня задуматься… о других вещах. Более глубоких вещах.

Об огромной «штуке», которая прижимается к моему животу.

Сэм издает низкое горловое рычание, даже когда мы продолжаем целоваться, и одна рука скользит по моему мокрому бедру, затем забирается под футболку. Он стонет, обхватывая ладонями мою голую попку, как будто только сейчас осознает, что я сняла с себя почти все. Я тоже невероятно возбуждена и мокрая. От поцелуев у меня между бедер разливается тепло, и мне хочется прижаться к его твердому телу, просто чтобы попытаться выжать немного больше удовольствия из наших прикосновений.

— Эээээм, — бормочет он и облизывает мой рот своим невероятным языком. О… О… Как будто он облизал меня… ниже. И внезапно я хочу этого. Мои щеки ярко краснеют при этой мысли, потому что у меня никогда не хватило бы смелости попросить о таком, но теперь я буду думать об этом вечно.

— Сэм, — шепчу я. Я придвигаюсь к нему немного ближе — и чувствую на лице его мокрые волосы, когда он наклоняет голову, чтобы поцеловать меня в шею.

Это пугает меня, и я наполовину хихикаю, наполовину бормочу.

Он поднимает голову, и момент нарушается. Я улыбаюсь ему, когда он смотрит на меня, и убираю длинные пряди волос с его лица. С мокрой гривой волос сумасшедшего льва его рога становятся намного заметнее, обрамляя лоб примерно так же, как они обрамляют его лоб, когда он в облике дракона. Это завораживающее зрелище.

— Может быть, нам стоит помыться, прежде чем мы потратим еще больше воды впустую. — Когда он не отвечает, я изображаю пантомиму мытья и беру бутылочку шампуня, затем демонстрирую. — Видишь? Ты наносишь это на волосы, и это очищает их. — Я добавляю немного на свои собственные волосы, а затем начинаю тереть, и я не могу сдержать вздох, который вырывается у меня. Это определенно хороший шампунь, а у меня грязные волосы.

Любопытствуя, Сэм протягивает руку к моим волосам и берет пригоршню пены, подносит ее к лицу и нюхает. Он вдыхает немного пузырьков, а затем возмущенно фыркает, вытирая нос. Трудно не рассмеяться при виде возмущенного выражения его лица, но я каким-то образом справляюсь.

— Вот, — говорю я ему, набирая еще пригоршню свежего шампуня и протягивая ему. — Я могу вымыть тебе волосы.

Он хмуро смотрит на мою руку, выражение его лица свирепое, но я ориентируюсь по оттенку его глаз. Пока он все еще спокоен, так что я собираюсь быть немного смелее. Я подхожу ближе и протягиваю руку, нанося мыло на его волосы. Затем я поднимаю другую руку и начинаю растирать ее.

Его волосы на ощупь не такие, как мои собственные. Пряди толще, почти жесткие, и кажется, что они живут своей собственной жизнью. Я могу только представить, какие узлы промышленной прочности должны быть у него в этой массе, потому что обычно она выглядит как густое облако, прикрепленное к его голове. Влажная, она касается его бедер и каскадом стекает по спине. Я добавляю еще шампуня в свою руку, разворачиваю его (нежно касаясь его плеча) и продолжаю намыливать ему волосы. К тому времени, когда все это намыливается и готово к полосканию, он практически подергивается от нетерпения.